Сен-Жермена и дороги на Париж.
Женщины не заметили, как наверху, в большом окне, отдернули штору, и поэтому не видели, как кто- то терпеливо смотрел им вслед, прижав лицо к стеклу.
Ухали совы, а из росших вдоль дороги кустов до путешественниц, бредущих под луной по парижской дороге, доносились странные пронзительные вскрики. По счастью, ночь выдалась светлая и теплая.
Графиня неоднократно открывала рот, чтобы поведать Элпью о катастрофе, постигшей ее за игровым столом, но каждый раз не находила в себе мужества.
– Теперь, когда мы ушли далеко от города, я могу кое-что рассказать вам. – Элпью достала кошелек с деньгами и помахала им перед графиней. – Никогда не догадаетесь, что я нашла у себя в ботинке.
– Кошелек? – Графиня, не останавливаясь, бросила на него взгляд. – А деньги в нем есть?
– Похоже, вы не понимаете, о чем я говорю. Это не просто деньги. Это наши деньги. Наш утраченный кошелек. Тот самый, который забрали у нас на большой дороге.
Они обе остановились, и Элпью показала графине метку на коже, как раз над тесемкой, стягивавшей мешочек. Графиня заглянула внутрь.
– Деньги-то там есть?
– Не все, но есть. Во всяком случае, достаточно, чтобы доехать до Кале в почтовом дилижансе и сесть на корабль, плывущий в Дувр, ну и на дорожные расходы на протяжении всего пути.
Услышав такую приятную новость, графиня решила не портить момент сообщением о подробностях своей непростительной ставки.
– Надо не допустить повторения прошлого. Мы знаем, что французские дороги во всех отношениях ничуть не лучше английских. Если на нас нападут разбойники, мы снова все потеряем. Так что если нас догонит карета, думаю, придется остановить ее и попросить подвезти.
– Не уверена, мадам. Какие разбойники нападут на двух женщин, пробирающихся по тропе среди ночи? В такое время ходят только бродяги, а их нет смысла грабить.
– Ну, как знаешь. Может, и кареты-то не будет… но, если будет, давай рискнем.
Они тащились еще добрых десять минут, когда, к радости графини, в отдалении послышался шум колес догонявшей их кареты. Как и они, она направлялась в сторону Парижа. Женщины сошли с дороги и прижались к кустам, размахивая руками. Карета замедлила ход, и из окошка высунулась голова мужчины.
– Mesdames? – проговорил он. – Оu allez-vous?
– Что он говорит? – прошептала Элпью.
– По-английски, – попросила графиня. – Anglais.
– Вы идете в Париж?
Они кивнули, и мужчина распахнул дверцу кареты.
– Как charmant! [35] – Графиня уже занесла над подножкой ногу, но Элпью потянула ее за рукав. – Не глупи, Элпью. Что плохого, если мы благополучно приедем в Париж, не натрудив ноги и не подвергшись нападению разбойников, которые во второй раз отнимут у нас деньги? Месье, – обратилась она к мужчине, протягивая руку, – merci [36]. Большое спасибо за ваше любезное предложение. Садись, Элпью.
Мужчина подвинулся, давая двум пассажиркам место, и накрыл им ноги пледом.
– Трей жантил [37], – сказала графиня. – Merci.
Элпью поглубже засунула в карман кошелек и стала смотреть в окно на дома с закрытыми ставнями и деревья вдоль дороги. Что ж, так они хотя бы успеют на ежедневный дилижанс до Кале, который уходит рано утром, и таким образом сэкономят целый день. Она закрыла глаза и, тихо клюя носом, задремала.
На горизонте занималась яркая заря, когда карета въехала в Париж через Версальские ворота. Графиня всматривалась в город с его крутыми скатами крыш и круглыми башнями, увенчанными остроконечными конусами. Если их высадят где-нибудь в центре, они без труда отыщут почтовую станцию, а там купят места в почтовой карете до Булони или Кале. Графиня посмотрела на доброго господина. Он показался ей знакомым. С головы до ног он был одет в черное и без всякого выражения тоже смотрел на Париж. Графиня заметила, что в руке он сжимает запечатанное письмо.
