– Хорошо, девочка моя, только прошу тебя, звони почаще и рассказывай все свои новости. Иначе, знаешь, я просто не смогу спокойно спать, – сказала на прощание Вероника.
Она повесила трубку и погрузилась в раздумья: «Итак, Валентина решила вернуться в больницу к доктору Хорхесу… Мне не нравится этот доктор и не нравятся методы его лечения. Однако Валентина сделает по-своему. Ну что ж, Вероника, вот ты и дожила! Не это ли один из признаков наступления старости – когда ты бессильна повлиять на решение дочери… Дочь самостоятельно решает, как поступить, а к твоему мнению не прислушивается».
Вероника попыталась отогнать мрачные мысли. Она поднялась с кресла, подошла к окну и снова задумалась. Так ли уж она бессильна? Разве у нее недостаточно сил, чтобы помочь дочери? Но что для этого нужно сделать?
Вероника смотрела на дом Габриэля Альварадо. «У него всегда на все находился ответ, но он, будучи эгоистом, не захотел вникать в проблемы моей семьи».
Вероника грустно вздохнула. Судя по всему, ей предстояло сражаться с трудностями в одиночку. Она почувствовала, как постепенно ее охватил страх. Сможет ли она помочь дочери, сможет ли одолеть беду?
Вначале Вероника решила, что завтра же вылетит в Монтеррей и приложит все силы, чтобы уговорить Валентину приехать в Мехико и показаться лучшим врачам. Но потом ее охватили сомнения: «Что значит лучшим? Ведь не секрет, что лучшие врачи-онкологи – в Америке».
Вероника снова подумала о Фрэнке Ричардсоне, давнем знакомом ее покойного мужа. Как-то Фрэнк даже ужинал у нее дома… Этот американский доктор заявился к ней однажды в компании с Раулем Сикейросом и Федерико Сольесом. Как Вероника сожалела теперь о том, что поссорилась с Сикейросом и Сольесом, давними своими ухажерами! Если бы их отношения оставались прежними, она бы запросто позвонила в редакцию «Новедадес» и, пригласив к телефону Рауля, узнала у него координаты Фрэнка Ричардсона в Нью-Йорке.
Вероника хлопнула себя ладонью по лбу. «Зачем прибегать к услугам Сикейроса? Ведь я могу поискать в старых записных книжках мужа…» – сообразила она.
Она не любила вспоминать о Фернандо и предпочитала не входить в его кабинет, держа эту комнату запертой, но какое значение все это могло иметь сейчас, когда речь шла о здоровье дочери? Вероника нашла ключ, отперла кабинет мужа и, не колеблясь, приблизилась к письменному столу. Нахлынули воспоминания.
Когда-то Вероника вот так же, едва ли не в первый раз оказавшись одна в этом кабинете, обнаружила в выдвижном ящике письменного стола документы, которые уличали Фернандо Монтейро в измене… Вероника зажмурилась. На секунду ей показалось, что, выдвинув ящик, она снова увидит кипу гостиничных счетов…
К счастью, такого быть не могло, все давно было убрано ею самой. После смерти мужа и возвращения в этот дом Вероника уже один раз преодолела себя и навела порядок в столе. Однако долгие годы она старалась обходить кабинет стороной, а на стол было наложено своеобразное «табу».
Вероника заглянула в один ящик, другой… В глубине третьего она увидела стопку блокнотов. Это были журналистские записи Фернандо, адреса его знакомых, номера телефонов.
Она взяла блокноты и поспешила покинуть кабинет.
Только вновь очутившись на кухне, Вероника вздохнула с облегчением. Стены кабинета действовали на нее угнетающе…
Вероника присела к столу. Она начала с журналистских записей. Почерк у Фернандо был неразборчивый, что крайне затрудняло чтение. Вероника потратила на просмотр блокнотов около двух часов, но нужного ей телефона не нашла. Тогда она принялась за записную книжку. Ее Веронике было особенно противно листать. Бедняжке казалось, что каждая женщина, чья фамилия и телефон ей попадались в книжке, являлась в свое время любовницей Фернандо.
Среди фамилий, записанных на букву «Р», Вероника Ричардсона не нашла, а страничка с буквой «Ф» вообще отсутствовала. «Неужели он не записал адреса и телефона Фрэнка?» – расстроилась Вероника. Но этого просто не могло быть! Она вспомнила, как хвастался когда-то муж знакомством с Ричардсоном. Но тут же она вспомнила и другое…
Сразу после смерти мужа, наводя порядок в его бумагах, Вероника уже просматривала этот блокнот. Тогда-то, раскрыв его на букве «Ф» и увидев фамилию и номер телефона ненавистной ей Росы Флорес, Вероника и вырвала эту страницу.
«Проклятье! Видимо, муж записал телефон Ричардсона здесь же, и я уничтожила его… – Она больше не сомневалась в этом. – Ну, конечно, наверняка он записал его на букву «Ф», а не на букву 'Р'…»
На всякий случа Вероника еще раз перелистала блокнот. Телефона Ричардсона не было.
«Что же мне делать? – в который раз задала она себе вопрос. – Моя дочь больна… И хотя мне абсолютно не хочется звонить Раулю Сикейросу, однако придется…»
Она решительно набрала номер редакции «Новедадес» и попросила к телефону сеньора Сикейроса.
Услышав в трубке знакомый голос, Вероника секунду помолчала, потом взяла себя в руки и произнесла, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее:
– Добрый день, Рауль.
– Вероника? Ты? – удивился Сикейрос.
– Да, это я, – медленно ответила Вероника. – У меня к тебе небольшая просьба, дорогой Рауль.
Сикейрос молчал, не в силах унять волнение.
– Не мог бы ты мне дать телефон Фрэнка Ричардсона?
– Господи!.. – отозвался наконец Рауль. – Вероника… ну, конечно, я дам телефон. Но зачем он тебе понадобился?
Вероника мысленно обозвала собеседника идиотом. «Неужели он все еще влюблен и вздумал