«Надо было удержаться, не целовать ее — подумал он раздраженно, — потому что теперь у них гораздо больше проблем, из-за отвлечения, что означает рисковать миссией, и он на самом деле знал это». Ему ни к чему было напоминание, этого придурка Блейна, чтобы сказать ему, что это опасная ситуация, которая требует трезвую голову и абсолютную концентрацию.
От него не ускользнуло, что потакание прихотям может стать последней каплей для других. Прямо сейчас, между Блейном, советом, и своим собственным здравым смыслом, они пытались сохранить равновесие, трезвые головы и сосредоточиться на том, зачем сюда приехали. Один намек, что он залез в этот сладкий маленький горшочек меда и другие, тоже набросятся на нее.
Он был не против борьбы. Его не волновало, где он был, занимая второе место, но прежде он не противостоял стае альф, и ему не нравилась идея проиграть, если это означало, что кто-то другой мог бы уйти с Даникой.
Лучше просто держаться рядом на расстоянии и ждать. Когда миссия будет окончена, они разойдутся и каждый вернется к своим стаям.
Возможно, он тоже уедет, но не прежде, чем полностью исследует все, что Даника может предложить, чтобы спокойно выбросить ее из головы.
Блейн перевел на Кона раздраженный взгляд и почувствовал его гнев в стеклянных глазах, задумчивое лицо, далекий взгляд, который становился таким всякий раз, когда тот был в ступоре больше пяти минут.
Даника была безумием, из-за которого они все погибнут, думал он мрачно.
Казалось, что было бы лучше, сделай они то, что было у них на уме и затем выбросить ее из головы.
Прежде всего, он чертовски хорошо знал, что так не будет, не могло быть все так просто. Если могло быть, то он предложил бы именно это. Проблема состояла в том, что он не хотел делиться, и был довольно уверен, что и остальные не сильно желали этого. Кон был единственный, кто открыто бросил ему вызов в отношении Даники, он думал, что все сводиться к тому, что Джаред и Дакота не сильно от него отставали, но не был готов поспорить, что Ксавье останется в стороне от борьбы.
Они не могли позволить себе надеяться, что территориальность не пнёт одного из них, когда кто-то решит получить немного удовольствия потрахаться, тогда они будут слишком заняты борьбой между собой, чтобы заботиться о деле, из-за которого их сюда послали.
Он думал, что, скорее всего это закончиться дракой, хотя не обязательно, потому что они не смогут противостоять друг другу, когда уже сделают решающий шаг, но он должен был признать, что такая возможность есть, как только начал проявляться не здоровый интерес к ней. Даже если этого не могло быть, тем не менее, факт остается фактом, они лидеры стай — альфы, что означает, что им свойственно чувство собственничества. Очень вероятно, что каждый из них хочет удовлетворить с ней свои неотложные потребности. Они должны выстоять, а то их интерес закончиться соревнованием, чтобы узнать, как выразилась Даника, кто из них является главной собакой.
Он понял ход мыслей совета, когда они послали пятерых вместо одного альфы с его подручными. Сообщения были неясными. Никто не имел четкого представления, почем ситуация вышла за рамки «очень плохой». Отсутствие одного лидера и его стаи на их территории могло создать ещё больше проблем. Кроме того, он предположил, что они нуждались в силе и коллективной стратегии Альф чтобы решить проблему, с которой они никогда не сталкивались прежде.
Очевидно, совет не предполагал, что альфы не подчинялись чужим приказам, что само по себе могло вызвать проблемы. Или может они думали, что они смогу преодолеть свои естественные инстинкты для общего блага?
Он считал, что пока все более или менее понятно, хотя не исключал возможность инстинктивной борьбы между ними за лидерство. Это обязательно случится, так или иначе. Появление Даники в этом уравнении практически гарантировало это.
