женщине. И ты в тот день была не просто красива — в твоих глазах светился ум, ты улыбалась прелестной, чуть смущенной улыбкой, и я почувствовал, что пропал.
Сердце Ан колотилось как сумасшедшее, казалось, что она теряет сознание.
— Ты никогда не говорил ничего подобного, — прошептала она. — Если это правда, то почему ты молчал?
Губы Бена скривились.
— Я не слепой и не идиот. Я знал, что ты не была влюблена в меня, что это чувство не поразило тебя с первого взгляда, как это произошло со мной. Сначала я думал, что мне надо только подождать и ты тоже влюбишься, но потом начал понимать, что за твоим прелестным личиком скрыты большие проблемы. Я увидел, что ты по какой-то причине боишься близости. Ты не доверилась мне, а я не знал, какие вопросы должен задать. Я не мог понять, что заставляло тебя так напрягаться, почему ты так боялась показать свои чувства, но подозревал, что не безразличен тебе. Когда я поцеловал тебя, то знал, что получу ответ.
Девушка покраснела, опуская ресницы, и Бен мягко рассмеялся.
— Да. Сначала я думал, что ты просто боишься секса, но потом стал понимать: за всем этим кроется что-то еще. Я не стал рисковать, не пытался уложить тебя в постель. С тобой нельзя поступать, как с другими. Но надежда оставалась… и, в конце концов, ты же продолжала встречаться со мной!
Девушка слушала, не пытаясь вмешиваться.
— Я говорил себе, что если бы не нравился тебе совсем, то ты бы прекратила наши свидания. Мне казалось, что тебе тоже хорошо со мной, — мы болтали о самых разных предметах, нам нравились одни и те же вещи… Я говорил себе, что должно пройти какое-то время, что надо набраться терпения.
Анабель внезапно улыбнулась.
— Терпение? У тебя?
Да, это не превалирующая черта его характера. Энергия, настойчивость, упорство — всем этим Бен обладал сполна, но терпение? Нет, никогда.
Он иронически улыбнулся.
— Я-то думал, что был очень терпелив с тобой, Анабель. Сам себе удивлялся. Я несколько раз пытался выяснить у тебя, в чем дело, что не так, но ты так напрягалась, что я оставил всяческие попытки что-либо узнать. Я все сильнее и сильнее влюблялся и — я все-таки нормальный мужчина — отчаянно желал тебя. Это сводило меня с ума, ты мне снилась.
Ан вздрогнула от страсти, прозвучавшей в его голосе. Бен наклонил голову и скользнул губами по ее шее, шепча в самое ухо:
— Господи, Ан, если бы ты только знала, как сильно я люблю тебя, как ты нужна мне…
Она прикрыла глаза ресницами, чувствуя, как низкий, хрипловатый голос эхом отдается в голове.
— Я подумал… что если у меня нет надежды на будущее с тобой, то я должен твердо знать это. Меня убивало то, что я никак не мог понять, как ты относишься ко мне. И тогда я решил рискнуть и сделал тебе предложение. Я знал, что поставил на кон все. Боялся, что ты откажешь и перестанешь со мной встречаться, но мне необходимо было знать, каковы мои шансы. И ты ответила согласием. Тогда я понял, что не просто секса ты боишься. Если бы это было так, ты никогда не согласилась бы выйти за меня замуж. Наверняка ты понимала, что я буду сильно удивлен, если ты откажешься спать со мной.
Он взял ее за подбородок и осторожно приподнял лицо. Девушка распахнула глаза и взглянула на Бена, заливаясь ярким румянцем.
— Ведь я прав? — спросил он мягко.
Ан кивнула, облизывая губы кончиком языка. Во рту так пересохло, что она не смогла вымолвить ни слова.
— Ведь ты не боялась самих сексуальных отношений?
Нет, — выдохнула она. — Понимаешь, если бы на меня набросился незнакомец, уверена, что смогла бы рассказать кому-то о случившемся, пошла к психотерапевту и прошла курс лечения. Я бы знала, что это не моя вина. Мне не было бы так стыдно… Выговорилась бы — и легче стало, но тут…
Дорогая, в том, что случилось, нет твоей вины.
