на десятки мелких порезов. Аэрокар вроде бы тоже не пострадал. Он по-прежнему ровно гудел двигателями и ни на миллиметр не отклонился от заданного курса.
На этот раз Седон сделался более покладистым. Помолчав немного, он процедил сквозь зубы:
— Всего лишь то, чего он заслуживал.
Предмет их разговора сидел рядом с пилотским креслом, безучастно глядя прямо перед собой. Избавившись от оружия, Дван снова превратился в зомби.
Наблюдая за Седоном, Дэнис не могла отделаться от невольного восхищения его выдержкой и железной волей. Наметанным взглядом профессионала она прекрасно видела, что он находится на грани изнеможения и серьезно травмирован. Одна только сломанная нога, должно быть, заставляла его ужасно страдать. А если добавить к этому сочащиеся сукровицей огромные волдыри на обожженном лице и полдюжины до сих пор кровоточащих ран в плече и боку, оставалось только удивляться, как у него хватает сил и мужества сохранять сознание да еще удерживать практически на весу тяжеленный автомат.
— Так что же это было? — снова заговорила Дэнис. — Я имею в виду, чего он заслужил? И почему?
Голос Седона доносился как будто издалека, из дремотного полузабытья, но обольщаться на этот счет не стоило — даже спящий лев остается смертельно опасным хищником, которого лучше не раздражать.
— Он лишил меня всего, ради чего имеет смысл жить. Любви, молодости, мечтаний, друзей... Вы слышали, наверное, его рассказ о том, как мы попали на эту проклятую планету? Тогда вы Должны знать, что я и мои приверженцы боролись не за власть над Миром, а за справедливость, за право самим определять свою судьбу и выбирать жизненный путь. Поверьте, у меня не было других устремлений, кроме этого.
— Сочувствую вам, — тихо проговорила Дэнис. Седон криво усмехнулся:
— Спасибо и на том.
— Но что же все-таки вы с ним сделали? Могу я хоть как-то ему помочь?
На этот раз Седон по-настоящему удивился:
— Как? Вы не знаете? А я был уверен... — Он недоверчиво покачал головой. — Я думал, вы были в курсе, когда воззвали к его Долгу Защитника и заставили подчиниться и последовать за вами. Не ожидал, что вам это удастся. Меня даже немного покоробила, честно признаться, ваша безжалостность. Так обращаться с человеком, мозг которого раздирает невообразимая боль...
Глаза девушки расширились от изумления.
— Вы хотите сказать...
— Вот именно! Он сидит на «горячей проволоке», только раздражает она не центр наслаждения, а болевой. Впрочем, теперь это уже не имеет значения. Если хотите, можете избавить его от мучений. Я не стану вмешиваться.
Дэнис вскочила и повернулась к переднему сиденью, на котором полулежал Дван, вперив остекленевший взор в беспросветный мрак за лобовым стеклом. Ее гибкие пальцы быстро прощупали густую шевелюру слегка вьющихся черных волос. Есть! Крошечная круглая блямба диаметром не больше ногтя. Она ухватила ее двумя пальцами и потянула на себя.
Голова Двана откинулась назад. Глаза его закатились до такой степени, что виднелись одни белки. Он глубоко вздохнул, расслабил сведенные чудовищным напряжением мышцы и обмяк всем телом.
Из кабины доносилось ровное дыхание провалившегося в целительный сон Защитника.
— В нашей предыдущей беседе вы затронули один момент, который я хотела бы уточнить, если вы не возражаете, — возобновила диалог Дэнис спустя несколько минут.
— Спрашивайте, — равнодушно кивнул Седон.
— Вы сказали, что изменились. Но я этого почему-то не заметила.
— Тем хуже для вас.
— Не понимаю.
