обязательства, то надо быть верным им до конца, что бы ни случилось. Это одно из ее главных правил. По- моему, это очень старомодно.
— Не страдай, дорогая. Ты сама прекрасно знаешь, что не считаешь это старомодным. У тебя самой точно такое же мнение. Твое представление об обязанностях полностью совпадает с представлениями Лесли. И вы правы. Не соблюдать свои обязанности — это плохая примета нашей современной жизни. Это причина всех мировых проблем.
— Ты говоришь как проповедник, — усмехнулась Энн. Но, смеясь над Гилбертом, она в глубине души чувствовала, что он был прав. И она всем сердцем сопереживала Лесли.
Спустя неделю мисс Корнелия как лавина обрушилась на маленький дом. Гилберта в тот момент не было, и Энн пришлось принять удар на себя.
Не успев снять свою шляпу, мисс Корнелия начала:
— Энн, неужели те слухи, что дошли до меня, — правда Это правда, что доктор Блайз сообщил Лесли, что Дик может быть вылечен, и она согласилась отвезти его в Монтрель? Ему сделают операцию?
— Да, все верно, мисс Корнелия, — смело ответила Энн.
— Да!? Но это просто бесчеловечная жестокость, вот что это такое! закричала мисс Корнелия, распаляясь. — А я-то думала, что доктор Блайз порядочный человек. Никогда бы не подумала, что он может быть замешан в таком!
— Доктор Блайз считал своим долгом сообщить Лесли, что есть шанс вылечить Дика, — с чувством ответила Энн. — И… я согласна с ним, — добавила она.
— О, нет, этого не может быть. Я знаю, ты не согласна с ним, дорогая, сказала мисс Корнелия. — Человек, который хоть немного может сострадать своему ближнему, у которого есть чувство жалости, не может быть согласен с таким бессердечным решением.
— Капитан Джим согласен.
— Не упоминай об этом дураке, — взвизгнула мисс Корнелия. — Мне нет дела до того, кто согласен, а кто нет. Да вы только подумайте, что значат ваши поступки для бедной загнанной девочки!
— А мы и подумали. Гилберт считает, что если у врача есть возможность помочь пациенту, то он должен сделать это, невзирая ни на что.
— Как это похоже на мужчин! Но я была лучшего мнения о тебе, Энн, сказала мисс Корнелия. В ее голосе слышались нотки разочарования и грусть. Затем она продолжила свои нападки. При этом она использовала абсолютно те же аргументы, что и при бомбардировке Гилберта. Но Энн храбро защищала своего мужа теми же средствами, которые использовал сам Гилберт в спорах с Энн. Борьба продолжалась долго, но вот наконец мисс Корнелия отступила.
— Какой стыд! — со слезами на глазах заявила мисс Корнелия. — Какой стыд! Бедная, бедная Лесли!
— Вам не кажется, что Дик тоже заслуживает сочувствия? — спросила Энн.
— Дик Мур! Дик! Сейчас он вполне счастлив. Сейчас он более уважаем, чем когда-либо. Он был не только пьяницей, а, пожалуй, даже хуже. Вы хотите, чтобы он опять бушевал и не давал никому покоя?
— Он может измениться, — пролепетала бедная Энн.
— Измени свою бабушку, — фыркнула мисс Корнелия. — Дик Мур приносил только вред, пока все это не было прекращено благодаря пьяной драке, в которую он сам и ввязался. Он заслужил свою участь. Она послана ему в наказание. Я не думаю, что у доктора есть какие-либо права изменить волю самого Бога.
— Никто точно не знает, каким образом был поврежден мозг Дика. Может быть, это произошло вовсе не в пьяной драке. Может быть, его подстерегли и ограбили.
— Свиньи могут засвистеть, но у них, бедняжек, слишком маленькие рты, сказала мисс Корнелия. — Ну ладно, сущность всего того, что я узнала от тебя, заключается в том, что дело уже сделано и ничего изменить нельзя. Поэтому я не вижу смысла в продолжении этой беседы. А раз так, я прикушу свой язык. Я не собираюсь кусать себе губы. Когда ничего нельзя изменять, я смиряюсь. Но сначала я хотела убедиться, что по-другому действительно быть не может. С этого дня я посвящу всю себя Лесли. Я стану ее опорой. И даже после того, прибавила мисс Корнелия с ноткой надежды в голосе, — когда, может быть, для Дика ничего уже нельзя будет сделать.