Элпью спала.
По телу графини пробежала дрожь, когда она вспомнила о позорной карточной игре. «Прошу Тебя, Боже, не дай этой гадкой женщине отправить в Лондон курьера с требованием на дом, прежде чем мы с Элпью доберемся туда».
Карета свернула и загрохотала, попав с грунтовой дороги на булыжную мостовую. Элпью открыла глаза и ткнула графиню в бок, показывая взглядом, что нужно попросить высадить их.
– Monsieur, descender, seel vous plait [38]. – Графиня улыбнулась и показала на окно. – Мы можем выйти?
Мужчина вежливо улыбнулся и указал пальцем вперед. Он высадит их немного дальше, поняли они.
По мере того как карета продвигалась по Парижу, графиня читала названия улиц. Облицованный фасад дворца Тюильри и примыкающий к нему Лувр поблескивали огнями свечей, необходимых ранним утром, а встающее солнце играло в золоте сотен оконных переплетов на восточной стороне дворца. Факелы освещали набережные мерцавшей Сены, заполненной рыбацкими лодками и стоявшими под разгрузкой баржами. Фыркали лошади, тащившие с берегов реки вверх, в кипевший жизнью город, тяжелые повозки. Справа, на темном острове, возвышался величественный собор Парижской Богоматери.
Карета пересекла оживленный перекресток и свернула в маленькую боковую улочку – Сен-Антуан. Хм. Это название что-то напомнило графине. Она покопалась в памяти. Где же она раньше его слышала? Дорога впереди расширилась, но на табличках по-прежнему значилась улица Сен-Антуан. Оставалось только надеяться, что мужчина не собирается проехать через Париж и покинуть его через другие городские ворота, которые скоро должны появиться. Графиня обратила внимание, что у мужчины начала подергиваться щека. Он явно приближался к цели своего путешествия, поняла леди Анастасия. Вид у него сделался решительный. Она снова выглянула из кареты, когда та замедлила движение и въехала в большие ворота, украшенные орнаментом в виде военных доспехов. Вдоль той же самой горбатой улицы тянулись магазинчики, а покачивавшиеся над ними вывески указывали на цирюльников, сапожников, торговцев птицей и дичью и продавцов сыра. Подъемный мост впереди был опущен, и карета гладко прокатила по нему. Графиня посмотрела на темный грязный ров и содрогнулась. Улица Сен-Антуан… почему это название так ей знакомо? Карета замедлила движение, и кучер заговорил с кем-то. Стоявшие в ряд стражники сняли шляпы и закрыли ими свои лица.
На карету упала тень, и пассажиры снова погрузились в мрачную темноту.
– Мы могли бы выйти и здесь, – сказала графиня, усомнившись в намерениях мужчины. А вдруг это какой-нибудь новоявленный герцог Синяя Борода заманивает их в свой смертоносный замок? Мужчина кивнул и снова улыбнулся, но взгляд его остался холодным. Графиня схватила Элпью за рукав и тряхнула, одновременно выглянув из окна. Впереди возвышалось черное здание, его стены вздымались вверх примерно на сто футов, почти заслоняя светлеющее утреннее небо. Внушительные башни были увенчаны зубцами. Что же это за место?
Дверцу кареты открыл часовой в форме. Он тоже заслонял глаза шляпой.
Мужчина в черном повернулся и постучал по плечам Элпью и графини своим письмом.
– Pour vous [39], – сказал он.
Дрожащими руками графиня взяла письмо и уставилась на него. Потрескивание соседнего факела казалось оглушительным, пока в его колеблющемся свете она читала написанное. Среди неразберихи французских слов она различила их с Элпью имена.
– Lettre de cachet, – проговорил мужчина, – du Roi Louis XIV [40].
– Что происходит? – спросила Элпью, готовая броситься наутек.
– Bienvenue, mesdames [41], – сказал прекрасно одетый мужчина, стоявший рядом с часовым.
– Улица Сен-Антуан! – вскричала графиня, выбираясь из кареты. В мозгу ее забрезжила догадка. –
