Он дотянулся через круглый столик до руки жены и поднес ее к своим губам.
– Почему я плакала, монсеньор Фарнелло?.. Действительно неплохой вопрос! – отозвалась Зефирина. – Потому что ты бросил меня из-за этой певички!
Фульвио рассмеялся.
– Святые боги, моя Зефирина ревнует к Марии Соленара! Нет, это просто замечательно!
– Вам бы не следовало насмехаться, мессир мой муж, – рассердилась Зефирина. – Потому что я люблю вас всей душой. Я отдала вам свое сердце, и если вам угодно потешаться, если вы всего лишь играете со мной…
Оставив тарелку, Фульвио подошел к жене. Он прижался лицом к ее золотым волосам и сказал:
– Неужели ты не чувствуешь, что любима… что я люблю тебя, и люблю безумно?
– Только меня? – повторила Зефирина.
– Тебя и только тебя… Что значат для меня другие женщины?
– О! А ваша Каролина Бигалло… – возразила Зефирина.
– Чего ты боишься?.. Ты, моя нежная, моя прекрасная, моя Саламандра…
Перейдя на итальянский и произнося слова с чарующей интонацией, Фульвио продолжал:
– Cara mia[51], как ты можешь сомневаться в своей власти надо мной, bellissima mia[52]… Каролина Бигалло, Андреа Пацци – случайные встречи. Мария Соленара – другое дело. Она входит в группу сицилийцев, готовых оказать сопротивление любому угнетателю… Вот почему я так часто с ней виделся с момента нашего приезда. Члены «Почетного Общества» защищают нашу свободу. Они встречаются в театре Катаньи, где она поет…
Зефирина скорчила гримасу.
– Нечего сказать, прекрасное объяснение… Могли бы и меня взять с собой, мессир.
– А мне хотелось, чтобы моя Зефирина отдохнула от пережитых нами драм… Мы подготавливаем акцию сопротивления, и мне нужно чувствовать себя спокойно… Не бояться за свою Зефирину, не думать в такую минуту о любви. «Не подвергать ее новым опасностям», – подумал про себя Фульвио, но вслух этого не сказал.
– И как же вы себя называете? «Почетное Общество»?
– Да… или еще Maffia[53], что по-тоскански означает «нищета». Очень скоро по всем городам Сицилии прозвучит клич: «Смерть Испании, Италия зовет!»
Фульвио не решился сказать, что на самом деле в этом возгласе звучит не «Испания», а «Франция». Но Зефирина и сама это знала. Посмотрев на мужа с признательностью, она прикрыла глаза.
– Maffia… бр-р-р… какое неприятное, недоброе слово… От него дрожь по телу…
– Родная моя, «Почетное Общество» объединяет только истинных патриотов. Ты очень впечатлительна. Твои нервы все еще не успокоились от того, что произошло в Риме. Постарайся теперь думать только о нас. Мне не следовало говорить с тобой об этом. Довольно того, любовь моя, что ты, наконец, знаешь, кто я и почему так добивался нашего брака. До тебя я был одиноким человеком. Меня волновала только судьба моей страны, политика и война. Прости, но голова моя была занята только одним: отомстить твоему королю за все, особенно за Мариньян. Когда я прибыл во Францию с посланием от Карла V Генриху VIII, женщины существовали для меня только как развлечение. О женитьбе я совсем не помышлял. Первой, кого я увидел в «Золотом лагере», оказалась какая-то болтливая глупышка, раздававшая слугам направо и налево бесконечные приказания, да еще тоном, который меня изрядно позабавил. Потом я снова увидел тебя, уже на турнире, посреди этого курятника фрейлин… Ты выглядела очень гордой, изящной и до невозможности хорошенькой. Я так загляделся на тебя, что чуть было не позволил противнику выбить себя из седла… Он, впрочем, оказался слабым соперником.
– Так, значит, черный рыцарь это были вы… В глубине души я всегда это знала! – прошептала Зефирина, пряча голову у него на груди.
