– Как быстро ты всему научилась, любовь моя…
Ночь за ночью Фульвио не уставал восхищаться тем, как быстро она осваивает волшебную науку любви. Дошло до того, что ненасытная Зефирина почти приковала Фульвио к своему телу.
Когда он говорил, что «потом получится лучше», он был прав. Каждый прожитый день все больше и больше сближал их и интеллектуально, и физически.
Рядом с Фульвио Зефирина забыла свою стыдливость. Она предавалась любви, отдавалась чувству, требовала ласк, даже самых смелых.
Она таяла под губами Фульвио и осыпала самыми безумными поцелуями его тело, которое теперь изучила до мельчайших подробностей.
Подобно лаве, клокотавшей в груди великана, прятавшегося под их домиком, страсть Фульвио разгоралась, нарастала, ища выхода и твердела. Нервным коленом он вновь опрокидывал Зефирину.
Она открывалась ему навстречу, вся горячая, влажная. Он давил на нее всей своей тяжестью. Бедра Зефирины манили его, доводя до безумия, но он сдерживал себя и опять отдалялся… В слабом лунном свете он ясно видел восхитительные формы Зефирины. Бедра казались все более вожделенными, груди все более совершенной округлости.
Она очень изменилась за эти дня. С каждым днем Зефирина становилась все больше женщиной и от этого все более притягательной. Он любил ее… Боже, как он любил свою княгиню!
В страстном нетерпении она часто оказывалась над ним. Он уклонялся от этого, отстранялся, ускользал… Ему хотелось заставить ее умереть от любви. Тело Зефирины пронизывала дрожь. Губы Фульвио нежно кусали ее розовые соски, заставляя их твердеть, отстранялись, подстерегали, обдували своим дыханием и возвращались, забавляясь, а потом потихоньку начинали скользить вниз.
Зефирина трепетала, ощущая скольжение этого чувственного рта, исторгавшего из нее тихие вскрики. А в это время всезнающие руки Фульвио продолжали нежить ее тело. Руки добирались до самого чувственного места, задерживались там, играли, исчезали, уступая место губам. Губы, яростные, безжалостные, подчиняющие, ласковые, впивались в нее, словно хищник, добравшийся, наконец, до источника.
Наслаждение Зефирины все нарастало, становясь безмерным. Ей казалось, что этому не будет конца.
Тонкий знаток любовной игры, Фульвио довел Зефирину почти до предела и вдруг остановился, заставив ее застонать от разочарования. Она задыхалась, что-то лепетала, металась. Не ведая жалости, Фульвио снова стал возбуждать ее, набросившись на другую часть этого податливого тела. Он вел себя как уверенный в своих силах самец, решивший навязать свою волю.
Она взбунтовалась, опрокинула его, оказалась сверху… Теперь она не безвольная жертва, но восставшая… Пришла ее очередь подчинить его своим ласкам. Превращенный в мужчину-игрушку, он снисходительно уступает ей инициативу. Он научил ее всему. Она вбирает его в себя, пожирает и согласна умереть в этот блаженный миг. Но она слишком рано, слишком быстро подводит его к высшему мгновению… Он противится этому, отстраняется и снова тянет ее на себя… Крепкие, высоко стоящие груди делают ее похожей на воительницу. Она взлетает на него как амазонка и словно целится из арбалета в мужчину, которого любит. Но нет, она хочет гораздо большего… Ей хочется, чтобы он совершил насилие, чтобы пронзил ее… чтобы заставил умереть… Из его горла рвутся звуки, похожие на рычание хищника, он снова ускользает… рывком переворачивает ее на спину… распластывает… Ему хочется научить Зефирину новым наслаждениям… Вожделение пьянит Фульвио так же, как перламутр ее кожи в самых потаенных и возбуждающих местах… Она принадлежит ему, он хочет знать о ней все. Его ловкие пальцы проникают в нее. Он снова заставляет ее вздыхать, содрогаться и стонать. Она выгибает спину. Он тянет ее длинные золотые волосы. Она кусает его руку. Он не целует, нет, пожирает ее затылок, потом отстраняется и падает навзничь перед последним броском. Она возвращается к нему и своими свежими губами успокаивает его.
