разговоров.
– Такое с ним часто случается? – спросил Энди. Мила вздохнула:
– Бывает. Это началось два или три года назад. Он вдруг начал исчезать. Его нет день, два. Три дня о нем ни слуху ни духу. Никто не знает, куда он делся.
– Он возвращается? – спросил священник.
– Он всегда возвращается, – заявил Джимми. Мила добавила:
– Я уверена, с ним все в порядке. – Она помолчала. – Он осторожный.
Священник встал, прошелся.
– Ребята, уже поздно. Я очень устал, завтра меня ждет трудный день. Если хотите, можете остаться здесь. Нет никакой необходимости уходить в такую рань.
Когда он вышел из кабинета, Мила упрямо повторила:
– Я уверена, с ним все в порядке.
– Конечно он жив, – согласился Джимми.
– Это все, что я знаю, – выговорила совсем тихо Мила.
Джимми кивнул.
– Эй, просыпайся!
Джоди Джоди открыла глаза:
– Что тебе?
Берд проворчал, выжидающе глядя на нее:
– Сегодня что-то совсем невмоготу от холода. Джоди Джоди тихо ответила:
– Разожги огонь в очаге. Или сделай что-нибудь еще... Берд уселся на краю постели:
– Джимми и Мила сегодня домой не вернутся.
– Трент тоже.
– Я знаю.
Берд искоса глянул на Джоди Джоди. Она выдержала его взгляд и спросила:
– Ну?
– Можно я лягу рядом с тобой?
Джоди Джоди отвернулась к стенке и закрыла глаза.
– Ты стащил мое одеяло, а теперь лезешь. Если сунешься, я так стукну тебя по голове, что у тебя сразу в мозгах прояснится.
Через несколько минут планета наконец достаточно повернулась вокруг оси, чтобы первые лучи солнца осветили Флэтбуш. Мила и – Джимми спали в кабинете священника Энди Строуберри.
Сам священник лежал в постели, снов ему в ту ночь не довелось увидеть.
Берд и Джоди Джоди тоже уснули, несмотря на то что парень, два раза сунувшись к Джоди Джоди, получил в ответ семь увесистых пинков. Девушка сочла это вполне приемлемым воздаянием. Она по сути своей являлась искренней сторонницей религиозной доктрины, утверждавшей, что, если ты сам о себе не позаботишься, никто о тебе не позаботится.
Доминик Симон лежала на кушетке в доме отца – такая же мертвая, как и вчерашним вечером, когда в ресторане «У Макги» ее сразила автоматная очередь. В этом доме той ночью никто не спал.
Между тем Трент прямо из отеля направился в офис человека, нанявшего его. Стоило Тренту назвать пароль, как его тут же пропустили в кабинет.
В сопровождении сотрудника охраны музея он вошел в просторный зал, напоминавший скорее выставку произведений искусства, чем рабочую комнату. Каждый из выставленных здесь предметов, по оценке Трента, стоил от десяти до пятнадцати тысяч кредиток Объединения. Работодателя – тридцатипятилетнего, лысого, как бильярдный шар, мужчину, восседавшего за письменным столом, – тоже можно было отнести скорее к редким произведениям искусства, чем к бизнесменам. Он был разодет с таким шиком, какой и не снился обитателям Фринджа. Каждая вещь на нем стоила столько, сколько землякам Трента хватило бы на год. Включая искусно отделанный, покрытый замысловатой резьбой рабочий стол, который Трент, не раздумывая, «увел» бы из этого кабинета, если, конечно, тот был бы поменьше размерами.
По углам комнаты расположились сотрудники службы безопасности, и юноша был уверен, что все они прошли соответствующий инструктаж и приняли все меры предосторожности.
Как только Трент вошел в кабинет, на лице хозяина мелькнул страх.
– Ты и есть... Трент?
– А вы, значит, Гидеон Гамильтон, исполнительный директор отдела покупок Национального музея естественной истории?
– Ты выглядишь моложе, чем я ожидал. Трент остановился в нескольких шагах от стола. Садиться не стал.
– Камень у вас с собой? – спросил Гамильтон.
– Позвоните адвокату Давенпорту. 201311-BARD. Гамильтон не ответил. Некоторое время он обдумывал предложение, затем произнес:
– Команда. Позвоните 201311-BARD.
Последовала пауза, на этот раз более долгая. Наконец справа от Трента на голографическом экране появилось изображение седой стареющей женщины.
Адвокат Давенпорт выговорила ясным четким контральто:
– По поручению моего клиента я обязана проинформировать вас, что объект находится у меня. Объект может быть переслан заказчику только по заключению договоренности об обмене.
Гамильтон разозлился:
– Значит, вы не захватили его с собой?
– В ваш офис? Где столько охраны? – Трент отрицательно покачал головой. – Конечно нет.
– Что касается вашего последнего требования, здесь есть проблема.
Трент решительно шагнул вперед. Охранники тут же дернулись со своих мест.
– Я хочу получить свои деньги!
– Нам трудно сразу собрать всю сумму, которую вы запрашиваете.
Трент перебил его:
– Вы переводите всю оговоренную сумму на счет моего адвоката. На это вам дается один час. После чего...
В разговор вмешалась старушка, до сих пор наблюдавшая с голографического экрана:
– Мой клиент распорядился, что, если означенная договоренность не будет выполнена в указанный здесь срок, я выброшу объект в Атлантический океан.
– Вы знаете, на что вы решили посягнуть?! – воскликнул Гамильтон, не в силах сдержать раздражение. Давенпорт вежливо ответила:
– Нет, не знаю. Но у меня есть инструкция, и я поступлю согласно желанию клиента.
На лице Гамильтона нарисовалось выражение, какое бывает у пойманного преступника. Он сжался в кресле, втянул голову в плечи.
– Деньги будут переведены до истечения часа, – заявил он.
Трент повернулся и направился к выходу.
– Трент, тебе больше нечего сказать? – окликнули его сзади.
Юноша не выдержал, повернулся и, повысив голос, произнес:
– Вчера погибли четыре человека. Вы знали об этом? Вас это взволновало?
Гидеон Гамильтон вздохнул:
– За Гранью каждый день умирают люди. Вы сделали для нас очень важную работу. Мы недооценили вас.
Трент повернулся и, едва сумев сдержать гнев, сделал шаг в сторону Гамильтона.
– Знаете, в чем ваша главная трудность? Вы почему-то считаете себя хорошими парнями.
Исполнительный директор пожал плечами:
– Послушайте, Трент, давайте оставим лирику. Вы один из лучших контрагентов, с которыми мне когда- либо приходилось встречаться. Надеюсь, мы еще поработаем вместе?
Трента бросило в дрожь, гнев мешал говорить.
– Я – профессионал. И поступаю так, как должен поступать профессионал. – Он сделал шаг по
