Войдя в холл, они услышали, как из кухни их зовет Годфри. Он появился на пороге, лихорадочно закивал в сторону передней гостиной и беззвучно произнес слово «посетитель». Графиня посмотрела на коробки и сундуки, составленные у стены, обитой дубовыми панелями, и пригорюнилась. Скрестив пальцы, она взмолилась, чтобы это не оказался ее муж, вернувшийся в надежде снова наложить лапу на ценности, которые еще не умыкнул.
Элпью тихонько открыла дверь в переднюю гостиную. В камине горел огонь, у камина сидела Ребекка. Ее служанка Сара расчесывала длинные черные волосы актрисы.
Услышав скрип половицы, Ребекка обернулась:
— Наконец-то вы благополучно вернулись. — Она любезно им улыбнулась. — Я уж боялась, что вас растерзали титиры.
— Что?.. — Графиня неловко шагнула вперед, пораженная представшей ей непринужденной домашней сценой. — Почему?..
— Думаю, вы согласитесь со мной, графиня. — Поднявшись, Ребекка повернулась к ним лицом. Она была в домашнем наряде: из-под светлого, восточного шелка пеньюара виднелись рюши ночной сорочки, на ногах красовались прелестные комнатные туфли из розового атласа. — Я думаю, мне будет безопаснее пожить у вас. И вам обеим будет легче меня охранять.
Разинув рты, Элпью и графиня молча стояли в дверях. Собачонка, свернувшаяся перед огнем, наклонила голову, посмотрела на Элпью и, оскалив зубы, зарычала.
— Сара посветит мне, когда вы решите, какую комнату мне предоставить. — Ребекка взяла листы с текстом пьесы, которую она просматривала. — Разумеется, я заплачу. По обычной цене для местных гостиниц, которая, как я полагаю, окажется вполне приличной, включая небольшие чаевые.
Графиня и Элпью не шелохнулись. Ребекка рассмеялась.
— У вас обеих такой вид, будто вы окаменели и превратились в кариатиды. — Они по-прежнему не двинулись с места. — Я поставлю вас на постамент во дворе Нового дворца.
Позади них в коридоре послышалось какое-то движение, появилась голова Годфри.
— Горячее вино с яйцами, сахаром и пряностями готово, если кто желает.
— Как мило, Годфри. — Ребекка широко ему улыбнулась. — Ты славный парень.
— Сюда я ничего не понесу, — заворчал он. — Вам придется самим прийти на кухню.
Ребекка слегка подтолкнула Сару вперед. Девушка сделала неуклюжий книксен и вышла.
Впервые Элпью обратила внимание, что у служанки над верхней губой посажена мушка. Элпью припомнила, что она всегда там была, но сейчас, поздним вечером и при госпоже, одетой по-домашнему, это казалось неуместным.
Подойдя к графине и ее компаньонке, Ребекка взяла их под руки.
— Идемте, девочки. Давайте выпьем, что там приготовил Годфри.
Пес бойко побежал следом за хозяйкой.
— Мистрис Монтегю... — Перед кухонной дверью графиня остановилась. — Прежде чем вы войдете в мою кухню, я с большой неохотой должна вам кое в чем признаться. — Она толкнула дверь, явив взору актрисы весьма необычную кухню, снабженную не только обычными принадлежностями и приспособлениями для готовки. Здесь также находились три кровати, письменный стол, стопки книг и бумаг, через все помещение была протянута веревка для сушки белья, которая в настоящий момент не пустовала. — В этом доме нет спален. Комнаты наверху обветшали настолько, что жить в них нельзя, и мебели там никакой нет.
Ребекка обвела взглядом загроможденную кухню и подняла бровь. Ничего подобного в своей жизни ей еще видеть не доводилось.
— Единственными обитателями второго и третьего этажей являются голуби, — продолжала наседать графиня. — Но вы можете без стеснения к ним присоединиться, если пожелаете.
Ребекка посмотрела на тонущую в темноте лестницу.
— Элпью вам посветит. — Графиня выхватила у Сары свечу и передала своей бывшей горничной. — Я уверена, что, как только вы увидите эти помещения, вы решите вернуться в свой комфортабельный дом на Литтл-Харт-стрит. — Она почти насильно погнала актрису и ее служанку вверх по лестнице, Элпью поднималась впереди, освещая путь.