Точно дикарь, он подхватывает ее на руки и подносит поближе к огню. Лежа на медвежьей шкуре, они смотрят друг на друга, ослепленные любовью, с губами, побледневшими от наслаждения.
Зефирина протягивает руки к Фульвио. С глухим стоном он набрасывается на нее, свою жену… свою маленькую смелую княгиню… свою любовь.
Фульвио снова пытается совладать со своим любовным неистовством. Поначалу он осторожно погружается в это гнездышко, будто только на него рассчитанное.
Опьяненной Зефирине удается на мгновение замереть, но она вся горит… Она не может больше ждать. Саламандра притягивает к себе Леопарда… они сливаются в одно. Он знает, что настал момент идти до конца.
Зефирина будто распадается на части, раздавленная этой благословенной тяжестью мужчины, которому она принадлежит навеки.
Полный внутреннего внимания, Фульвио замедляет движение. Он ищет губы Зефирины. Она стонет… и чувствует, как на них накатывает волна взаимного наслаждения.
Своими бедрами, вибрирующими в такт, Зефирина поощряет мужа… любовника.
Он больше не в силах сдерживаться. Задыхаясь, оба наконец наслаждаются высшим мигом блаженства.
И кажется, что где-то в глубинах земли вулкан тоже рокочет от удовлетворения…
Глава XXIX
ПРАВИЛА ПРОСТЕЙШЕЙ МАТЕМАТИКИ
Долго еще Фульвио и Зефирина лежали без движения на медвежьей шкуре. Совершенство пережитых ощущений погрузило их в состояние блаженного бесчувствия. Пламя в камине отбрасывало золотые блики на их все еще сплетенные тела.
Неожиданно Фульвио высвободился из ее объятий:
– Я хочу вернуть одну вещь, которая по праву принадлежит тебе, любовь моя.
Он дотянулся до камзола, небрежно брошенного на пол. Зажав что-то в кулаке, он протянул руку Зефирине.
– Смотри!
Он разжал кулак.
– Фульвио, ты нашел ее! – воскликнула Зефирина.
На его ладони блестела металлическая пластинка с фиолетовым отливом. Та самая, которую Зефирина обнаружила в день своей свадьбы под центральным изумрудом третьего колье с головой леопарда.
Склонив головы, молодые люди прочли строчки, выгравированные на драгоценном металле:
– Эти слова вполне применимы ко мне, – сказал Фульвио.
Он прикрыл пальцами свой невидящий глаз. Произнося эти слова, он даже улыбнулся. Теперь, наедине с Зефириной, он не надевал черную повязку. Она поцеловала его в закрытое веко и спросила:
– Как ты ее нашел?
– Я послал в Ломбардию Анджело. Он поискал в том месте, которое ты указала, и нашел пластинку между двумя дощечками паркета. Перехитрив испанцев, Анджело сумел вернуться сюда, выдав себя за торговца кружевами.
Не зная почему, Зефирина улыбалась, представив себе толстяка Анджело на полных опасности дорогах.
– А мы сами не могли бы вернуться в Ломбардию? Ведь это так далеко от Рима, – спросила Зефирина.
Она внезапно ощутила ностальгию по замку, расположенному поблизости от Милана и Павии. Там она открыла для себя Италию и владения князя Фарнелло.
– Не думаю, что сейчас подходящее время для этого. Мы вернемся туда позже, моя дорогая, когда станет поспокойнее.
Желая сменить тему разговора, он стал внимательно всматриваться в пластинку, перевернул ее и посмотрел на геометрический рисунок на обратной стороне загадочного текста. Три треугольника, находящихся один на другом, были перечеркнуты стрелой.
