Так кончился первый день у вновь назначенного командира полка.
Усталый, вконец выбившийся из сил, я сидел в углу просторной комнаты. Невысокая, с толстыми рыжими косами до пояса, светлоглазая девушка — бывшая студентка авиатехнического института, а ныне санитарка Вера Гордова быстро перевязала раненых. Одних она укладывала на полу, сунув под голову противогаз, других сажала у стены.
— У вас же царапина! — возмутилась Вера, осмотрев дюжего бойца. — Чего вы стоите? Помогите-ка мае уложить раненого.
Боец, смутившись, стал помогать. Пришли Сулима и Попов.
— Как с тюками ваты?
— Начали разбирать, товарищ командир.
— Прикажите принести несколько тюков сюда!
— Зачем? Эта вата не стерильная! — воспротивилась Вера.
— Под головы будем подкладывать.
— А, тогда хорошо. Я не сообразила, — и она по-детски наивно улыбнулась.
Пришел Толстунов. У него из правой руки сочилась кровь.
— Что с тобой, Федор Дмитриевич?
— Со мной-то ничего, а вот с пулеметчиком Блохой... Когда мы прикрывали отход, ему пулей пробило горло и осколком ранило в голову.
— Жив?
— Жив. Хрипит.
— Верочка, перевяжите руку старшему политруку. Скоро будем отправлять раненых.
Появился Исламкулов.
— Кого оставили для прикрытия?
— Роту Краева. Два ПТО.
— Зачем ПТО?
— Два танка... Один подбили, а другой укрылся в лесу.
— Пополнение вливается в ваш батальон. Народ в основном неплохой. Распределите по ротам. Краева оставьте как боевое охранение, а здесь организуйте круговую оборону. Вату обязательно использовать в окопах.
В 23.00 нашелся штаб. В 24.00 вернулся комиссар из штаба дивизии. Телефонная связь была восстановлена. Распоряжения получены. Подполковник Курганов снова взялся поддерживать нас двумя артиллерийскими дивизионами. Люди разошлись по своим боевым местам.
Бой за Соколово
Соколово — большая деревня на высоком берегу маленькой речушки. Здесь проходит большак. Высота, за которой расположена деревня, как бы вклинивается полуостровком в лесной массив.
Курганов — лихой командир батареи в гражданскую войну, а ныне командир артиллерийского полка, не мог сидеть в штабе. Его можно было встретить на наблюдательных пунктах дивизионов, батарей, огневых позициях или скачущего на своем вороном коне из одного дивизиона в другой. Самому убедиться. Живое руководство.
Курганов пожаловал к нам на НП, когда начало светать. Кратко знакомя нас с общей обстановкой, он сказал:
— Немец не обойдет Соколово. Кругом — леса. Он пойдет прямо и ударит мощным кулаком.
— Где он занимает исходные позиции, это нам почти известно, — сказал Логвиненко и показал карту. — Вот данные нашей разведки.
— Что вы решили?
— Будем ждать, что он решит.
— Не ждать, а бить надо, коль точно известны его позиции.
— Чем бить-то? У нас немногим больше ста снарядов. Бережем к началу атаки, — сказал я.
— Контратаковать с одними винтовками рискованно, — вставил и комиссар. — Позицию оголим.
— Мм-да, — пробурчал Курганов, — вы, пожалуй, правы, товарищи. Но видеть, как противник перед самым носом скапливается, и сидеть сложа руки — как-то не-складно получается.
— Что мы, кулаком его бить будем?
— Вы, комиссар, не горячитесь, — прервал Курганов. — Давайте доложим, может быть, начальство поможет.
К телефону подошел начальник штаба нашей дивизии, старый кадровый полковник Серебряков. Я кратко доложил ему обстановку.
— Значит, по всем признакам, противник занимает исходное положение для наступления? — с тревогой спросил полковник.
— Думаю, что ночь он использовал на перегруппировку, а теперь ее заканчивает.
— Когда ожидается атака?
— С часу на час.
— Что решили предпринять?
— Все на своих местах. Ждем, когда он начнет... С вами Георгий Федорович хочет поговорить.
— Алло, Иван Иванович, — начал Курганов, когда я передал ему трубку. — Из резерва Маркова срочно подбросить бы пару сотен огурцов... Да. Да у него есть, я же знаю... Недалеко от вас. Мы тогда кое-что предприняли бы здесь... Разумеется, так и думаем... Если быстро подбросят, то упредим его... Есть. Каждая минута дорога, Иван Иванович! Только на машинах...
— Ну, командир и комиссар, — повеселев, обратился к нам Курганов, — просьбу уважили. Давайте теперь решать. Сто пятьдесят на позициях, двести подбросят. Сотни полторы, по-моему, можно будет бросить на голову фашистов.
— Вы предлагаете провести контрподготовку?
— Да.
— Сто пятьдесят снарядов маловато, товарищ подполковник.
— Знаю, знаю, дорогой, что маловато, но больше не могу. На поддержку боя остается столько же, а на самооборону всего полсотни, от силы — сотня.
Мы согласились с предложением подполковника. Вместе наметили участки огня, и Курганов приказал всем своим артиллерийским наблюдателям выдвинуться вперед, а батареям быть в готовности. Демидович пошел проверить связь и организовать дополнительную сеть связи с артиллеристами.
— Ну, тут вы сами уточняйте, — сказал Логвиненко, вставая из-за стола. — Я пойду, как там народ...
— Как бы противник нас не упредил. Ведь уже рассветает, — Курганов с тревогой посмотрел на часы.
Лихорадочная работа на узле связи. Разговор то со штабом дивизии, то с огневыми позициями, то с наблюдательными пунктами. Напряженное ожидание... Потом одиночные артиллерийские выстрелы — наши проводят пристрелку. Потом беглый огонь — пристрелка заканчивается. И наконец — мощные огневые налеты дивизионными залпами.
Краев на проводе.
— Здорово получается, товарищ комбат, — докладывает он радостно. — Извините, товарищ комполка, это я по старой привычке. — В трубке слышно, как он тихо смеется.
Я вижу в бинокль: за нашим передним краем в утренней мгле вспыхивает зарево, потом доносится глухой грохот гигантского барабана. Еще залп и затем — тишина.
— Эх, еще поддал бы, но... — Курганов встает, отряхивает снег с шинели.
— Если часа на два удалось оттянуть их атаку, значит, ваша работа не пропала даром, товарищ подполковник.
