за спиной отсчитывал премию за премией, которые вручали Изабель. Триумф был очевиден. И вот наконец голос ведущего: «Лучшей певицей года признана... Изабель!» Сэл был настолько ошеломлен, что резко крутанул руль, словно это не лимузин, а спортивная машина. Переполошившиеся водители, громко сигналя, принялись метаться из стороны в сторону, насколько это было возможно в густом потоке машин.
Сэл хотел приехать к назначенному месту первым, чтобы успеть сориентироваться на местности и представить себе, куда они станут его теснить и где собираются прикончить.
Сейчас, когда создалась аварийная ситуация и Сэла бросило на приборный щиток, он невольно вскрикнул и быстро вернул руль в прежнее положение. В какой-то момент ему показалось, что это конец. Он весь похолодел, словно уже стал трупом. И был Недалек от истины. Дождь с силой ударил в ветровое стекло огромного «кадиллака» стоимостью в шестьдесят тысяч долларов. «Дворники» скользили взад-вперед, подобно метроному. И тут что-то перевернулось внутри у Сальваторе Кристофера Д'Аморе, теперь Марко Толедано, что-то с ним случилось, словно пришел в движение подтаявший на солнце гигантский ледник или вырвалась на поверхность дремавшая в его душе вулканическая лава. Смерть неповторима, и Сэл смирился, испытывая при этом какую-то садистскую радость. Он больше не сопротивлялся, и смерть в ответ даровала ему спокойствие и смирение, она была неизбежна, как победа Изабель.
Сэл гнал лимузин по лабиринту голливудских холмов, по узким, гладко асфальтированным улицам с рядами оштукатуренных особняков в испанском стиле и постмодернистских коробок. Все улицы здесь были названы в честь знаменитых американских артистов: Глен Холли, Глен Тауэр, Сан-Марко-Драйв, Каньон Лэйк-Драйв и Мэлхолланд. Время от времени молния, как праздничный фейерверк, с треском раскалывала черное небо, освещая громоздившиеся друг на друга холмы, и огромную надпись «Голливуд», и мрачные тучи, словно Божье проклятье, нависшее над огнями Лос-Анджелеса.
Сэл вел машину по вьющейся серпантином дороге, которая уходила в гору, минуя улицы, где не было табличек типа «тупик». И тогда ему приходилось давать задний ход и возвращаться назад. Дождь то принимался лить с новой силой и барабанил по крыше лимузина, как град, то прекращался, и «дворники» со скрежетом двигались по сухому стеклу. Может быть, здесь вообще нет никакого водохранилища? Просто водитель, указавший ему дорогу, что-то напутал. Ведь местные жители, которых Сэл спрашивал еще до водителя, никогда не слышали о Голливудском водохранилище, но сейчас Сэл вдруг понял, что уже несколько минут едет вдоль этого самого водохранилища.
Сэл притормозил машину. Облупившийся указатель на темной мокрой улице указывал поворот на шоссе, ведущее к Голливудскому водохранилищу. Вскоре внизу показался забор из сетчатых металлических панелей высотой метра в два с половиной. Сэл решил, что за ним водохранилище. Как раз в этот момент сверкнула молния, осветившая огромную чашу, заполненную водой.
«Так вот, значит, где, — подумал он. — Вот где мне суждено умереть. — Порыв ветра обрушился на крышу лимузина с силой автоматной очереди. — Интересно, неужели они собираются сбросить мой труп в водоем?» На память ему пришли слова героя старого фильма Джеймса Кейна. Когда в виде наказания его «обували» в цементные башмаки, он сказал себе в утешение: «Ну что ж, остается только сохранить чувство юмора. Оно пригодится в преисподней». Сэл отпустил тормоза и поддал газу. Проехав еще метров триста вдоль металлического забора, он увидел укрепленную на нем, изъеденную ржавчиной табличку:
ГОЛЛИВУДСКОЕ ВОДОХРАНИЛИЩЕ.
СНАБЖАЮЩЕЕ ВОДОЙ ГОРОД ЛОС-АНДЖЕЛЕС.
