окружении.
Кейон накрыл магазин сетью, потянулся чувствами, ощупывая пространство.
Чужое касание такого же щупа было настолько неожиданно и настолько сильно, что он вздрогнул.
И немедленно захлопнул ментальные стены, поднимая щиты один за другим, запечатывая себя. Отгораживаясь от этой непонятной дряни, чем бы она ни была.
Эти щиты и стены никогда не требовались ему раньше.
Никто и никогда не мог прочитать его мысли, даже Лукан при помощи темных искусств. Это была одна из особенностей, которые дико злили его тюремщика. Лукан до сих пор не мог прозондировать его, даже по прошествии тысячи лет, на протяжении которых он постоянно набирал силу и знания. Лукан не оставлял попыток, поскольку верил, что Кейон знает заклятия, которые скрывает от него (Кейон действительно знал и скрывал), и старался так или иначе выведать их (что не получалось и не получится).
Ни разу во время попыток Лукана Кейон не ощутил даже прикосновения к своему разуму. Тревейн не мог так глубоко проникнуть в его мозг.
А только что он ощутил вполне отчетливое вторжение в разум. Очень особое вторжение, хотя Кейон вряд ли мог сказать так о первом прикосновении. Но то, что его коснулось, обладало такой сложной структурой и было таким древним — куда более древним, чем он сам, — что он не мог бы назвать это… человеческим. А если это и был человек, то таких людей он никогда раньше не встречал.
Сосредоточившись, Кейон толкнул силу обратно в том направлении, откуда пришло странное чувство, пытаясь определить его источник.
Мужчина у стойки внезапно резко обернулся и начал шарить глазами по помещению.
Странные золотистые глаза встретились с глазами Кейона, и их взгляды встретились поверх рядов вешалок с одеждой и принадлежностей для кемпинга. У незнакомца были древние, внимательные глаза, выдающие острый интеллект.
Это были глаза необычного друида.
Кейон оттолкнул плечом продавца с остекленевшим взглядом и зашагал к незнакомцу, сталкивая с дороги вещи.
— Кто ты такой?
— Кто
Они встретились в проходе, остановились в дюжине шагов друг от друга и начали двигаться по кругу, как два диких зверя, готовящихся к битве за территорию и право спаривания.
Кейон почувствовал, как град ударов обрушился на ментальные стены, которые он воздвиг. Он не стал уклоняться, анализируя и оценивая силу противника.
А затем изо всей силы ударил в ответ. Один раз.
От силы удара череп незнакомца должен был расколоться.
Но если его противник что-то и ощутил, то ничем этого не выказал. Кто же он такой?
— Где моя женщина? — зарычал Кейон.
— Я не видел твою женщину.
— Если ты тронул хоть волос…
— У меня есть своя женщина. Твоя ей и в подметки не годится.
— Ты ищешь смерти, горец?
— Нэй, — рассмеялся тот в ответ. — Я уже давно оставил это занятие. В Манхэттене, на обледеневшем карнизе пентхауса.
Незнакомец нес чушь.
— Уходи, и я тебя не убью.
— Не могу. Я подбираю обувь для жены. Она хочет получить ботинки сегодня, а я дорожу ее желаниями. — Тон незнакомца был слегка насмешливым, улыбка была стопроцентно мужской и крайне неуважительной.
Так обычно улыбался сам Кейон.
О, айе, этот человек искал смерти.
Неизвестно, что сделал бы Кейон в следующий миг, если бы на его предплечье не легла рука. Он посмотрел вниз и расслабился. Джессика смотрела на него, прекрасная, как всегда.
— Женщина, где ты была? Я же сказал тебе не отходить от стойки.
— Я полчаса там стояла! — вскинулась она в ответ. — Я сходила в туалет. И я хочу есть! Мы скоро будем есть? Я хочу выпить кофе. И принять душ. В туалете я немного освежилась, но я чувствую себя, как маленькое дикое животное, которым назвала меня та женщина в аэропорту. Кейон, почему этот мужчина так на тебя смотрит? Ты его знаешь?
— Кейон? — повторил незнакомец. — Тебя зовут Кейон?
— Айе. И что с того?
Мужчина внимательно уставился на него. А потом рассмеялся, изумленно и недоверчиво, словно поймав себя на абсурдной мысли.
— Нэй. Эт' невозможно, — пробормотал он.
— Что? — рявкнул Кейон.
— Ничего. Эт' ничего.
— Что это за «эт»? Я не знала, что в Шотландии все еще так говорят, — изумленно проговорила Джесси, переводя взгляд с одного мужчины на другого. Внезапно она громко вдохнула и склонила голову, теперь уже внимательно всматриваясь в них.
— Ты узнал мое имя. Назови свое, — резко потребовал Кейон.
— Дэйгис.
Кейон посмотрел на Джессику.
— Этот Дэйгис чем-то обидел тебя, Джессика?
Она вздрогнула, словно очнувшись от глубокой задумчивости.
— Как он мог? Я его впервые вижу. А знаешь…
— Он стоял у стойки, где я тебя оставил. Ты исчезла, а когда я обернулся, там уже стоял он.
Она пожала плечами.
— Наверное, он подошел, когда я ушла. Кейон, а ты заметил, что вы…
Кейон снова повернулся к Дэйгису.
— Ты можешь идти. Но не перебегай мне дорогу, горец. Иначе прольется кровь. Мне на тебя плевать.
— Мне на тебя тоже, — холодно ответил Дэйгис. — Но я никуда не уйду, пока ты не освободишь продавца от своего заклятия.
Он кивком указал на застывшего в ожидании продавца. Тот так и будет ждать, пока Кейон с ним не закончит.
— Что ты знаешь о заклятиях? — мягко спросил Кейон.
— Больше, чем ты, скорее всего.
— Вряд ли. Держись подальше от моих дел. Джессика попыталась вмешаться:
— Вы разве не видите…
— Это селение и все, что в нем, это мое дело. Это мой мир, незнакомец, — сухо ответил Дэйгис.
— Этот мир был моим задолго до твоего рождения, горец. — Улыбка Кейона больше напоминала оскал.
Дэйгис замер, внимательно вглядываясь в его лицо. Кейон снова ощутил прикосновение его разума, более осторожное, чем предыдущее, но гораздо более сильное.
Он ответил таким же давлением, усилив его, и на этот раз во взгляде незнакомца что-то дрогнуло.
— Ты имел в виду не то, что я думаю, — сказал Дэйгис.
— Думать можно лишь при наличии разума. У тебя я его не заметил.
— Посмотри в зеркало, и ты заметишь еще меньше. Я хотел бы узнать о твоем клане, горец. Чей ты?
