Она застонала.
— Ты можешь быть девственницей, но ты не можешь сделать вид, что не хочешь меня. — О небеса, теперь он действительно говорил как воин-завоеватель.
Ее руки все еще были на его запястьях, но она не пыталась остановить его ласки. Ей так сильно хотелось их.
— Да, я хочу тебя, — ответила она.
Тогда он поцеловал ее, не нежно и осторожно, как вначале, а со всей страстью, которую она мечтала разжечь в своем любовнике. Его губы завладели ее ртом с проворностью мародера, и она сдалась без сопротивления.
Ее чувствительная вселенная сжалась, и в ней остался только этот мужчина. Его вкус. Его запах. То ощущение, когда он впивался в ее губы, когда его язык вторгался в ее рот. Она провела руками по его рукам вверх, к груди, касаясь его так, как она мечтала с той первой их совместной тренировки, когда он дразнил ее своим обнаженным торсом.
Его кожа поверх твердых как камень мускулов была гладкой, и Аманда провела пальцами по шелковистым черным волосам на его груди. Хорошо, что он был не весь покрыт волосами. Ей гораздо больше нравилось ощущать его бархатную кожу, такую теплую, такую трепещущую.
Вдруг руки на ее груди изменили свое положение. Он взял каждый набухший бутон двумя пальцами и стал перекатывать их. Она вскрикнула, не отрываясь от его рта, ощущение было таким ошеломительным, что ее ногти вонзились в мышцы на его груди.
Он прервал поцелуй.
— Я должен попробовать твой вкус, малышка. — Тут он сорвал с нее блузку, и его горячий рот накрыл один сосок.
Он всосал его.
Она закричала снова. Ничем не заглушённый звук потряс ее.
Он всосал сильнее, и это превратилось в наслаждение на грани боли, но она бы умерла, если бы он прекратил.
Она знала, что умерла бы. Он начал играть с другой ее грудью, доведя изощренными ласками сосок до такого уровня чувствительности, которого она никогда не знала.
Она не могла говорить. Не могла даже умолять. Все, что она могла, — это издавать несвязные звуки, когда мучительное наслаждение внутри ее становилось все сильнее и сильнее. Она ощущала себя пружиной, готовой выстрелить, но давление не прекращалось. Она не могла вытерпеть это. Это было слишком!
Аманда попыталась вырваться, но смогла только упасть на кровать. Саймон все еще владел ее ставшей сверхчувствительной плотью. Он коленом развел ее ноги в стороны и устроился между ними, прижимаясь к ее животу.
Она не могла не выгнуть бедра навстречу ему, так же какие могла остановить обжигающую пульсацию, пронзавшую ее от сосков до самого центра женственности.
Желая удержаться за что-то в водовороте ощущений, угрожавших поглотить ее, она подняла руки нал головой, и ее пальцы нащупали планки изголовья кровати. Она схватилась за них, все ее тело напряглось, когда Саймон провел жесткими мускулами своего живота по пульсирующей плоти между ее ног.
Саймон отпустил ее сосок, и поток воздуха пронесся по влажной напряженной вершинке. Он наклонил голову и окинул ее взглядом, его серые как сталь глаза сузились, когда он увидел, где были ее руки.
Его как будто загипнотизировал вид ее пальцев, вцепившихся в изголовье кровати.
— Хорошая мысль.
— Что ты имеешь в виду? — Ее голос превратился в хриплый шепот, но в этот момент она была неспособна на большее.
— Пленницу нужно связать, ты так не думаешь? Чтобы она не могла убежать.
Саймон чуть не рассмеялся, увидев выражение ее лица при этих словах, но сейчас он вряд ли мог смеяться. Он едва был способен говорить. Он хотел зарыться между ее ног, почувствовать влажный жар ее чуть припухшей нежной плоти.
— Ты хочешь привязать меня к кровати? — спросила она пискливым, как у мышки Минни, голосом.
Он накрыл руками ее пышные груди и сжал их вместе, потом поцеловал соски, которые свел так близко.
— Да.
Она молчала так долго, что Саймон подумал, она собирается сказать «нет». Он омывал языком сладкие раскрасневшиеся ягоды, полностью готовый забыть об игре, если она этого захочет. Ему была нужна она, ее тело, ее щедрая и доверчивая страсть. Она. Не больше. И не меньше.
— Хорошо.
Он вскинул голову и заглянул в карие оленьи глаза, наполненные желанием.
— Ты можешь привязать мои руки к кровати.
Он почувствовал возбуждение. Не от мысли, что привяжет свою возлюбленную, а от осознания, что она до такой степени доверяет ему.
Он на коленях приблизился и широко развел ее бедра. Она тяжело вдыхала и выдыхала, ее раскрасневшаяся и возбужденная плоть трепетала.
Если бы он так сильно не хотел быть внутри ее, он мог бы всю ночь смотреть, как она вот так дышит. Он провел кончиком пальца по гладкой коже ее живота.
— Малышка, ты прекрасна.
— Нет.
Гнев, равный его страсти, охватил его.
— Ты красива и можешь, черт побери, перестать обвинять меня во лжи. Ты самая красивая, сексуальная, самая невероятная женщина, которую я знаю, и если ты снова попытаешься отрицать это, я заткну тебе рот.
Она рассмеялась, этот звук был почти так же прекрасен, как она сама.
— Ты не можешь заткнуть мне рот, потому что тогда мы не сможем целоваться.
Она была права.
— Тогда я заставлю тебя замолчать поцелуем.
Ее губы изогнулись в улыбке Моны Лизы.
— Предполагается, что от этого я должна стать хорошей… или плохой?
Он застонал.
— Кокетка.
Перегнувшись через нее, он дотянулся до ящика тумбочки и открыл его. Коробка презервативов, которую Джейкоб презентовал Саймону на следующий день после того, как застал Аманду спящей в его объятиях, попалась ему на глаза, но сейчас он искал припрятанные там антистатические ремни. Мягкие, с застежкой, они как нельзя лучше подходили для того, что он задумал.
Вытащив два, он сел, застонав, когда в движении провел своей твердой как сталь, плотью по ее лобку так, что чуть не сошел с ума. Он хотел раздеть ее до конца и увидеть то место, предназначенное только для него.
Она посмотрела на ремни в его руках, потом подняла глаза на него и улыбнулась такой милой улыбкой, что он не мог не наклониться и не поцелован, ее.
Аманда млела под натиском его поцелуя. Она была так близка к оргазму, что еще одно движение — и она взорвется, как игрушечная ракета с коротким фитилем. Он понятия не имел, как мучительно приятна для нее перспектива почувствовать свои руки связанными. Если она не сможет дотронуться до него, то не сможет и ничего испортить. Для нее это беспроигрышный сценарий.
А он так хорошо умел прикасаться. Он опустился на нее, и она почувствовала себя на самой грани экстаза, но ей нужно было больше, всего чуть-чуть больше.
Она сама прижалась к нему, разводя шире ноги, чтобы усилить трение между их телами. Двигая бедрами по кругу, она неистово искала то последнее прикосновение, которое вызовет взрыв.
Но он безжалостно отстранился, подвинувшись так, что, как бы она ни выгибалась и ни крутилась, она не могла достичь необходимого ей контакта.
