Глава XXXII
СЮРПРИЗЫ ЗЕФИРИНЫ
У Зефирины не осталось сил на крик.
Уже прошла ночь, наступал день, а ребенок все еще не появился. Зефирина знала, что у него неправильное положение.
– Ягодицами идет – перешептываются матроны.
Проявив поначалу смелость и упорство, Зефирина уже ни на что не реагировала. Ей было так плохо. Эта боль просто выше человеческих сил. Она захотела умереть. «Пусть меня оставят в покое!» Бедная, распятая Саламандра.
Волосы налипли на виски. Сил хватает лишь на короткие стоны.
– Бодритесь, княгиня, я попытаюсь перевернуть ребенка, – говорит доктор Урсино.
С него стекают крупные капли пота. У доктора такой же измученный вид, как у Зефирины.
Всей тяжестью своих тел матроны нажимают на живот молодой женщины. Они требуют:
– Тужьтесь, мадам, тужьтесь…
У Зефирины больше нет сил. Ребенок не желает рождаться.
Она снова страшно кричит. Рука доктора Урсино терзает ее тело, погружается в него. Его пальцы хотят заставить ее раздвинуться. Но тело отказывается это делать. И еще этот запах… эта кровь… Зефирина начинает икать.
– Фульвио… я хочу видеть мужа…
Вскоре она чувствует, как узкая длинная ладонь князя ложится на ее влажный лоб. У стоящего над ней Фульвио потрясенное лицо. Он кричит доктору:
– Милосердный Боже, да сделайте что-нибудь, чтобы ей не было так плохо…
В своем страдании Зефирина испытывает глубокое удовлетворение, слыша, как Фульвио распекает акушера.
Однако Урсино отводит князя к окну и начинает говорить с ним шепотом, но Зефирина все прекрасно слышит:
– Монсеньор, она больше не предпринимает никаких усилий, ребенок начинает уставать. Придется выбирать между матерью и ребенком. Вашей светлости решать…
– Ради всего святого, – не выдерживает Фульвио, – спасите мать! Спасите мать!
Зефирина хочет возразить. Она счастлива, что Фульвио выбирает ее, но всеми силами своей души желает, чтобы ребенок жил.
Она кусает губы, стискивает кулаки, пытается найти хоть немного сил. Фульвио возвращается к ее постели. Как раньше всегда делал это у себя в конюшне, когда рожала одна из его кобыл, он наклоняется к жене.
Ей очень больно. Она не в силах даже стыдиться того, что лежит перед ним в таком положении.
Фульвио ласково поглаживает ей поясницу.
– Хочешь пить? – шепотом спрашивает он.
– Да…
Доктор собрался возразить. Но Фульвио не оставил ему на это времени. Зефирина жадно пьет воду из кубка. Ее тут же вырывает. Она стыдится своего жалкого состояния. Слезы навертываются на глаза. Она кашляет.
– Вот так… Ну, давай, Зефирина, вдохни поглубже, моя прелесть… тужься медленно, но ритмично… Вдохни еще раз… Вытолкни мне этого ребенка… Нашего ребенка, любовь моя… Вырви его оттуда, он хочет жить… и ты тоже…
Фульвио ободряет ее. Он осторожно давит на ее живот, совсем не так, как матроны.
Зефирина чувствует, что боль стала другой. В ответ на страшные и бесполезные схватки она только тяжело дышит. Ребенок, однако, начинает опускаться и, наконец, движется к выходу в жизнь. Зефирина старается изо всех сил.
В какой-то момент она набирается смелости опустить глаза. Между ног у нее появляется маленькая головка.
– Ну вот… теперь не спешите, княгиня… сейчас я его поймаю… очень-очень осторожно… хорошо… Отлично…
Доктор Урсино бережно извлекает новорожденного. Торжествующим жестом он поднимает вверх маленькое, облепленное чем-то липким, тельце.
– Это девочка, княгиня, и вполне живая… – объявил доктор Урсино.
Она и вправду шевелится, малютка Коризанда!
– Любовь моя…
Взволнованный Фульвио целует Зефирину в лоб. Из глаз молодой женщины текут слезы. «Девочка… Фульвио, наверное, расстроен…» – Все в комнате суетятся.
А Зефирина чувствует себя как-то странно. Она все еще стонет.
– Все идет хорошо… твои мучения окончены, – шепчет Фульвио. – Я очень рад, что у меня дочь.
Он говорит это искренне и только самую чуточку лжет.
– Мне больно! – кричит вдруг Зефирина.
– Это ничего, надо подождать, сейчас выйдет плацента, княгиня, – объясняет доктор.
– Но…
Зефирине кажется, что плацента слишком уж большая. От боли, которая возобновляется с новой силой, она кусает руку Фульвио.
– Черт побери, да там, оказывается, еще один!
При этом возгласе доктора все бросают родившегося младенца и бегут к Зефирине.
Около Коризанды остается только Плюш. Именно она оказывает малышке первую помощь. Доктор и матроны снова суетятся вокруг Зефирины.
Молодая женщина кричит от ужасной несправедливости. Схватки становятся все болезненней и чаще. И снова Фульвио стоит рядом и ободряет жену. Он осторожно проводит рукой по ее животу.
– Ну же, давай, любовь моя…
Обессиленная Зефирина даже не смотрит в сторону появившегося младенца.
– Это сын! Сын! – кричит Фульвио.
Ошалев от счастья, он сжимает жену в объятиях.
– Близнецы! Моя Зефирина умеет преподносить сюрпризы, да еще какие!
Фульвио смеется.
Зефирина откидывает голову назад. Она так счастлива и хочет сказать об этом, но говорить не может. Теперь она чувствует себя лучше, боль прошла… Вот только ее беспокоит одна мысль. Она сдвигает брови и, наконец, шепчет с огорчением:
– Фульвио, у нас же только одна колыбель…
В ответ она слышит хохот Фульвио и чувствует его губы на своих.
– Божественная Зефирина, дорогая моя жена, не волнуйся, мы подумаем об этом завтра…
Он смотрит, как солнце заливает комнату.
– …да нет, дорогая, уже сегодня.
Зефирина опускает веки. Она слишком устала и очень хочет спать. Мысль, которая приходит ей в голову в эту минуту, заставляет ее улыбнуться: «Сегодня она стала матерью семейства… Завтра займется своими близнецами, Луиджи и Коризандой…»
Под взволнованным взглядом мужа Саламандра засыпает безмятежным сном молодых рожениц.
В десятый раз Зефирина склоняется над своими малышами. Как и положено, мальчика, наследника рода, уложили в колыбель, украшенную княжеским гербом, а девочку, бедного лягушонка, в большую корзину, временно превращенную в кроватку, пока деревенский столяр соорудит новую колыбель, достойную юной принцессы.
Как все матери мира, Зефирина без конца любуется своими детьми. Она в восторге оттого, что смогла создать такое чудо. Она пересчитывает их пальчики, целует ноготочки, поглаживает пальцем носики и ушки.
Луиджи уже выглядит крепеньким. У него вид настоящего мальчишки с волевым характером. За ушком у