Но опять же, никто не ожидал, что доктор Дан Уитни, действительно Даника Уитни, хотя был уверен, что если бы в совете даже знали об этом, не просчитали бы это проблемой. Она — человек, обычно этого достаточно, чтобы устранить любой интерес вулфен мужчины.
Он был сбит с толку этим. Она симпатична, но если смотреть объективно, что было чертовски сложно, ее было трудно назвать потрясающе-красивой. У нее были возбуждающе красивые сиськи, славная задница — которая была, близка к идеалу, он признал, действительно практически идеальная.
Она была умна, но ни один из них особенно не заинтересовался ее мозгами и, хотя он лично отдавал предпочтение интеллектуальным женщинам, у него не было гребаной подсказки, умна она или нет, когда он чувствовал воздействие ее привлекательности.
Он поймал себя на не очень приятно мысли, что не собирается искать в Данике недостатки, что делает проблему еще хуже. Она привлекала его физически, но как быть, если у нее раздражающий голос, или смех, склонность к нытью. Может она из тех, кто постоянно треплет языком, так что он не смог бы игнорировать ее, или у нее противный характер — любое из этих качеств могло заслонить ее привлекательность и устранить проблему. Он никого из них не знал хорошо, чтобы знать их личные вкусы в женщинах. Возможно, как только их члены становились твердыми, они сразу становились глухими и слепыми к остальному, но он знал, что не мог иметь дело с женщиной, которая раздражала его вне спальни.
Именно из-за этого у него до сих пор не было пары. Он предположил, что у других была та же проблема. Не было проблемой затащить в постель любое количество женщин, удовольствие разнообразия лишало желания соглашаться на постоянного партнера, как и полная нехватка терпимости к тем же самым постельным партнерам, как только они изливали в них свое семя. Спаривание могло не быть постоянным, но несколько лет ада могли ощущаться вечностью, и он не чувствовал потребности размножаться достаточно сильной, чтобы рискнуть связаться с женщиной, от которой он не мог избавиться достаточно быстро.
Нахмурившись от своих мыслей, он решил выбросить их из головы и сосредоточился на отделении людей от оборотней, так как прихожане заходили в часовню.
— Сколько насчитал?, — спросил он Кона, когда дверь закрылась за последним посетителем.
Кон виновато покраснел.
— Я думал, ты считаешь.
Сбрасывая со счетов его собственный дискомфорт Блейн холодно посмотрел на Кона.
— Я считал. Просто хотел сверить числа.
Кон кивнул, хмурясь от сильного перенапряжения за последние несколько минут.
— Ровно дюжина…, включая проповедника.
Блейн сжал губы с досадой.
— Я посчитал проповедника за оборотня.
Глаза Кона расширились.
— Я не был достаточно близко, чтобы проверить.
— Он пожал тебе руку, — сухо сказал Блейн.
— Это был проповедник?, — неловко спросил Кон. — О, да. Я насчитал дюжину, исключая проповедника.
Блейн сердито зарычал.
— Я тоже не смотрел, проклятье. Мы должны оставаться здесь, пока они не выйдут.
— Вот дерьмо!, — Кон воскликнул с отвращением. — Я голоден. Я чертовки не хочу ждать, а затем считать их до ужина, когда проповедник выпустит их.
— Это верно, — сказал Блейн глубокомысленно. — Черт! Давай войдем и пересчитаем внутри. Мы могли пропустить кого-то. Когда дерьмо попадет на вентилятор, все равно они узнают об этом по любому.
Они встретились с Ксавье, Джаредом и Дакотой, как договаривались, через полчаса. Дакота, которому выпало следить за самой маленькой церковью, ждал когда они прибудут. Ксавье и Джаред пришли вскоре после них.
— Я насчитал тридцать пять, — сообщил Дакота, когда официантка приняла заказ и ушла снова.
— Сорок-пятьдесят, — сказал Джаред.
Блейн посмотрел на него.
— Что? Они нихера еще не изменялись. Вы знаете не хуже меня, что запах еще не так силен, пока они