Седон молчал так долго, что Дэнис отчаялась услышать ответ. Внезапно он вздрогнул и заговорил каким-то странным голосом, как будто принадлежащим другому человеку:
— В тот день я действительно верил, что выживание — это еще далеко не все. Я отчаянно нуждался в дружбе, любви, уважении... Уважении и обществе тех, кто смог бы понять и оценить меня. — Он покачал головой с такой безнадежной печалью во взоре, что у Дэнис екнуло сердце. — Говоря с вами, я свято верил, что, воскресив в себе память того человека, кем я был когда-то, смогу хотя бы приблизиться к пониманию движущих вами мотивов.
— Все равно не понимаю. Почему для вас так важно понять меня?
— Потому что вы Танцор. Или находитесь в шаге от того, чтобы стать им. Я это вижу, чувствую, угадываю в каждом вашем движении.
— Возможно.
— Вы еще не Танцевали по-настоящему, но все равно вы Танцор. А вот кто я теперь такой, не знаю. Имею ли я право считаться Танцором, если последний раз Танцевал более пятидесяти тысяч лет назад?
Дэнис не двинулась с места, хотя могла бы попытаться отобрать оружие у закрывшего глаза Седона. После длительной паузы, немного успокоив участившийся пульс и возбужденные нервы, она негромко, но с нажимом проговорила:
— Вы можете быть тем, кем захотите. Кем вы хотите быть? Джи'Суэй'Ободи'Седон чуть подался вперед и с горькой усмешкой сказал:
— Однажды я уже сделал свой выбор. Теперь слишком поздно что-либо менять.
— Вы ошибаетесь! — горячо воскликнула Дэнис. — Выбор есть всегда, и сделать его никогда не поздно. Человек — это не просто набор навыков и воспоминаний. Вы были Танцором, предводителем мятежников, ссыльным преступником и снова лидером повстанцев, но если все это отбросить, разве вы исчезнете без следа? Нет, вы по-прежнему останетесь цельной личностью, обладающей, как любая другая цельная личность, не только правом, но и возможностью выбора. Допустим даже, что та частица вас, которая была Танцором, безвозвратно умерла. Но вы-то сами здесь, рядом со мной, и вы живы! — Седон очень медленно наклонил голову, и Дэнис показалось, что в его потухших глазах засветилась какая-то живая искорка. — Мне всего двадцать три, и я уже дважды умирала, но, как видите, все-таки выкарабкалась.
— Я так и не научился понимать людей вашей эпохи, — немного погодя признался Седон. — Вы очень сильно отличаетесь от нас.
— Естественно, — согласилась девушка. — Дван как-то сказал, что потомки Народа Пламени превратились в сборище безумцев, одержимых жаждой насилия и власти. Но мы же не обладаем секретом долголетия. Несмотря на все достижения гериатрической медицины, сто-сто двадцать лет — это предел. В отличие от вас, нам поневоле приходится жить настоящим. — Седон понимающе кивнул. Дэнис продолжала: — И здесь уже я отказываюсь понимать вас. У вас за плечами невообразимо долгое прошлое, перед вами практически бесконечное будущее, а вы сомневаетесь, живы вы или мертвы, потому что не можете больше выразить себя в Танце!
— Чего бы я только не отдал, чтобы хоть раз увидеть вас Танцующей, — мечтательно вздохнул Седон.
— Слишком мало места, — покачала головой Дэнис.
— Будь это салон пассажирского лайнера, вы бы все равно отказались, — с холодной уверенностью возразил он.
— Да, это было бы неподобающе, — не стала отрицать девушка.
— И вызвало гнев бога, — добавил Седон.
— Верно. Вот если бы я вас убила, его бы это только порадовало.
Седон бросил на нее быстрый взгляд поверх автоматного ствола.
— Думаете, у вас получится?
— Я не собираюсь вас убивать.
— Будь осторожна, дитя мое, — без тени иронии предостерег ее Седон. — Бог раздражителен, и его очень легко вывести из себя.
— Ничего, я рискну.
— И он не терпит своевольных Танцоров.