— Я не позволю, чтобы какая-то соблазнительная актерка оказалась в моей постели... — бормотал, ни к кому конкретно не обращаясь, Годфри, поворачивая над огнем насажанный на вилку кусок хлеба. — Дьяволовы шлюхи! Вы знаете, миледи, что говорит Принн о женщинах-лицедейках?
— Да-да, Годфри. — Закатив глаза, графиня плюхнулась в кресло. — Ты достаточно часто нам об этом напоминаешь. Мне кажется, что я уже выучила всю книгу наизусть. — Она тоже нацепила на вилку кусок хлеба и стала поворачивать ее над раскаленными углями.
— Прекрасно известно, — Годфри от души почесал черным ногтем в промежности, — что актриса ведет мужчину к прелюбодеянию, самоосквернению и содомскому греху.
— Я бы не стала волноваться, Годфри... — Графиня помолчала, размышляя над его заявлением. — Мистрис Монтегю не останется. Уверяю тебя, в моей кухне содомского греха не будет.
Ребекка вернулась на кухню через несколько минут.
Графиня поднялась, держа в руке вилку с хлебом.
— Я знала, что вы передумаете, как только увидите, в каком состоянии верхние этажи.
— Я вовсе не передумала. — Лицо актрисы было странно напряжено. — Вы должны мне много денег, графиня. У вас есть выбор. Вы позволяете мне остаться, и с каждым прожитым здесь мной днем ваш долг будет соответственно уменьшаться. Если вы не позволите мне остаться, я начну начислять проценты. Более того, я потребую от вас немедленной выплаты долга, иначе снова напущу на вас приставов. И может, на этот раз они сразу засадят вас в Маршалси или Ньюгейтскую тюрьму без спасительного пребывания в доме предварительного заключения.
— Но здесь нет ни комнат, ни кроватей...
— Это уж моя забота. Но, графиня, говорю вам, я останусь, есть у вас кровати или нет.
На следующее утро, проведя ночь на полу в передней гостиной, Ребекка поднялась ни свет ни заря и послала за носильщиками, чтобы доставить такие предметы роскоши, как огромная кровать с периной и кресло, которые поместили в одной из облезлых верхних комнат. При виде такого вторжения Годфри накинул плащ и удалился, громко фыркая.
Пока Ребекка с Сарой расставляли мебель, графиня и Элпью заперлись в нужнике во дворе.
— Она поставила меня в безвыходное положение, — прошипела графиня. — Спасибо тебе — заняла у нее деньги!
И без обвинений графини грядущий день не сулил Элпью ничего хорошего. Днем она должна была выйти на сцену, наряженная в свое самое лучшее платье и увенчанная грандиозным головным убором с перьями, чтобы сыграть в «Королевах-соперницах» служанку, несущую шлейф Ребекки.
— А вдруг она действительно убила Анну Лукас? Возьмет и зарежет нас в наших же постелях? — предположила графиня, хватаясь за горло. — Придется соглашаться со всем, что она скажет, иначе мы рискуем остаться без голов.
— Разве вы ей не доверяете? — спросила Элпью, уже зная ответ.
— Она хитрая, как китаец, но и вполовину не такая честная.
— Да, ей бы подошло слово «острая». — Элпью прижала палец ко лбу. — Но — нашла коса на камень. Мне кажется, существует простое решение.
Графиня ждала, поджав губы.
— Мы должны раскрыть это ужасное преступление, найти виновного и упрятать его за решетку. Только тогда мы избавимся от этой напасти.
— Ну конечно, Элпью, это же ясно как Божий день! — фыркнула графиня. — Я пойду и сегодня к обеду изловлю убийцу.
— Я знаю, это не просто. Но уверена, что мы сможем разрешить эту загадку, как сделали раньше. Я продолжу разнюхивать закулисные тайны в театре, а пока я буду там, вы сможете разузнать о ней.
— О ком? О мадам Топни-ножкой?
— Нет. Об убитой, Анне Лукас. Выясните, где она жила, раскройте тайны ее драгоценной семейной
