Рядом со своим домом Ребекка выпрыгнула и хлопнула по дверце кареты. Не успели женщины опомниться, как карета двинулась дальше. Элпью высунулась из окошка и закричала кучеру, чтобы он остановился.
— Она велела не ждать! — крикнул он в ответ.
— О Господи, Элпью! — Графиня схватилась за карман. — Хватит ли у нас денег?
Возница обернулся и всмотрелся в пассажирок.
— Это же та актриса, да? А кого я однажды вез... Как же его звали? Итальянский певец без яиц...
— Синьор Фидели? — предположила графиня, говоря о знаменитом кастрате, который недавно покорил город своим искусством.
— Точно, это он. Приятный тип. И чаевые дал хорошие.
— В самом деле! — Графиня наблюдала, как Элпью считает разложенные на коленях пенни.
Когда они подъехали к церкви, графиня выглянула наружу. Несмотря на моросящий дождь, люди уже толпились вокруг крытого прохода на кладбище. Элпью выбралась из кареты и посмотрела на кучера.
— Сколько?
— Нисколько, — усмехнулся он. — Роксана мне уже заплатила.
— Кто?
— Ребекка Монтегю... она дивно играет Роксану.
Пытаясь не выказывать удивления, женщины пошли к церковному двору, а наемный экипаж загрохотал в сторону перекрестка с колонной Семи циферблатов.
— Что она задумала? — прошептала Элпью.
— Не спрашивай меня, — ответила графиня, пока они проталкивались сквозь толпу к проходу на кладбище. — У меня такое впечатление, будто каждому, кто хоть как-то связан с этим делом, есть что скрывать.
— Кто это? — Один из фанатиков перегнулся через стену, чтобы лучше видеть шедших на похороны.
— Никто, — ответил его приятель, оглядываясь, не идет ли за сыщицами кто-нибудь из настоящих знаменитостей.
— Никогда не думала, что буду настолько довольна, когда меня назовут никем. — Графиня приподняла юбки и ступила во двор церкви Святого Эгидия в Полях. Он оказался унылым. Несмотря на свое расположение на окраине города и поля, простиравшиеся всего в нескольких ярдах от церкви, двор казался более серым и гнетущим, чем все другие из когда-либо виденных Элпью.
— Что такое с этим кладбищем? — спросила Элпью. — Почему оно такое печальное?
Графиня посмотрела на могильные плиты, лежавшие тесно, словно костяшки домино.
— Тут неподалеку началась чума. За первую неделю похоронили сотни человек. Тогда никто не знал, что это такое. Какое-то таинственное поветрие. Пуритане говорили, что это наказание за нашу распущенность, за то, что мы развлекались, посещая театры и таверны. — Она взяла Элпью за руку. — Бедная маленькая Элпью. Конечно, чума унесла твоих родителей, но мне она принесла радость, потому что я обрела тебя.
Элпью содрогнулась. Она даже не знала, как звали ее родителей. Знала только, что они лежат здесь, у нее под ногами, под одной из бесчисленных плит.
— Уже потом все поняли, что понадобятся большие ямы для людей, тысячами умиравших каждую неделю.
Графиня перевела взгляд на могильщиков, которые выкопали яму для гроба Анны Лукас и теперь выравнивали края, готовясь к церемонии погребения.
— Откуда они знают, что там есть место между телами?
Внезапное волнение толпы, собравшейся у крытого прохода, ознаменовало приезд актеров.
Элпью заметила, что на лице Сиббера застыла его рассчитанная на публику улыбка, в которую он внес оттенок трагизма: брови подняты домиком, взор опущен. Он явно хорошенько потренировался перед зеркалом, прежде чем выйти сегодня на люди.
— Мадам Роксаны не видно, — прошептала графиня.
Подкатил еще один экипаж, и оттуда выпрыгнул мальчик-подмастерье с большой шкатулкой, в каких держат драгоценности. Он пробрался на церковный двор и, прислонившись к одной из могильных плит, принялся отпирать шкатулку. Из нее он достал какой-то список, просмотрел его, словно запоминая, а затем достал из шкатулки горсть колец и осмотрелся. Потом деликатно приблизился к актерам, стоявшим кучкой у входа в церковь вместе со священником.
— Мистер Рич? — Когда Рич кивнул, мальчик вежливо подал ему кольцо. — Траурные кольца, сэр. Извините, что мы немного запоздали. В лавке ювелира возникла путаница, сэр. Миссис Лукас вставила в свое завещание пункт о траурных кольцах для всех вас. — Мальчик прошел вдоль ряда актеров, раздавая кольца и называя имена получателей. — Мистер Сиббер, мистер Пауэлл...
Графиня обратила внимание, что Сиббер бросил на Джорджа вопросительный взгляд.
За оградой снова возникла суматоха, и толпа стала напирать. Прибыл катафалк с гробом. Священник дал знак и пошел по дорожке, чтобы начать церемонию.
— Я есмь воскресение и жизнь, говорит Господь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек.[15]
— Мистрис Монтегю все нет как нет, — сказала графиня на ухо Элпью, пока специальные служители несли гроб в церковь. — И, что еще интереснее, нет мистера Лукаса.
— Ты положил беззакония наши пред Тобою и тайное наше пред светом лица Твоего...[16]
В церкви, встав на колени в одном из последних рядов, Элпью и графиня принялись наблюдать за окружающими, пока священник продолжал монотонно возглашать:
—... Все дни наши прошли во гневе Твоем; мы теряем лета наши как звук.[17]
Открылась дверь, и в церковь незаметно вошел синьор Лампоне. Он преклонил колени, а затем сел в ряду напротив, его серебряный нос сиял в свете, падавшем сквозь высокие окна.
— Папист! — Элпью ткнула графиню в бок локтем. — Вы заметили?
— Все итальянцы паписты.
— Посмотрите-ка на это, — сказала Элпью, указывая на большую трещину в полу.
— Мертвые воскресают! — подмигнула своей компаньонке графиня. — По мере того как разлагаются. Я же сказала тебе, что здесь похоронили очень много людей.
Гроб снова вынесли под моросящий дождь для захоронения.
Элпью оглянулась на толпу театральных фанатиков, прижавшихся к железной ограде, теснившихся в надежде увидеть кого-то из актеров, словно это был последний спектакль.
— Мадам? — Она дотронулась до локтя графини. На дороге стояла большая черная карета. Из нее высунулся мужчина в длинном темном парике. На лице его играла демоническая улыбка.
— Кто это? — шепотом спросила у Элпью графиня.
— Мне этот малый кажется весьма странным, мадам.
— Муж появился! — Рич прошептал это достаточно громко, так что обе они услышали. Все актеры на мгновение обернулись на карету и снова устремили взгляды на могилу.
— Муж Анны? — спросила Элпью у Сиббера.
Он кивнул и наклонился, чтобы взять горсть земли. Графиня повернулась, чтобы повнимательнее разглядеть карету.
— Он не один, — пробормотала она. — Смотри, Элпью, с ним женщина.