Ан умоляюще взглянула на жениха:
— Я все время повторяю это самой себе, но в глубине души себе же и не верю и не перестаю винить себя в происшедшем.
Лицо Бена напряглось и потемнело от гнева.
Это все из-за твоей проклятой семьи.
Да, — согласилась Ан, побледнев. — Бабушка, тетя так и не простили меня…
Это они должны были стыдиться! Ты, совсем малышка, стала жертвой, и разве есть вина в том, что ребенок желает быть любимым?
Я была уже не ребенком, но еще не взрослой. Должна бы понимать…
Перестань говорить глупости! В четырнадцать лет ты все еще оставалась ребенком, а Адам был взрослым мужчиной. Он знал, что не имеет права испытывать к тебе такие чувства. Должен был защищать тебя, а не пытаться совратить.
Анабель всхлипнула, и Бен прижал ее к себе еще крепче.
— Не плачь, дорогая. Не надо плакать. — Мужчина целовал ее виски, волосы, веки. — У меня сердце разрывается, когда я вижу затравленное выражение в твоих глазах или слышу, как ты плачешь. Я так люблю тебя, Анабель.
Она еще раз всхлипнула и глубоко вздохнула, прижимаясь к жениху еще крепче. Находясь в его объятиях, Ан ощущала незнакомое ранее чувство умиротворения и покоя. И все оттого, что сильные руки Бена обнимали ее, что он окружал ее своей любовью, что голос был полон глубокого теплого чувства.
— Когда вернемся в Англию, я бы хотел, чтобы ты сходила к психотерапевту. Тебе необходимо выговориться, посмотреть прямо в лицо своим страхам и избавиться наконец от чувства вины. Иначе как дальше жить? Сразу после медового месяца начнешь посещать врача.
Она сжалась и оттолкнула Бена.
— Что ты имеешь в виду, какой «медовый месяц»? Я же сказала… Я не могу выйти за тебя замуж.
— Ты не любишь меня, Анабель?
Девушка застыла, глядя на Бена широко раскрытыми глазами, в которых можно было прочесть все чувства, которые она испытывала. Бен ласково улыбнулся.
— Не надо! — выкрикнула она, задрожав всем телом.
— Скажи, что ты не любишь меня, Ан!
Она закрыла лицо руками.
— Я не могу…
— Не можешь сказать? Ты ведь больше не боишься меня, правда? Ты можешь сказать мне все, что угодно.
— Я не могу любить тебя, — простонала она. Бен взял ее руки в свои.
— Смотри на меня, когда говоришь это, дорогая. — Мужчина снова приподнял ее подбородок и заставил посмотреть себе в лицо. В широко раскрытых мокрых от слез глазах Анабель светились любовь и мука.
Она услышала, как у Бена перехватило дыхание, потом он внезапно обнял ее и крепко прижал к себе, уткнувшись подбородком в ее волосы.
— Я сделаю тебя счастливой! Клянусь! — прошептал Бен, покрывая поцелуями ее лицо. — Я люблю тебя, Анабель. Я могу быть очень терпеливым, если это нужно. Мы можем повременить со свадьбой до тех пор, пока ты не будешь готова к этому. Молю только об одном — не заставляй меня ждать слишком долго, потому что я люблю тебя слишком сильно…
Ан отвечала на поцелуи со все возрастающей страстью, руки ее обвились вокруг его шеи, голова откинулась. Бен страстно шептал ее имя.
Внезапно он резко отстранился и взглянул на нее блестящими от желания глазами.
— Нам лучше вернуться в дом прямо сейчас, пока я совсем не потерял голову.
Зардевшись и смеясь, Ан позволила взять себя за руку, и они пошли по петляющей через цветущий сад тропинке к вилле с романтическим названием «Хелена Белла».
Петер встретил их на верхней площадке, выложенной мраморными плитами и окруженной белой
