— Ты хочешь сказать, что считаешь себя каким-то воином-победителем?
Он улыбнулся ей, его глаза были полны чувственного пыла.
— Из тебя получается невероятно красивая и сексуальная пленница.
Воин? Она без усилий представила Саймона в этой роли. Он с самой первой встречи поразил ее ощущением исходящей от него скрытой опасности. Но истинную природу этой опасности она начинала понимать только сейчас. Он обладал властью возбуждать все ее эмоции так, как не мог никакой другой мужчина, ни один из ее малочисленных приятелей, ни даже бывший муж.
Но она — красивая и сексуальная? Тут ее воображению было гораздо труднее.
И не такая уж пленница. О… ей нравилось это слово. После своего неудачного брака она была готова поддаться этой декадентской фантазии. Это может быть ее единственный шанс, которого у нее никогда не было. Если она разочарует Саймона в постели, как разочаровала Ланса, он не станет больше играть для нее роль воина-победителя.
Она отбросила эту мучительную мысль. Не важно, что произойдет потом, сейчас Саймон хотел ее. Так сильно, что нес ее к постели на руках.
— Я слишком тяжелая, чтобы нести меня всю дорогу до дома и еще вверх два пролета лестницы. — Это был не совсем искренний протест, потому что ощущение было восхитительным, но она чувствовала, что это нужно сказать.
— Замолчи, пленница. — Его голос напоминал устрашающий рык хищника. — Никакие возражения не помогут тебе освободиться. — Его руки крепче сжали ее. — Теперь ты моя.
Это была всего лишь игра, но в его интонациях ей послышалось настоящее предостережение. Она отбросила эту нелепую мысль. Неужели она действительно входит в роль пленницы?
— Вырываться было бы бесполезно, — согласилась она, зарываясь лицом в его грудь. Она снова вдыхала его запах, впитывая его аромат кожей.
Если это ей снится, она убьет любого, кто разбудит ее до того, как Саймон займется с ней любовью.
Сердце Саймона отчаянно колотилось, когда он положил Аманду на свою огромную кровать. Лежащая там, она казалась такой невероятно маленькой, ее прекрасная кожа раскраснелась от возбуждения, глаза, похожие на темные озера, наполнились чувственным обещанием.
Он начал снимать с себя одежду и остановился, дойдя до джинсов. Их он не снял. Пока нет. Он хотел, чтобы она возбудилась гораздо больше, прежде чем обнажить себя перед ней. Он умрет от неудовлетворенного желания, если она убежит стремглав, увидев его полную эрекцию. А это была действительно полная эрекция, так сильно он болел и пульсировал от желания, которое могла удовлетворить только эта маленькая женщина.
Она не сняла с себя ничего.
— Если ты не разденешься, я сорву с тебя одежду, — пригрозил он, продолжая изображать воина, но не совсем шутя. Он хотел ее так сильно, что если бы попытался раздеть ее, эта изящная блузочка наверняка осталась бы без единой пуговицы.
Глаза испуганной лани посмотрели на него; в их глубинах затаилось сомнение.
— Ты хочешь, чтобы я сняла одежду? — Она говорила словно робкая девственница.
И вновь приступ желания охватил его. Он не знал, сколько еще сможет продолжать эту игру. Он начал ее случайно, почувствовав необходимость ради Аманды хоть сколько-нибудь ослабить напряжение между ними, но эта игра, наоборот, только усиливала его. По крайней мере для него.
Он изобразил грозный взгляд и двинулся к постели.
— Да.
Что-то изменилось в выражении ее лица, и она, неловко поднявшись на колени, взялась за пуговицы. Ее глаза вопросительно смотрели на него.
— Сними ее. — Неужели этот гортанный голос — его? Он говорил как примитивный самец, жаждущий овладеть своей самкой.
Ее пальцы дрожали, но она расстегнула верхнюю пуговицу.
Он не хотел пугать ее. Остановившись у края кровати, он накрыл ее руки своими.
— Игра не имеет значения, милая. Я просто хочу тебя.
Она сглотнула.
— Я…я…
Он скользнул пальцами под ее ладони и расстегнул следующую пуговицу, открывая верх ее пышной груди. Он ничего не мог с собой поделать.
— Что?
Она кашлянула.
— Саймон?
— Я здесь, малышка. — Ему нравится так называть ее, решил он.
— Не могли бы мы, м-м…
Он оперся коленом о кровать и навис над ней, расстегивая третью пуговицу и открывая нежные белые холмы. На ней не было бюстгальтера, и почему-то осознание этого подхлестнуло его возбуждение почти до предела. Он хотел как можно скорее увидеть ее обнаженной, но было что-то в том, чтобы сознавать, что эта тонкая ткань — единственное, что осталось между ним и ее изумительной грудью.
Аманда глубоко вдохнула, и нежная плоть прижалась к его пальцам.
— О! — Она моргнула, глядя на него своими огромными карими глазами.
Он улыбнулся и опустил голову так, что их губы почти сомкнулись.
— Не могли бы мы — что, милая?
— Я хочу продолжить игру.
— Я тоже хочу продолжить игру. — И он хотел играть еще очень долго. Он целовал ее, покусывая эту восхитительную нижнюю губу, которая раньше так дразнила его своей полнотой.
Ее вкус был так приятен, лучше, чем он мог представить. Ее рот был сладкий и теплый, и он исследовал его весь, начав с губ и продвигаясь осторожными набегами в. глубину. Ее язык был робок, но когда она скользнула им вдоль его языка, в голове Саймона как будто взорвался фейерверк.
Они оставались так несколько бесконечных минут, ее блузка была наполовину расстегнута, его руки зарылись в ее волосы, а их губы слились как две половинки произведения искусства, созданного одним из великих мастеров.
Наконец он отстранился. Ему хотелось закончить раздевать сокровище в своих объятиях.
— Ты хочешь поиграть вот так? — поддразнил он, быстро расстегивая три последние пуговицы.
Прежде чем он успел стянуть ткань назад и открыть своему жадному взору ее тело, она схватила его за руки.
— Я хотела сказать, что действительно хочу играть в завоевателя и пленницу. — Она поспешно выпалила это и густо покраснела.
Он впервые слышал такое от женщины, но щеки Аманды были красными, как спелое яблоко.
Он большими пальцами погладил округлости ее груди.
— Ты хочешь продолжать изображать мою пленницу?
Она хотя бы представляет, что такой сценарий делает с ним?
Аманда кивнула в ужасе от того, что он может ответить на ее просьбу. Что, если он не хочет продолжать притворяться? Она могла надоесть ему своей глупостью, но Аманда подумала, что, если он продолжит игру, ответственность будет на нем. Она не обязана будет что-то делать. В конце концов от пленницы не требуется соблазнять своего захватчика. Саймон мог даже принять ее сексуальную неловкость за попытку изобразить неопытную девственницу. Это он должен будет соблазнять ее, и тогда, может быть, она не испортит все.
Его руки скользнули в распахнутую блузку и накрыли обе ее груди, отчего сердце Аманды стало биться где-то в горле.
— Из тебя получается очень соблазнительная пленница, Аманда.
— Правда? — выдавила она.
— О да. — Его руки сжались, и она почувствовала, как по ее твердым как камень соскам скользят его жесткие ладони.
