это может как-то повлиять на ее работу. — Вероятно, я встречусь с ним всего один раз.
Рейчел задумчиво посмотрела на нее.
— Хорошо бы. Боюсь, он вскружит тебе голову.
Эмма вздохнула.
— Перестань.
— В чем дело?
— Рейчел, ты лучше других знаешь, что я никогда не была хорошенькой. Мужчины обходят меня стороной.
Рейчел была ошеломлена.
— Что ты говоришь? Ты красавица! Эмма Вэлентайн, держу пари, что ты не смотрелась в зеркало с тех пор, как тебе исполнилось шестнадцать лет.
Эмма подняла голову.
— Я смотрюсь в него сейчас.
— И видишь очаровательную женщину, прячущую под спутанными волосами миловидное лицо. А твоим голубым глазам позавидовали бы многие женщины.
— Прошу тебя, не надо. Я вовсе не собираюсь быть соблазнительницей.
— Я знаю, дорогая. Просто не нужно делать вид, что ты против, когда мужчины проявляют к тебе интерес.
— Но я против.
Рейчел закатила глаза.
— Ну, ладно. Поговорим об этом позже. После работы в Меридии. Мне меньше всего хотелось бы, чтобы принц проявил к тебе интерес.
В тот момент нелепость такого предположения вызвала у Эммы смех. Сейчас она убедилась, что принц Себастьян не только красив, но и неприлично высокомерен.
— Послушайте, мистер, — начала она. — Я знаю, что особам королевской крови разрешается многое. Но не забывайте о том, что положение обязывает.
— Эмма, — сказал Себастьян с видом человека, у которого истощилось терпение. — Я сказал, что мне нужна женщина. И эта женщина — вы.
Она подняла на него глаза. Неужели он действительно такой бесчувственный?
— Но мне нужно вернуться на кухню, — слабым голосом возразила Эмма.
— Успокойтесь. — Себастьян улыбнулся и кивнул на воротник, с которого свисал галун. — Мне нужно, чтобы вы пришили его. Вот и все.
Она увидела в его руке иглу с длинной ниткой.
— Я не умею шить, — быстро сказала Эмма.
— Лгунья, — засмеялся Себастьян. — Пойдемте. Вы пришьете этот галун.
— Но…
— Эмма, сжальтесь. Я должен идти на прием. Меня ждут. Я не могу появиться в таком виде. — Себастьян помолчал и, сделав усилие, заставил себя добавить: — Пожалуйста.
Эмма сдалась. Если ему нужно от нее лишь это, то чем скорее она пришьет галун, тем быстрее попадет на кухню. Она никогда не могла отказать людям, которые говорят «пожалуйста».
— Хорошо, — согласилась она, решительно тряхнув головой. — Я попытаюсь. Но предупреждаю, что шить я не мастерица.
Себастьян кивнул и повел ее в небольшую комнату рядом с лифтом, которая служила, по-видимому, чем-то вроде кладовой. Стены были увешаны картами, на полках и на полу лежали чемоданы и сумки.
— Здесь нам никто не помешает, — сказал он, опускаясь на высокий табурет и протягивая Эмме иглу. — Поторопитесь, дорогая, и мы быстренько разбежимся в разные стороны.
Эмма рассеянно завязала узелок, глядя на воротник Себастьяна. Он расстегнул верхние пуговицы, чтобы оттянуть его в сторону. Она знала, что сможет пришить галун, но…
Эмма нервно кашлянула.
— Знаете, мне было бы легче сделать это, если бы вы сняли китель.
Себастьян покачал головой.
— Не могу. Вы не знаете, каких усилий мне стоило влезть в него. У меня не хватит терпения повторить этот подвиг.
Она вздохнула.
— Тогда сидите смирно.
У Эммы дрожали пальцы, и она прикусила губу, пытаясь успокоиться. Если игла выпадет из ее пальцев… Эмма поморщилась. Уж тогда он обязательно уволит ее.
Уволит! Ха! Убьет — это вернее.
Она едва не рассмеялась. Сделав глубокий вдох, Эмма прижала галун к ткани и сделала первый стежок.
Вот. Не так уж трудно. Главное — не думать о том, что она делает это для принца.
Для принца! Совсем скоро Себастьян станет королем Меридии. Ей нельзя думать об этом, если она хочет пришить галун и остаться в живых.
Эмма заставила себя игнорировать тот факт, что тело Себастьяна дышит теплотой и чистым мужским запахом. Время от времени ее пальцы касались его шеи, вызывая странное волнующее ощущение в груди.
Это вполне естественно. Ведь он привлекательный мужчина — гладкая кожа, густые блестящие волосы и аристократический профиль… У Эммы пересохло во рту, и она смутилась. Но ведь она — живая женщина из плоти и крови, и неудивительно, что на нее так действует мужская красота.
Никто не должен об этом догадаться. Принц — эгоист, каких мало. Более того, он опасен.
Самым нелепым было бы позволить себе влюбиться в него. Но ей подобное не грозит: она никогда не была влюбчивой. К тому же у нее есть цель — стать самым лучшим шеф-поваром.
Однако, если любовь похожа на заразную болезнь, без прививки ей не обойтись. Недавно ее сестры- близнецы, Ребекка и Рейчел, вышли замуж. Эмма веселилась на свадьбе Ребекки в Вайоминге, а затем, перед отъездом в Меридию, ездила к Рейчел и ее мужу Люку во Францию.
Чудесно, что старшие сестры нашли свою любовь. Эмма никогда не влюблялась: у нее не было времени. Ей скоро исполнится тридцать лет. Не слишком ли поздно искать любовь?
Усилием воли она прогнала тревожные мысли.
Услышав донесшийся снизу голос, Эмма поняла, что они уже некоторое время не нарушают молчания. Ей стало неловко. Как, интересно, завязывают разговор с принцем?
Однако Себастьян — не просто принц. Они познакомились при необычных обстоятельствах, и настороженность постепенно сменялась в душе Эммы искренней симпатией. К тому же от него напрямую зависело ее профессиональное будущее.
— Итак, скоро вы станете королем. Наверно, это очень волнительно.
Он недоуменно посмотрел на нее.
— Я бы выразился иначе.
— А я волнуюсь, как никогда, — призналась Эмма. — Впервые я продемонстрирую свои способности на мероприятии такого высокого уровня. Надеюсь, вы будете удовлетворены.
По взгляду Себастьяна она поняла, что он считает ее безнадежно наивной.
— У меня есть совершенно уникальные идеи. Мне бы хотелось обсудить их с вами, когда у вас найдется свободная минутка. Может быть, завтра утром?
Себастьян молчал. Вероятно, его приближенные не разговаривают с ним о работе.
— Скоро вы увидите меню!
— Сгораю от нетерпения, — сухо откликнулся Себастьян. Эмма покраснела, почувствовав, что попытка скрыть обычный саркастический тон далась ему нелегко.
Прикусив нижнюю губу, она дала себе слово не проявлять вежливости. Если нормальный разговор не получается, значит, так тому и быть.
Но затем Эмма заметила, что он смотрит на карту, висевшую на противоположной стене. Протянув руку, Себастьян задумчиво обвел пальцем контуры Италии.
