Кимберли задержалась перед дверью гостиничных апартаментов Люка. Ей было необходимо взять себя в руки. А если он до сих пор сердит на нее? Она глубоко вздохнула. Легкой встречи с ним не получится. Она снова и снова задавала себе вопрос, который мучил ее семь лет: правильно ли она поступила, оставив попытки сказать Люку правду? Люк вовсе не пришел в ужас, поняв, что у него есть сын. Да, он был потрясен, разозлен, — но не ужаснулся. Его реакция еще раз убедила ее в том, как плохо она знает Люка.
И вот теперь он ждет от нее объяснений. Охранник проводил Кимберли в огромных размеров гостиную и тут же исчез, оставив наедине с Люком, который стоял спиной к окну и молча смотрел на нее. Красивое лицо Люка было холодным и непроницаемым, он стоял, расставив ноги, словно готовый к нападению хищник. Молчание давило, и Кимберли первая не выдержала напряжения.
— Люк… — Она впилась ногтями в ладони.
— Я не желаю говорить ни о чем, пока мы не разберемся с шантажистом. Очевидно, кто-то действительно угрожает моему ребенку. Где письмо? — Он протянул руку, и она, вытащив конверт из сумочки, отдала ему.
— Но нет никаких улик, чтобы узнать, кто это…
— Уликами займешься не ты. — Люк отдал приказ по мобильному телефону, и спустя минуту вошел мужчина, в котором Кимберли узнала начальника охраны.
Он быстро переговорил с Люком, взял письмо и, уходя, обнадеживающе улыбнулся Кимберли.
— Почему он ничего у меня не спросил? — удивилась она.
Люк усмехнулся.
— Я не мешаю работать своим людям. Рональдо прекрасно справляется с обязанностями. При необходимости он задаст тебе вопросы. А пока что Рио будут круглосуточно охранять и дома, и вне дома.
У Кимберли от страха сдавило живот.
— Ты считаешь, что ему до сих пор угрожает опасность?
— Он — мой сын, — холодно ответил Люк, — и одного этого достаточно, чтобы ему угрожали.
Его будут охранять все время, пока я не увезу его в Бразилию.
Комната закружилась у нее перед глазами.
— Ты не увезешь моего ребенка в Бразилию! Я понимаю, как ты зол, но…
— Нашего ребенка, Кимберли. Мы говорим о нашем ребенке, а то, что я чувствую в эту минуту, даже отдаленно не напоминает злость, — мягким, но зловещим тоном, от которого по телу Кимберли поползли мурашки, сказал он. — Я жду объяснения, хотя нет такого объснения, которое могло бы дать ответ на вопрос, почему ты не сообщила мне, что я был отцом целых шесть лет.
— Я объяснила тебе это две недели назад…
— Только потому, что тебе понадобилась моя помощь! Если бы не письмо с угрозой, я бы никогда ничего не узнал. Это так? — Он ходил взад и вперед по гостиной, и его глаза гневно сверкали.
«А собственное поведение его не возмущает!»
— Я не должна ни в чем оправдываться, Люк. — Голос у нее дрожал, но она не позволит себя запугать. — Ты отвратительно обошелся со мной.
— И ты меня наказала? В отместку за то, что я порвал с тобой, ты лишила меня права узнать о существовании моего ребенка?
— Нет! — взорвалась она. — Но за свои поступки следует отвечать. Спать со мной ты хотел, но желания узнать, не беременна ли я, у тебя почему-то не возникало!
Он сдвинул брови и процедил сквозь зубы:
— Я не исключал такой возможности, но я предохранялся. Ты не могла забеременеть.
— И на этом твоя ответственность кончилась? Жаль тебя разочаровывать, но твои «меры безопасности» не сработали. Я поняла, что беременна, на следующий день после того, как ушла от тебя, — с горечью произнесла она.
— Раз ты была еще в Рио-де-Жанейро, когда узнала, что беременна, то тебе ничего не стоило найти меня и сказать об этом.
— Какая у тебя избирательная память! Но ты ведь не подпустил меня к себе! — Кимберли, дрожа, тряхнула головой, и волосы рассыпались по плечам.
Его взгляд был холоден словно лед.
— Дело не в нас, а в ребенке. Ты обязана была сказать мне о нем.
— Но как?! — Она едва не задохнулась от негодования. — Ты что, не понимаешь, что до тебя невозможно добраться? Легче увидеть королевскую особу, чем получить аудиенцию у тебя!
— Ты говоришь глупости…
— Это не глупости. — Она смахнула пряди с бледного лица. — Ты совершенно недоступен для общения. Я не смогла проникнуть сквозь стену из твоих телохранителей и невозмутимых секретарш, чтобы сказать тебе хоть одно слово.
— Ты, наверное, не очень-то старалась.
Его несправедливость жгла как соль на открытой ране. Кимберли обхватила себя руками, чтобы унять дрожь.
— Я дважды звонила, и ты дважды отказывался говорить со мной. А когда я сделала последнюю попытку сказать тебе, что я беременна, и пришла в твой офис, все, что ты сделал, это дал указания шоферу отвезти меня в аэропорт. Ты хотел, чтобы я уехала, и я уехала.
— Я думал, что ты хотела поговорить о наших отношениях. — Он чуть-чуть смутился.
— Нет. Я хотела сказать тебе о моей беременности. А теперь ты обзываешь меня вымогательницей… — Она сунула руку в сумочку и вытащила кипу бумаг. — Это счета. Вот на что я потратила деньги… включая последнюю упаковку памперсов. Счетов на модные дамские туфли ты не найдешь. Мне претило тратить твои деньги, Люк, но я сделала это ради Рио. — Она вложила ему в руки чеки.
Он потерял дар речи и, побледнев, уставился на бумаги, потом швырнул их на диван.
— Я ни за что не оставил бы ребенка…
— Но к ребенку прилагается мать. Сложно, да? Неужели ты изменил бы свой образ жизни плейбоя ради сына?
Он в замешательстве запустил пальцы в гладко причесанные волосы.
— Я не знаю, что бы я сделал… но узнать обо всем… вот так… это тяжело…
— Тяжело? А не тяжело узнать, что ты беременна, а тебе всего восемнадцать, и ты без работы, и одна в чужом городе? Вот это по-настоящему тяжело, Люк!
— Но тебе могла помочь семья…
Она подавила боль — ей трудно было признаться в том, что родители отвернулись от нее, когда она попросила о помощи.
— Родители не одобряли моей карьеры модели, а что уж говорить, когда я стала твоей любовницей и отказалась от всего, лишь бы быть с тобой.
— Они могли бы помочь тебе…
— Могли бы. Но люди не всегда поступают так, как следовало бы. — Она бросила на него многозначительный взгляд и увидела, что у него на щеках заалели два пятна. — Единственной поддержкой стали для меня твои кредитные карточки, Люк. И хватит твердить, что я плохо поступила, и нечего изображать из себя праведника! Может быть, тебе стоит пересмотреть собственные взгляды на жизнь. — Она подхватила сумочку и, задыхаясь, пошла к двери — ей необходимо было глотнуть свежего воздуха.
— Ты не уйдешь отсюда, — остановил ее твердый голос Люка.
Она вызывающе посмотрела на него.
— Установи за мной слежку! Наш разговор никуда не приведет, а я устала.
И, не оборачиваясь, ушла.
Всю ночь Кимберли перебирала в памяти разговор с Люком. Когда утром она сидела за чашкой крепкого кофе, раздался звонок в дверь — это пришел он. Судя по темным кругам под глазами, он тоже
