трона, ехал рысью по направлению к ним. Она вздохнула и натянула маску строгого начальника. Ракан подскакал ближе, спешился, демонстрируя уважение, и, придерживая саблю правой рукой, отвесил поклон.
— Командир, мои люди готовы. Ждем приказаний.
Аркет кивнула.
— Отлично. Тогда давайте спустимся и взглянем поближе.
Впрочем, среди руин напускной энтузиазм превратился в нечто реальное.
По причине давнего знакомства Аркет узнала в нем тот неутолимый голод падальщика, что гнал ее в экспедиции в пустыню, а еще раньше — в кириатские пустоши, тот неослабный импульс, что снова и снова отправлял ее к несговорчивым Кормчим на оставшихся кораблях. Жажда сокрытой истины, спрятанного смысла, проступавшего под шелухой обычного и заурядного и манившего, как манят береговые огни, мерцающие за туманом, дождем и мраком. Она находила ответ, и мир — пусть ненадолго — казался менее бессмысленным.
Вместе с ним, набирая силу, приходило другое чувство, то, которое разделяли с ней, хотя и скрывали за непроницаемой наружностью, Файлех Ракан и его люди.
Гнев.
То великое и могучее ощущение уязвленной гордости великой империи. Негодование оттого, что кто- то позволил себе в период согласованного мира напасть на имперский порт и убивать мужчин и женщин, находящихся под покровительством его сиятельства Джирала Химрана Второго.
Для Аркет, бывшей свидетельницей того, как именно ковался этот самый согласованный мир, чувство негодования вовсе не было таким уж незамутненным, но оно присутствовало, как мышечная боль после долгой поездки верхом, как патока на краях плохо вымытого противня. И, несмотря на все, что ей довелось видеть, она не давала воли цинизму.
Смотри.
В сравнении со своими политическими соперниками Ихелтет объединяет огромную территорию. В целом он (обращается с живущими в его пределах с определенным уважением, что не пользуется популярностью в иных местах.
Хорошо. Пусть это не та цивилизованная универсальность, о которой так нравилось говорить Грашгалу, пусть это не то будущее, которое открывалось ему в снах, но это и не столь уж плохо функционирующая замена. По крайней мере, Ихелтет движется в верном направлении.
И это правда. Все они, жители империи, ощущали свое единство, свою принадлежность к чему-то общему, объединяющему, тому, что поддерживалось религиозным универсализмом Откровения, что зародилось еще в аскетическом военном эгалитаризме древней культуры девяти племен — да, знаю, их теперь только семь — и что находило отражение в искусно практикуемом своекорыстии. Прими гражданство, обратись в нашу веру, отправь пару сыновей на службу, когда они достигнут совершеннолетия, плати налоги, чтобы тебя и твою семью не выгнали в горы. Постарайся не влезть в долги и не заболеть. Исполни все это, и ты не умрешь с голоду, твой дом не сожгут, твоих дочерей не изнасилуют у тебя на глазах, и ты не будешь носить ошейник раба. А если повезет, проживешь долго и даже увидишь, как подрастают внуки.
Скажи, Грашгал, неужели это так уж плохо?
Она жила, пытаясь убедить себя, что нет, не плохо.
Это — тянущийся к небу дым, облачка пепла под ногами, обуглившаяся, смятая упавшей балкой грудная клетка ребенка — в условия сделки не входило. Этого мы не позволим.
Аркет стояла у треснувшей обгорелой балки в том месте, где та соединялась с вертикальной опорой отсутствующей крыши. Ощущение, поднявшееся из глубины к самому горлу, удивило ее. Холодная, аналитическая составляющая чувств как будто вдруг отвалилась. Развалины подавили ее своим молчанием. К вони от оставшихся в руинах тел она за все прошедшие годы так и не привыкла. Пепел и еще какая-то, не столь легко определимая грязь облепила сапоги выше щиколоток. Ножи на поясе и сапоге висели бесполезным грузом. Дым, кружась и вихрясь над пепелищем вместе с ветром, щипал глаза.
— Вот вы где!
Махмал Шанта стоял возле полуразрушенного жилища, от которого чудом сохранился дверной проем. Спешившись, инженер, похоже, обрел, по крайней мере, долю своего обычного добродушия. Вскинув бровь при виде двери без стены, он переступил порог призрачного дома, огляделся, прищурившись, и скорчил гримасу. Аркет не могла сказать, заметил Махмал тела погибших или нет, но запах он пропустить не мог.
— Повидали достаточно?
Она покачала головой.
— Пока ясности нет.
— А что это мы тут делаем? — Шанта подошел ближе, пристально всмотрелся в ее лицо. — Ты плакала?
— Нет, все из-за дыма.
— Конечно. — Он прокашлялся. — Что ж, раз ты так стремишься получить объяснение произошедшего, то, думаю, тебе будет интересно узнать, что ребята Ракана нашли выжившую. Хочешь с ней поговорить?
— Выжившая? Здесь?
— Да, здесь. Когда все ринулись искать спасения за городом, эта женщина сообразила, что лучше отсидеться в каком-нибудь убежище. — Шанта кивнул в сторону улицы. — Ее нашли возле бухты. Сейчас пытаются накормить. Последние четыре дня держалась на всяких жучках-червячках и дождевой воде, из укрытия не вылезала до самого конца. Состояние сама понимаешь какое. Спокойной я бы ее не назвал.
— Отлично. — Аркет еще раз обвела взглядом развалины дома. Краем глаза снова зацепилась за раздавленную грудную клетку, словно торчащее ребро для того и сохранилось, чтобы служить этаким зубцом. — Давайте-ка сваливать отсюда.
На улице было полегче. Послеполуденное солнце расчертило своими лучами кучи мусора, чирикали птички. Внизу, под холмом, гладким, отливающим блеском флисом лежало растянувшееся до горизонта море. Дневная жара начала понемногу спадать.
Но руины за спиной не давали забыть о себе, чернея немым укором. Аркет чувствовала себя неблагодарным гостем, оставляющим хозяев наедине с горем.
От неприятного ощущения избавил вышедший следом Шанта.
— Ты идешь? — спросил он.
На полпути к бухте Аркет вдруг вспомнила.
— Вы что имели в виду, когда говорили насчет моего желания получить объяснение?
Шанта пожал плечами.
— Ты все понимаешь. Мы не тот народ, которому есть дело до первопричин. Нам бы только показаться, обозначить присутствие да собрать подати. Ну и наказать кого-нибудь для очистки совести. Кого — неважно. Помнишь Ванбира?
Аркет остановилась и внимательно посмотрела на него.
— Такое нелегко забыть.
— Ну, тогда ты меня понимаешь.
— Послушайте, Махмал, я здесь не для того, чтобы обозначать, как вы выражаетесь, присутствие и искать виноватых. Наша цель — установить факты.
— Это тебе Джирал так сказал? — Инженер состроил гримасу. — Тебе повезло — должно быть, застала его в благодушном настроении.
Они стояли на засыпанной пеплом мостовой, слушая уносимое ветром эхо оброненных слов, вглядываясь друг в друга, словно решая для себя, стоит ли делать еще шаг. Молчание затягивалось — они все же были слишком мало знакомы, чтобы друг другу полностью доверять.
— Полагаю, — сказала наконец Аркет, — нам обоим лучше заняться тем, ради чего нас сюда отправили, и пусть каждый вспомнит императора наедине с собой, в своих молитвах.
Морщинистое, с крючковатым носом лицо старика расползлось в привычной придворной улыбке.
