историю, прежде чем его так грубо прервали наши индийские друзья.
— Он стережет лорда Рейкуэлла — предводителя титиров.
— Tityre tu patulae recubans sub tegmine fagi, — понимающе кивнув, произнесла графиня. — Виргилий, первая эклога. «Титир, ты, лежа в тени широковетвистого бука...»[4]
— О, браво! — Сиббер негромко поаплодировал.
Графиня настолько воодушевилась возможной статьей, что почти забыла о восторженном молодом человеке, стоявшем рядом с ней.
— Ах да, Элпью, йомен Джонс, позвольте мне представить мистера... Хэддока? Кода?.. Ради всего святого, не напомните ли ваше имя?
— Сиббер. — Актер слегка поклонился Элпью. — Мне в свое время досталось от титиров, — с гримасой сказал он. — Как-то раз они забрались на сцену, когда я произносил монолог, и попытались стянуть с меня брюки. Вышло очень неловко.
— Беспутные шалопаи, все до единого, — выразила неодобрение графиня. — Но их предводитель... — Ее взгляд устремился на унылые стены Бошампской башни. — И часто его навещает юная мисс Джимкрэк?
— Всего два или три раза приходила. — Джонс проследил ее взгляд. — Приносит ему сладости и всякие вкусности. Она очень красивая.
— Вот, имей титул, — пожала плечами Элпью, — и весь мир у твоих ног.
— И не говорите! — кивнул йомен. — Он живет здесь в свое удовольствие. Ему присылают лучшую еду, у него там роскошная мебель. Мне такая жизнь и не снилась, а ведь я не совершал никакого убийства.
— Убийство! — в ярости вскричала графиня.
— Да, — подтвердил йомен. — В январе зарезал одного джентльмена, напав на него из засады.
— Какая мерзость, скажу я вам. — Элпью покачала головой. — Дочь городского олдермена путается с известным преступником. Куда катится мир?
— Убийца! — Графиня ухватилась за эту ниточку, по-прежнему разглядывая мрачные серые стены Бошампской башни. — И сколько ему ждать до того, как?.. — Она изобразила петлю, затягивающуюся на шее.
— Если все пойдет, как в предыдущих случаях, то через пару дней он выйдет на свободу оправданным и снова примется за свои обычные полуночные драки и жестокости. — Стражник посмотрел на бойницу второго этажа. — Не первый раз мы караулим здесь лорда Рейкуэлла, и не первый раз он попадает сюда за убийство.
— Так когда?.. — напомнила графиня, прослеживая его взгляд до оконца, за которым, как она поняла, сидит необузданный аристократ.
— Суд состоится послезавтра. В Большом зале Вестминстера. Но по какой-то причине их светлости пэры, похоже, любят этого парня. Они уже дважды оправдывали его после убийства человека,
Графиня широко улыбнулась Элпью. Невероятно скандальный материал для газеты. Дочь уважаемого лондонского олдермена, девица на выданье, бросается в объятия известного убийцы. Мистер и миссис Кью будут очень ими довольны. С такой отличной историей они даже могут попросить у них небольшую премию, чтобы заплатить долги графини и отделаться от приставов.
— Такое отношение вызывает желание появиться на свет в этом уютном клубе хлещущих портвейн паразитов, не так ли? — Сиббер скорбно улыбнулся графине. — Высокое происхождение дает право вести себя низко.
Графиня слегка содрогнулась от чудовищно составленного афоризма и улыбнулась:
— Мистер Киппер тоже писатель, Элпью. — Графиня похлопала его по руке. — Он пишет для театра. И даже в эту минуту он улучшает произведение третьесортного варвара-елизаветинца по имени Шекспир для... — Она посмотрела на Сиббера. — Для какого театра?
— Моя последняя работа, «Ксеркс», — переступил с ноги на ногу Сиббер, — была поставлена в театре «Линкольнз-Инн», но в настоящее время я играю в труппе «Друри-Лейн».
Графиня украдкой бросила на него взгляд. «Ксеркс»! Он написал эту напыщенную, иссушающую мозги дребедень? Пожалуй, лучше обходить этого человека стороной.
