хочу, чтобы ты не думала о плохом.
У Валентины во взгляде мелькнуло странное выражение.
– Нет, мама, это все бесполезно. Доктор Альдо мне сказал…
– Я не желаю знать, чего тебе снова наговорил этот доктор Альдо! – вскричала Вероника. – Вот погоди, приедет Фрэнк Ричардсон…
Дочь не дослушала до конца.
– Я совершенно не хочу надеяться на какого-то Ричардсона… Не хочу думать, что он какой-то сказочный волшебник, который одним мановением руки поднимет меня на ноги. Не-ет, это просто смешно! Я знаю, что мне сейчас нужно делать: завершить все дела, отдать кое-какие распоряжения. Главное – позаботиться о детях. И только после всего этого начать думать о душе.
– Доченька, ты говоришь ужасные вещи! Человек никогда не должен терять надежду! – в отчаянии возразила Вероника.
– Это не так, – с усилием произнесла Валентина. – Мне кажется, конец уже недалеко. Я почувствовала, что все мои надежды рухнули, когда доктор Альдо сказал, что применяемые препараты не дали ожидаемого результата… – Голос больной задрожал, но она взяла себя в руки. – Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом.
Вероника погладила дочь по руке.
– Ты заметила, дорогая, что мы с тобой больше не ссоримся? – сказала она.
Валентина сделала большие глаза.
– А кто сказал, что мы когда-нибудь ссорились?
– А разве нет? – в свою очередь, удивилась Вероника. – Скажи, пожалуйста! Мне казалось, что всю жизнь мы только и делали, что ссорились.
Дочь улыбнулась.
– Это потому, что ты всегда была мною недовольна.
Видя ее обезоруживающую улыбку, Вероника подумала, что, оказывается, совсем не знала свою дочь. Она начинала ее понимать только сейчас! «Если бы не эта проклятая болезнь!.. Неужели взаимопонимание пришло к нам слишком поздно?! Неужели я потеряю ее?!» – эти мысли переворачивали ей душу.
Габриэль Альварадо так до сих пор и не позвонил. Не позвонил и Фрэнк Ричардсон. Конечно, рассчитывать на немедленный результат было нереально. Но в любом случае Альварадо должен был позвонить и рассказать, как обстоят дела.
Вероника встала с кресла и подошла к окну. Вид на город, открывающийся с высоты десятого этажа, действовал на нее успокаивающе. Она обернулась к дочери.
– Валентина, прости меня… Ты давно уже взрослая женщина, и я не вправе разговаривать с тобой таким тоном. Но сейчас я не прошу тебя, а просто приказываю… Даже не приказываю – заклинаю! Если ты любишь меня, любишь детей – выкинь из головы всякую мысль о смерти!
В больничном кафе было многолюдно, и Веронике пришлось выстоять длинную очередь. Она уже заканчивала обед, когда увидела посреди зала Хосе, который с подносом в руках озирался в поисках свободного места. Встретившись с ней взглядом, Хосе натянуто улыбнулся, и Вероника поняла, что он не рад встрече. Однако все столики были заняты, и ему ничего не оставалось, как подсесть к теще.
– Добрый день, сеньора Монтейро.
– Добрый день, Хосе.
Они помолчали.
– Вы ее уже видели? – спросил зять, склоняясь над подносом.
– Я, как обычно, провела у нее всю ночь и почти все утро, – ответила Вероника. – А ты, видимо, только пришел?
– Да, сеньора Монтейро, иначе мы бы встретились там, у Валентины.
Вероника вспомнила разговор с дочерью, и ее лицо сразу стало суровым.
– Валентина хочет поговорить с детьми, – сказала она.
– Я уже пытался как-то их подготовить. Не знаю, все ли они понимают… – Хосе покачал головой.
«А я сама разве это понимаю?» – подумала Вероника, а вслух произнесла:
– Хорошо, что ты пришел, Хосе. Поднимись к Валентине, побудь с ней. Может, ты повлияешь на нее… Надо, чтобы она перестала думать о смерти.
Вероника почувствовала, что бодрый тон дается ей с трудом и на нее непосильной тяжестью начинает давить сознание неминуемого. Она зажмурилась, и по ее щекам покатились слезы.
– Хосе… – сдерживаемые рыдания мешали Вероника говорить. – Хосе, если с Валентиной что-то случится, у кого будут жить дети?
Возмущение Хосе было столь велико, что в первый момент он утратил дар речи. Наконец он процедил сквозь зубы:
– Я не понимаю двух вещей, сеньора Монтейро… Во-первых, почему вы допускаете мысль, что мои дети будут жить не со мной… А во-вторых, почему вы смирились и говорите так, будто Валентину уже ничто не может спасти?
Не дав Веронике ответить, зять вскочил из-за стола и выбежал из кафе, так и не притронувшись к обеду.