– Но ты не знаешь, что было потом… Я спал на пляже. Чтобы укрыться от ветра, улегся за стволом засохшего дерева. Вдруг просыпаюсь и вижу – на пляж является моя Зефирина с бедно одетым парнишкой, с тем самым Бастьеном, которого ты мучила. «Что за маленькая, хорошенькая ведьмочка, – подумал я, – хорошо бы заставить ее взмолиться о пощаде». Ты меня заинтриговала. Уже тогда что-то в тебе слишком манило… Шутки ради я стащил твою шапочку с голубым пером, и до самых событий в Риме перо это было всегда со мной, – сказал со значением Фульвио.
– А что потом? – спросила Зефирина, как маленькая девочка, которой не терпится узнать продолжение истории.
– Я должен был уехать на следующий день и совсем не хотел идти на бал, который давал Франциск I. Миссия специального посланца Карла V обязывала меня держаться в тени. Размышляя о политических союзах, возможных в то время, я отправился в «Золотой лагерь». Все его обитатели были заняты тем, что танцевали павану. Вдруг я увидел в темной аллее какой-то свет и нечто маленькое и бесформенное, бежавшее мне навстречу с криком: «Скорее, месье, женщина в горящем шатре… она не может выйти оттуда…»
– Маленькое существо… карлик? – спросила, побледнев, Зефирина.
– Да, карлик, но тогда, ночью, у меня не было времени разглядеть его лицо.
– Каролюс… неужели он хотел меня спасти? – задумчиво прошептала Зефирина.
Губы Фульвио коснулись ее виска.
– Не думай больше обо всем этом, моя родная. Ты теперь со мной, со своим мужем… нет, любовником, и знаешь почти все о нашей первой встрече.
– Ну, не совсем, мессир. Почему после того, как вынесли меня из огня с риском для собственной жизни и смутили своим поцелуем, вы оставили меня в одиночестве? – спросила с упреком Зефирина.
– Да потому, госпожа резонерша, что вспомнил о вас, когда взял в плен маркиза де Багателя. Тут я понял, что это перст судьбы… Вот почему я попросил у вашего почтенного отца руки его единственной дочери.
Зефирина скорчила мину.
– Что и говорить, любопытный способ заставить полюбить себя, – заявила Зефирина. – Требовать меня в качестве выкупа, вот мысль, достойная мужчины!
– Не мог же я написать вам письмо и подписаться: «Кавалер, который не может забыть вас и безумно вас желает!»
– Это было бы куда лучше, и потом чего вы ждали от такой жены, как я?
– Ну, я хотел, чтобы жена была красивой и чувственной, горячей и нежной, верной и ласковой… В общем я мечтал как раз о такой, как ты, любовь моя.
Произнося эти слова своим особенным, низким голосом, он все время гладил жену.
Не умея скрыть захлестнувшего ее блаженства, она снова бросилась в его объятия.
– Мне следовало начинать с этого, – согласился Фульвио, потому что никакого другого языка между мужчиной и женщиной не существует.
Каждую ночь Фульвио возвращался к Зефирине, на их «необитаемый остров», в сказочный домик любви.
Иногда молодая женщина просыпалась среди ночи от какого-то глухого удара, похожего на далекий взрыв. Но постепенно она научилась не бояться горы.
– Это вулкан рокочет, – объяснил Фульвио. – Не волнуйся, уже лет сто, как он спит словно добродушный великан.
Ощущение, что Этна живет и спит прямо под их домиком, больше не смущало Зефирину.
Слыша гул, она не просыпаясь, убеждалась, что муж рядом и успокаивалась.
Весенние ночи… Золотые ночи… Сицилийские ночи, наполненные пьянящим ароматом… Зефирина никогда не забудет вас.
Она зарывается головой под руку мужа. Ее влажные губы с нежностью касаются его шеи. Она чувствует, как пульсирует под кожей артерия. Она вдыхает запах его тела, смешанный с ароматами амбры и мускуса.
Постепенно голова ее скользит вниз до тех пор, пока тубы не находят черный оазис. Она зарывается в него своим лицом.
Фульвио не спит. Он ловит ее и снова втаскивает на себя.