— Я только что говорил вашей хозяйке, как однажды видел ее гуляющей в Сент-Джеймсском парке с королем Карлом. Какой очаровательной она тогда была... и, разумеется, остается такой и сейчас...
Графиня моментально смягчилась.
Но на Элпью Сиббер не произвел никакого впечатления. Театр был ей безразличен, да и актеры тоже, если уж на то пошло. Она поработала за кулисами и насмотрелась на жизнь за сценой.
— Итак, дамы. — Сиббер хлопнул в ладоши. — Я вижу, что у вас удачный день... Поэтому могу ли я просить вас присоединиться ко мне этим вечером? Я устраиваю лекцию. Билетов не достать ни за какие деньги, но вас я проведу бесплатно.
— А что за лекция? — спросила Элпью, представляя двухчасовую пытку, пока этот разодетый коротышка будет болтать о себе, как часто делали, по опыту Элпью, актеры.
— О Страстях.
— Ах, сударь, — проговорила графиня, легонько ударив Сиббера веером по запястьям. — Будь я помоложе, возможно...
— Нет, мадам, это не те страсти. — Элпью посмотрела на Сиббера, ожидая подтверждения. — Насколько я понимаю, этот джентльмен имеет в виду Страсти, как они описаны в философских трактатах мистера Томаса Гоббса. Я права?
— Я не совсем уверен... — Сиббер неловко переступил с ноги на ногу. — Лекцию проводит синьор Руджеро Лампоне. Мне сказали, что она как-то связана с физиогномикой, философией, живописью, актерской игрой и так далее.
— Вы согласны, мистер Сиббер, что Страсти — это система, которая заменит настроение? — Элпью всегда была готова подискутировать на научные темы. — Классификация внутренних начал произвольных движений.[5]
— У моей горничной свои небольшие причуды. — Графиня слушала Элпью с открытым ртом. Где она набралась этих никому не нужных сведений? — Ей нравится читать огромные философские труды, разбросанные у меня по дому.
Слово «разбросанные» отражало истинное положение вещей. Ибо ее книги не покоились на полках, а были для равновесия подложены под ножки стола и кроватей. Однако Элпью ничего так не любила, как погрузиться в один из этих кажущихся непостижимыми трактатов, оставив мебель скособоченной.
— Если вы жаждете философии, то вы ее нашли! — Перед ними возник дородный священник. — Мистер Сиббер, ваш слуга. А вы, дамы, должно быть, тоже служительницы сцены?
В отличие от Элпью графиня восприняла это как комплимент.
— Позвольте представиться, преподобный Патрик Фарквар. — Священник говорил с сильным ирландским акцентом. — Изгнанный с изумрудных берегов Эрин и лучший исполнитель бискайской джиги на этом берегу Ирландского моря. — Священник протянул руку.
Графиня не знала, то ли пожать ее, то ли поцеловать кольцо, то ли пуститься в пляс — их было четверо, как раз для рила. Она остановилась на рукопожатии. Священник с силой сжал локоть графини, надавив на внутренний сгиб большим пальцем. Казалось, он готовится к состязанию по борьбе, но графиня продолжала натянуто улыбаться, пока он не отпустил ее и не взялся за Элпью.
— Эти две восхитительные дамы — мои новые друзья, достопочтенный Фарквар. Его преподобие — капеллан королевской часовни, здесь в Тауэре.
— Вон там, вон там, — сказал священник, указывая на строгое кирпичное сооружение. — Моему попечению вверены, — объявил он, — кости трех королев — Джейн Грей, Катрин Ховард и Анны Болейн, а также двух героев — Деверо, графа Эссекского, и Уолтера Рэли. Хотя в последнем случае имеются только кости туловища. Череп находится в другом месте.
— Как же так? — поежилась графиня.
— Его вдова была несколько эксцентричной особой. Она забрала голову своего мужа, когда ее достали из гробницы, и возила с собой в красном кожаном мешке.
— Любезный капеллан, дамы, собирается показать мне тайные уголки Тауэра, куда не дерзают
