— Неплохо.
— Да, неплохо.
— Почему ты не покончишь с этим делом?
— А что делать? Через пару лет я смогу выйти в отставку и жить на пенсию. Смехота! Знаешь, какая у меня будет пенсия?.. К чертям!
— Что ты тут делаешь сейчас? На старости лет стал шататься по кабачкам?
— Не поверишь. Я знаю всех метрдотелей в городе. Знаю, где достать билеты на спектакли, на которые невозможно попасть. У меня есть номера телефонов, которые обеспечат развлечение для военных на любой вкус. Чему только не научишься в армии мирного времени! Сегодня, мистер Уильямс, я компаньон, друг и приятель одного из великих национальных героев — генерала Хэллорена. Ты, конечно, слышал о генерале Хэллорене?
— Нет. Но это не имеет значения. Меня никогда не завораживали генеральские звезды, как тебя.
— Генерал Холли Хэллорен — толстозадый бездельник, который всю войну просидел в Вашингтоне. Мы были однокурсниками в Вест-Пойнте. Но генерал Хэллорен сумел пролезть в самый интимный круг Пентагона. Он ухитрился получить звезду на погоны, не понюхав пороху. Генерал Хэллорен сейчас в Нью- Йорке, и меня прикомандировали к нему, чтобы помочь ему в выполнении задания. Насколько я понимаю, его задание заключается в том, чтобы как можно чаще напиваться и спать с девками.
— По теории Армстронга.
— Что-то в этом роде. Во всяком случае, в любую минуту в эту дверь может войти откормленный, игривый, самодовольный фат, ткнуть в ребра и спросить: «Где же девочки, Бронсон?»
— А где же девочки, Бронсон?
— На подходе. Я уже их заказал.
— Значит, полковник не только мальчик на побегушках, но вдобавок и сводник?
— Зачем так грубо, Капа? Полковник выполняет функции офицера-снабженца. Через полчаса мы составим милую маленькую компанию из четырех человек. Начнем отсюда, потом отправимся обедать в другое, более дорогое заведение, оттуда — в оперетту, потом в другой ночной клуб и наконец — в генеральские апартаменты повеселиться и поиграть. Как говорится в уставах — отдых и развлечения личного состава.
— Неужели ты действительно этим занимаешься, Чарли?
— Да, именно этим. Через два дня генерал Хэллорен вернется в Вашингтон и приедет другой генерал примерно с таким же заданием. Это довольно ответственная работа. Тебе не кажется, что я честно зарабатываю свою звезду?
— Неужели ты все еще одержим этой идеей?
— Мне обязаны дать звезду. Я брался за все грязные поручения, которые мне давали, и старался выполнять их как можно лучше. Я никогда не говорил: «Это ниже моего достоинства, это грязное дело» или «Как вы смеете?». Я выполнял работу. И через два года, когда подам в отставку, я получу звезду. Это колечко помогает. Когда нас увольняют в отставку, почти всегда автоматически присваивают очередное звание — таков этикет. А в комиссии по присвоению званий будет сидеть немало ребят, которые благодаря услугам доброго старого Чарли Бронсона с черной книжечкой, где записаны телефоны самых лучших девочек, получили возможность тряхнуть стариной.
— Здорово звучит, Чарли. А где ты добыл все эти телефоны, записанные в черной книжке? Я думал, что ты участвуешь только как наблюдатель.
— Мне завещал их мой предшественник. Ты не поверишь, сколько можно набрать новых номеров для черной книжечки, если как следует постараться. Ты видный журналист и знаешь всю подноготную города. Но я готов поспорить, что покажу тебе такое в этом городе, что у тебя глаза на лоб полезут. Я могу повести тебя в любой ночной кабак во всех пяти районах города. Я поведу тебя в такие места, перед которыми старый «Сфинкс» в Париже покажется институтом благородных девиц. Стоит мне позвонить по телефону, и приезжая важная персона сможет испробовать любой порок, какой пожелает.
— Уж раз ты берешься за дело, Чарли, то делаешь его как следует, я знаю.
— А ведь противно так кончать, правда?
— Хуже, чем ходить в разведку.
— Присоединяйся к нам, Капа. Давай, ну просто смеха ради.
— В наше время не часто приходится смеяться.
— Ну, прошу тебя.
— Ладно. Почему бы и нет? Сколько девочек ты заказал?
— Двоих. Молоденьких. Холли Хэллорен любит молоденьких, блондинок и попышнее. Если хочешь, я достану еще одну для тебя.
— Нет, спасибо. Я пойду с вами просто так, как ты сказал — смеха ради.
Мы выпили еще по одной, и через пятнадцать минут, почти минута в минуту, в дверях появился высокий краснолицый пузатый мужчина и стал оглядывать помещение. Он заметил сидящего у стойки Чарли, подошел к нему и положил руку ему на плечо.
— Где же девки, Бронсон?
Чарли изобразил на лице улыбку, обернулся и хлопнул генерала по плечу.
— Я уже начал беспокоиться о вас, генерал, — сказал он. — Думаю, не захватила ли вас банда торговцев белыми рабами?
Генерал расхохотался. Его всего трясло от смеха.
— Ей-богу, это здорово, Бронсон. Торговцы белыми рабами. Надо запомнить. Ей-богу, здорово!
— Генерал, разрешите представить моего друга Гарри Уильямса. Вы, наверно, читали его статьи.
— Еще бы! Как дела, Уильямс?
— Отлично, генерал.
— Познакомься, Гарри: Холли Хэллорен, — сказал Чарли.
— Гарри? — переспросил я.
— Ведь тебя так зовут?
— Конечно, — ответил я. — Меня зовут именно так. Рад с вами познакомиться, генерал.
— Зови меня просто Холли. Сегодня никаких церемоний. Послушай, Бронсон, так где же девки?
— Вот-вот появятся, генерал. Кого вы хотите?
— Двух блондинок и брюнетку на третье. — Он снова затрясся от смеха. — А ведь неплохо сказано, Чарли? Двух блондинок и брюнетку на третье!
— Ей-богу, здорово сказано! — воскликнул я. — Не возражаете, генерал, если я использую вашу шутку в своей статье?
— Как ты думаешь, Бронсон? Можно?
— Я считаю, что можно, генерал. Гарри напишет так, что каждый поймет, что вы пошутили.
— Черт его знает. А ты уверен, что Сэлли поймет это как шутку? Моя жена Сэл, мистер Уильямс, читает вашу «колонку» каждый день. Ой, что это я — «мистер Уильямс»? Просто сорвалось с языка, Гарри.
— Ничего, Холли. Это только доказывает, что тебя хорошо воспитали.
— Я думаю, можно будет использовать это как своего рода шутку.
— Спасибо, Холли. Очень любезно с твоей стороны. Из твоих шуток можно будет составить целую «колонку», и все ребята в редакции будут страшно довольны.
Чарли наступил мне на ногу, и я решил ради него прекратить насмешки. Впрочем, такая предосторожность с его стороны была ни к чему: старина Холли Хэллорен был совершенно не чувствителен к насмешкам.
— Чарли говорил тебе, что мы были однокурсниками в Пойнте? — спросил Холли.
— Да, кажется, говорил, — ответил я.
— Он был самым первым в классе — «первым капитаном». Правда, Чарли? А я был третьим с хвоста. Еле кончил. Как тебе это нравится? И вот я получил звезду на погоны, а старина Бронсон, «первый капитан», все еще ходит в полковниках.
— Что поделаешь, такова жизнь, — вставил я.
— Но знай, мы добудем Чарли звезду. Невредно иметь старину Холли Хэллорена на своей стороне.
