чем он коротко кивнул.
— Джейкоб подал ужин.
Такая резкая перемена темы потрясла ее.
Он обошел ее и нажал кнопку, открывавшую стеклянную панель.
— После вас. — Он церемонно протянул правую руку. Она улыбнулась и, проходя мимо него, была шокирована, почувствовав, как он потянул ее за хвост.
— Мне нравится. Он не такой консервативный. — Он тут же отпустил ее, так что она не обиделась.
Она посмотрела вниз на свою одежду и босые ноги.
— Я бы сказала, что сейчас мы оба очень далеки от консервативности. — Но внутри что-то кольнуло от его определения ее привычной манеры одеваться. В её устах это прозвучало так, будто она одевается как старуха, но, хотя ее одежда и была консервативна по стилю, она всегда старалась придерживаться определенного уровня элегантности.
Но стоит признать, что она никогда не носила ничего даже отдаленно сексуального или чересчур женственного.
— Этот серый вам идет. Для вашего цвета волос у вас очень бледная кожа. Очаровательный контраст.
Прежде чем ответить, она позволила ему усадить себя.
— Я похожа на прабабушку, а в южной Калифорнии моя «нездоровая бледность» не считается очаровательной.
— Вы говорите, будто выглядите больной, но это не так.
— Я не загораю. Я сгораю. А для большинства калифорнийцев это действительно болезнь. — Она коротко рассмеялась, стараясь превратить все в шутку, но в памяти всплывало время, проведенное в солярии, когда она подростком пыталась приобрести «правильный вид».
— Те, кто много загорает, больше других рискуют заболеть раком кожи. К тому же их кожа преждевременно стареет.
Она многозначительно посмотрела на его обнаженный торс.
— Сейчас, став взрослой, я это понимаю. Подростком меня это не заботило. Я просто хотела быть как все. — Даже если бы она загорала, у нее все равно было гораздо больше выпуклостей, чем у остальных девочек.
Он посмотрел на себя, потом снова на нее.
— После многих часов в лаборатории мне нравится чувствовать солнечное тепло, но я не лежу часами на солнце, чтобы стать как можно темнее.
Она посмотрела на его оливковую кожу:
— Вам это и не нужно.
— И вам тоже.
Очень мило с его стороны сказать это, и, может быть, он действительно считает бледный цвет лица очаровательным.
— Это не имеет значения. Я уже много лет назад отказалась от всех попыток загореть.
— Хорошо.
Она улыбнулась.
— Я знаю, каково это — чувствовать себя не таким, как все, и не иметь возможности стать похожим на окружающих.
— Вряд ли у вас были проблемы с внешностью. — Он был слишком хорош.
Он не возгордился от комплимента, как сделали бы многие калифорнийцы.
— Моей проблемой был возраст, — сказал он, повторяя то, что уже говорил раньше.
— Когда-нибудь становилось легче?
— Мне казалось, что да, какое-то время, когда я был подростком.
— Что же случилось? — Попытается ли он осадить ее за то, что она лезет не в свое дело, более того, в то, которое не имеет никакого отношения к причине ее приезда? Но она не могла противостоять сжигавшему ее изнутри желанию лучше узнать его.
— Я пытался делать то, что делали окружающие меня взрослые.
— Очень типично для подростка.
— Да, в общем, многие подростки стараются вести себя друг с другом по-взрослому. Меня же окружали люди на несколько лет старше и имевшие в миллион раз больше жизненного опыта.
— Это было болезненно.
— Можно сказать и так. Зато я понял много важных вещей.
Она не стала расспрашивать дальше, но, может быть, однажды он сам расскажет ей. Потом она отругала себя. О чем она думает? Как только их компании объединятся, она больше никогда не увидит его.
— Поэтому вы теперь живете на острове и работаете дома, так что вам не приходится ни под кого подстраиваться?
— Может быть. Я никогда не задумывался об этом, но то, чем я занимаюсь, невозможно делать среди тех, кто привык работать с девяти до пяти.
— Да, полагаю, вы правы. А вам всегда хотелось быть изобретателем?
Материализовался Джейкоб, поставил перед ними по тарелке охлажденного мангового супа и вышел.
Саймон попробовал суп, улыбнулся и съел еще, прежде чем ответить.
— Я всегда жаждал открывать что-то новое, новые способы для решения старых задач и более эффективное использование имеющихся ресурсов.
— Такая постановка проблемы гораздо шире, чем разработка новых компьютеров.
— Компьютеры всегда играли главную роль. Это естественно, учитывая, кем был мой отец, но я экспериментирую и в других областях.
— А над чем вы работаете сейчас? — Она попробовала су п. Изумительно! Ароматный и вкусный, с оттенком кокосового вкуса и персика, смешанного с манго.
— Один из моих текущих проектов — это топливный элемент на ветровой тяге как альтернативная форма энергии.
Конечно, он не смог бы работать только над одной вещью.
— Как успехи?
— Умеренные.
— А что такое топливный элемент? — Она знала, что такое ветряная мельница. В Калифорнийской пустыне их стояли сотни. Однако она никогда не слышала о топливном элементе.
— Это что-то вроде суперэффективной батареи, работающей на водороде и воздухе. Когда вам нужна энергия, вы прогоняете газ сквозь слои батареи, одним из побочных продуктов чего является электричество.
— А что с другими побочными продуктами? — Она помнила, что атомная энергия в свое время рекламировалась как чистый источник энергии, и посмотрите, какой проблемой стали ее отходы.
— Если как топливо использовать водород и воздух, то вторичным продуктом оказывается чистая питьевая вода. Водород в изобилии во вселенной, а первичные тесты показали, что топливный элемент будет как минимум вдвое эффективнее, чем другие источники. И в нем нет движущихся частей, которые могут изнашиваться.
Он говорил с таким энтузиазмом, вдруг стал так разговорчив.
— Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Существует множество сложностей, с которыми нужно разобраться прежде, чем агрегат станет пригодным для массового использования.
— И вы как раз сейчас работаете в лаборатории над этими сложностями?
— Я и, вероятно, сотня таких же энтузиастов альтернативной энергии.
Она положила ложку и вытянула босые ноги, подставляя их теплому солнцу. Саймон посадил ее в тени большого зонта.
— Когда же вы находите время разрабатывать опытные образцы для «Брант компьютерз»?