Глава 31
Правда освобождает
Лесли, приняв решение, начала смело и безостановочно проводить его в жизнь с характерной для нее энергией. Прежде всего следовало закончить генеральную уборку дома. Что бы ни случилось, а такие вопросы всегда стояли на первом месте. В сером домике за ручьем были наведены безупречная чистота и порядок. Все это было проделано при помощи мисс Корнелии, конечно. Мисс Корнелия, высказав все, что думает, Энн, а позже Гилберту и капитану Джиму, стала к ним более снисходительной и не упоминала больше о Лесли. Она смирилась с предстоящей Дику операцией и обсуждала этот вопрос только с организационными целями, а чаще, если это было возможно, игнорировала всякие разговоры об операции. Лесли же никогда не пыталась завести разговор на эту тему первой. Она была очень холодной и необщительной в те великолепные весенние дни. Лесли очень редко навещала Энн. И хотя была в свои визиты вежливой и дружелюбной, сама эта вежливость была как ледяной барьер между ней и обитателями маленького дома. Старым шуткам, забавным рассказам и милым потехам было не под силу преодолеть этот барьер. Энн не пугала холодность Лесли. Она знала, что Лесли была охвачена смертельным страхом, который не позволял ей смеяться и быть счастливой. Когда одно чувство берет в душе верх, другим легко окончательно прикончить человека. Никогда еще Лесли не была в такой депрессии, никогда так не боялась своего будущего. Но Лесли, как мученица, несла свой крест и не пыталась уклониться от выпавших на ее долю испытаний.
Финансовая проблема решилась гораздо легче, чем предполагала Энн. Лесли заняла необходимую сумму у капитана Джима, и по ее настоянию капитан взял закладную на ферму, которой владела Лесли.
— Так вот, Лесли считает, — сказала мисс Корнелия, — и я с ней согласна, что, если Дик поправится, то сам сможет заработать достаточно денег, чтобы расплатиться с долгами. Если же нет, то капитан Джим сделает то, от чего Лесли усиленно отказывается. Он сказал мне, что так как у него нет близких родственников, ни собственных детей, то он собирается оставить свои деньги Лесли и, что если она не примет такой подарок от живого мужчины, то, может быть, возьмет от умирающего. «Это будет моей последней волей», — так капитан мне и сказал. Что же касается Дика, то он последние дни вел себя просто ужасно. В него просто дьявол вселился, можешь мне поверить. Мы с Лесли не могли заниматься своей работой из-за трюков, которые он вытворял. Однажды он разогнал всех гусей, которые паслись на лугу. Большинство из них умерло. Он совершенно не способен ни на какую работу. От него нам не было никакой помощи. Иногда, ты знаешь, он ведет себя очень хорошо, может принести ведро воды или нарубить дров. Но если бы мы послали его к колодцу на этой неделе, он попытался бы залезть внутрь. Однажды я подумала, что, если бы он свалился в воду, все проблемы раз и навсегда были бы решены.
— О, мисс Корнелия!
— Ну что, «мисс Корнелия»? Любой подумал бы то же самое. Что толку от того, что Дику вернут память? Вот если бы врачи из Монтреля смогли сделать его разумным, вот это было бы здорово.
В начале мая Лесли и Дик уехали в Монтрель. Гилберт поехал с ними, чтобы помочь и сделать необходимые распоряжения. Скоро он вернулся домой и сообщил, что хирурги из Монтреля, с которыми он советовался, подтвердили, что его утешительные прогнозы реальны, и Дика можно вылечить.
— Очень рада, — саркастически заметила мисс Корнелия.
А Энн только вздохнула. В последнее время Лесли очень отдалилась от нее. Они почти не общались, хотя Лесли обещала писать. Через десять дней после возвращения Гилберта пришло письмо. Лесли писала, что операция прошла очень успешно, и Дик поправляется.
— Что значит — прошла успешно? — спросила Энн. — Значит ли это, что память Дика восстановилась?
— Вряд ли, раз она ничего об этом не пишет, — сказал Гилберт. — Она пишет «удачно», потому что