Сэл нажал кнопку внутренней панели дверцы водителя, и стекло опустилось, и тотчас же в лицо ему ударил дождь, словно только и ждал подходящего момента. Он прижал ко лбу ладонь козырьком и высунулся наружу. Даже сквозь шум дождя слышно было, как огромная масса воды с грохотом стремится вниз. Водитель автобуса говорил, что где-то здесь должна быть плотина. Видимо, так оно и есть. Вода падала под большим напором. Осторожно ведя лимузин вниз по петляющей, пустынной улице, Сэл смотрел через сетчатую изгородь на водохранилище. Затем свернул к площадке, откуда, должно быть, начиналось гудронированное шоссе, обслуживающее нужды водохранилища. Сердце у Сэла упало, когда он взглянул на ворота. Замок сорван, распиленная цепочка болтается. Одна створка ворот распахнута настежь — раскачивается на ветру. Сорванный замок валяется на дороге. «Это путь в вечность. Нет, он не может поверить, что все произойдет именно здесь. Нет, не может. Но ведь они будут ждать его, черт возьми, а иначе зачем бы он явился сюда?» Распахнутые ворота и большой висячий замок в луже на дороге со всей очевидностью и неотвратимостью подтверждали реальность ожидающего его жестокого насилия. «Это тебе, черт побери, не репетиция в костюмах!» Он следил, как раскачивается на ветру створка ворот — взад-вперед, взад-вперед, несколько футов в одну сторону, потом несколько футов в другую. Между тем на экране телевизора продолжалась презентация «Грэмми». Демонстрируя свою приверженность культурным ценностям, устроители шоу решили воздать должное памяти некоего испанского композитора, и юный виолончелист сейчас исполнял его торжественно-скорбный этюд. Из открытого окна лимузина звуки лились наружу и, проникая сквозь завесу дождя, рассеивались среди сосен и поросших кустарником холмов. «Неужели это не сон?» Сэл медленно продвигался вперед, пока не уперся бампером в раскачивавшуюся створку ворот, которая еще шире распахнулась и замерла на месте, застряв в густой жесткой траве. Минуя ворота, Сэл поехал по узкой извилистой дорожке вдоль водохранилища. Здесь он обнаружил еще одну металлическую ограду, почти у самого края водоема, тоже из сетчатых блоков, по другую сторону шоссе на холмах вокруг водоема мерцали огнями большие дома. Сэл медленно одолел еще сто ярдов по скользкой, размытой дождем дороге и при очередной вспышке молнии снова увидел распахнутые настежь ворота. «Неужели это не сон?» Сэл вышел из машины, и его смокинг тотчас же вымок до нитки. Сквозь отверстие в заборе он окинул взглядом водохранилище, едва различимые, почти стершиеся следы, засыпанные сосновыми иголками, вели в темноту, под деревья. «Здесь, черт побери, мне предстоит, умереть. В этом проклятом лесу с Ганзель и Гретель и большим страшным волком». Здесь грохот и шум воды слышны были еще явственнее. «Что делать дальше? Идти пешком или ехать? И надо ли вообще идти дальше? А почему бы не повернуть этот белый лимузин и не уехать, к черту, в Ванкувер? Почему? Да все из-за Изабель, черт меня побери. Ники не понравится, если я убегу, и он отыграется на Изи. Сигнал уже был. Острый соус, который он плеснул ей утром в лицо. Забавно. Ни одна женщина еще не занимала в его сердце столько места. Но как это распознал Ники? И почему уверен, что он не сбежит?»
Виолончелист взял последние аккорды испанского этюда, и зал взорвался аплодисментами. Сэл снова сел в машину, как раз в тот момент, когда зазвучали позывные одиннадцатичасовой сводки новостей.
Сэлу пришлось маневрировать, пока наконец он благополучно не проехал через достаточно узкие для такой громоздкой машины ворота. Пострадало только зеркало заднего обзора.
Спуск со склона напоминал въезд в тоннель. Передние фары неестественно ярко при сильном дожде освещали дорогу. Ветви деревьев хлестали по крыльям автомобиля, ударялись о крышу. Усыпанная сосновыми иглами служебная дорога давно не ремонтировалась, а теперь, когда ее развезло от дождя, Сэлу пришлось приложить массу усилий, чтобы не съехать на обочину или не врезаться в дерево.
— И Фриц расскажет нам, когда стихнут аплодисменты, если, конечно, они когда-нибудь стихнут...
Сэл проехал еще сто футов. Поначалу рев воды казался оглушительным, но когда он миновал дамбу, заметно стих.
И тут он услышал, как где-то над ним зашелестели деревья. Кто-то там есть. Сэл нажал на тормоза и выключил передние фары.
— А сейчас, дорогие телезрители, мы снова перенесемся во Дворец, где происходит присуждение призов «Грэмми»...
Сэл выключил мотор и теперь в ночной тишине отчетливо услышал, как шумит вода, как барабанит по крыше дождь, как поскрипывает под ним белое кожаное сиденье. Ветровое стекло с отключенными «дворниками» стало непроницаемым. Сэл вышел из машины, и его лаковые штиблеты сразу увязли в чавкающем месиве. С трудом переставляя ноги, он сделал несколько шагов, оглядывая место, где, как ему показалось, кто-то прятался. При выключенных фарах в кромешной тьме раскинувшийся вокруг водохранилища парк показался Сэлу непроходимым девственным лесом, населенным дикими зверями, хотя находился всего в десяти минутах езды от Голливудского бульвара. Сверкнула молния, будто гигантская импульсная лампа, теперь уже с другой стороны, и Сэл отчетливо увидел в зарослях сосен какое-то движение. Вглядываясь в темноту, Сэл вдруг услышал голос за спиной и быстро обернулся.
— Что ты здесь ищешь? — Следом раздался щелчок.
