— Может, разговор пойдет веселее за стаканчиком рома?
Молодые люди отправились в популярный винный бар.
По ночам в Атарасанас, 9, жизнь била ключом. Дом на площади Испании насчитывал, наверное, не одну сотню лет. Толстые стены свидетельствовали о древности строения, хотя это обстоятельство мало волновало большинство посетителей, предававшихся безудержному веселью, чему способствовала зажигательная музыка, гремевшая так, что стены почтенного здания дрожали.
Попытки доминиканки вытащить испанца потанцевать не увенчались успехом, поэтому они решили поискать спокойный уголок и поговорить.
Обнявшись в маленьком закутке, они предпочли поцелуи словам.
Из зала доносились звуки чувственной бачаты.
Глава 24
МАДРИД
Масса народу дефилировала по проспекту Кастельяна с неспешностью, подобающей солнечному воскресному дню в конце сентября. Августовский зной, от которого плавился асфальт в Мадриде, сменился более мягкой погодой, позволявшей в полной мере насладиться утренней прогулкой.
Андрес Оливер шагал в толпе без определенной цели, радуясь возвращению в родной город. Пробродив больше часа, он решил посидеть в открытом кафе и почитать газету, чтобы выбросить из головы предыдущее расследование. В его нынешнее дело снова были вовлечены исторические сюжеты, но на сей раз столь древние реликвии в нем не фигурировали. Кража картин XIX века не шла ни в какое сравнение с похищением останков первооткрывателя Америки. Иногда Оливеру казалось, что это был эксклюзивный подарок судьбы. Случая пережить такие захватывающие приключения ему, наверное, больше не представится, как и проводить следствие, которое станет такой же важной вехой в его карьере.
Перелистывая газету, Оливер констатировал пробуждение всеобщего интереса к проблемам, связанным с историей Христофора Колумба. Во многих странах мира стали уделять самое пристальное внимание историческому явлению, ставшему поворотным моментом в развитии человечества. Даже невооруженным глазом можно было заметить очевидные признаки того, как последние драматические события всколыхнули международное общественное мнение.
Везде, куда ни кинь, мелькало имя Колумба, словно он был звездой экрана или «лицом» широкомасштабной рекламной кампании. Адмирал моря-океана оказался выплеснут на улицы Мадрида волной небывалого культурного ажиотажа. Городские автобусы украсились большими афишами, объявлявшими о проведении семинара по истории открытия Америки в известном культурном центре столицы. Расклеенные по городу плакаты оповещали, что скоро состоится торжественное открытие выставки, посвященной найденным в Генуе и Севилье новым архивным материалам. Почетное место в экспозиции отводилось страницам из «Книги пророчеств», написанным собственноручно знаменитым мореплавателем, которые столетиями считались утраченными.
Ряд правительств объявили о намерении осмотреть памятники Колумбу, чтобы проверить, не содержатся ли в них неизвестные доселе документы, которые могли бы пролить свет на тайны человека, преобразившего мир.
В русле недавних событий многие научные институты, опираясь на новые источники, начали заново изучать и переосмысливать факты, сотни лет считавшиеся общепризнанными.
Оливер сделал глоток пива, раздумывая над содержанием газетных сообщений. На самом деле ажиотаж вызывало буквально все, что касалось истории открытия Америки, и его невозможно было даже сравнивать с теми скромными попытками дать должную оценку событиям, приуроченным к празднованию его четырехсотлетия и пятисотлетия. Таким образом, дело о краже останков Колумба имело широкий резонанс в мировом масштабе, и за его последствиями Оливер наблюдал с чувством глубокого удовлетворения — после стольких волнений. Значит, игра стоила свеч.
Реверансы в сторону великого адмирала в любом случае имели положительное значение, будучи данью памяти выдающегося человека. Народ, его стараниями получивший так много, на несколько столетий предал своего благодетеля забвению. И наконец его заслуги перед западным миром получили должное признание. Ведь, в сущности, Колумб выступил первым архитектором глобального мира.
Оливер имел возможность познакомиться с найденными архивами и получил достаточно полное представление о том, каких трудов и страданий стоило мореплавателю воплощение своих идеалов. И теперь широкая публика узнавала о том, какие глубины отчаяния он познал и через какие страшные испытания ему пришлось пройти, чтобы выжить и довести до конца проект открытия новых земель, невзирая на одолевавшие его болезни. И при жизни он не дождался признательности.
После длительной погони за прахом адмирала Оливер с удовольствием наблюдал за возрождением интереса к открытиям Колумба. Личность мореплавателя и его путь к цели, усыпанный терниями, представали в новом свете.
Однако было еще одно обстоятельство, не дававшее покоя полицейскому.
Оливер долго отсутствовал дома, отдал немало душевных и физических сил, чтобы успешно завершить столь серьезное дело, и все тяготы и радости он переживал не один.
Тем не менее сейчас ее с ним не было, он вернулся к набившему оскомину одиночеству. Оливер снова не отважился сделать решительный шаг.
Последняя ночь в Санто-Доминго была фантастической. Ни разу в жизни он не испытывал такого душевного подъема, как рядом с Альтаграсией в тот вечер. Сначала он решил, что эйфория вызвана благополучным окончанием трудного следствия: вслед за насыщенными событиями днями, проведенными им в непринужденной обстановке, наступила эмоциональная разрядка.
Вместе молодые люди встретили безоблачный рассвет: солнце взошло на чистом небе, осветив волны Карибского моря, прозрачнее которых, наверное, еще не омывало берегов первого города Америки.
Прощание было долгим и трогательным.
Полет до Мадрида выдался напряженным. И хотя погода по всей воздушной трассе не давала повода для беспокойства, в полете Оливер не мог ни спать, ни есть.
Зона турбулентности находилась внутри его.
Но все осталось позади. С тех пор он ей не звонил. И они не переписывались, даже по электронной почте. Ничего такого. Он понимал, что если свяжется с Альтаграсией, это будет приглашением продолжать отношения. И эта перспектива вызывала у него смешанные чувства. А потому он предпочитал вообще не проявлять к ней интерес.
Оливер снова открыл газету и обнаружил, что по данному делу есть дополнительная информация. Решение наконец принято. И эта новость подняла ему настроение. Последняя страница дела тоже перевернута.
Доминиканские и испанские власти договорились разделить прах великого адмирала. Дипломаты обеих стран потратили много сил и времени, пытаясь установить, какие останки изъяты из собора в Севилье, а какие происходят из Санто-Доминго, и не пришли к единому мнению, как сообщалось в коммюнике. Вывод следовал очевидный: не представлялось возможным определить, какой частью останков владела каждая из стран до ограбления.
Напряженные переговоры длились несколько дней, и в результате на правительственном уровне было заключено соглашение, благоприятное для обоих государств: останки предполагалось поделить с тем, чтобы в гробницах в Севилье и в Санто-Доминго вновь упокоился прах великого адмирала моря-океана.
Оливер подумал, что означенная договоренность должна привести к равновесию, при том что каждый из истцов будет вынужден частично отказаться от первоначальных претензий в затянувшемся споре.
Пресса рукоплескала принятому решению, которое ставило точку в тяжбе между двумя странами, тянувшейся более столетия, и отвечало общим интересам.
С одной стороны, соблюдалась последняя воля первооткрывателя, завещавшего похоронить себя на
