– Да, в моей комнате.
– Хорошо. – Парат улыбнулся. – А какой сегодня день?
Едва шевеля губами, но вполне разборчиво, Натали ответила:
– Среда.
– Да, точно. А сколько вам лет?
– Тридцать один.
Доктор Льюис Парат выглядел совершенно счастливым, он посмотрел на сестру и ободряюще похлопал Натали по плечу, прежде чем уйти и дать ей возможность заснуть полноценным, спокойным сном.
Он был уже почти у самой двери, когда она позвала его.
– Доктор Парат? – спросила она дрожащим голосом. – Вы можете мне кое-что сказать?
– Я попробую, а что именно? – спросил он осторожно.
– Вы можете мне сказать, где мой ребенок!
Лицо доктора помрачнело. Он не хотел отвечать ей сейчас лишь потому, что не был уверен на сто процентов. Он был уверен на девяносто девять, а ему ужасно не хотелось скрывать от нее ответ.
– Спите, пожалуйста, мы поговорим обо всем утром.
– Вы обещаете?
Он колебался довольно долго, понимая, что ее юридическое чутье в полном порядке.
– Да, – ответил он твердо, – обещаю. – Он вышел из комнаты совершенно потрясенный.
«Думаю, Натали, я могу вам сказать, где ваш ребенок. Я даже готов рискнуть ради этого моей жизнью и репутацией», – подумал он.
27
За окном еще только всходило солнце, когда доктор Парат, сидя у себя в кабинете, протягивал инспектору Вольферу чашку кофе.
– Значит, вы полагаете, что знаете теперь ответы на все вопросы? – Вольфер с почтением поглядел на страницу медицинской книги, полную схем строения мозга.
– Нет, но я уверен, что Натали знает, и считаю, что вам пора включиться. Несколько часов назад эта история превратилась из пусть необычного, но чисто медицинского случая в запутанное дело, требующее вмешательства закона. Боюсь, что здесь всплывет такое, о чем даже подумать страшно, а не то что произнести вслух.
– Вы говорите так, будто ночью вас посетил Джуд Райкен.
– А ведь вы это сами предсказывали, – рассмеялся Парат, – похоже, этого господина вы знаете как свои пять пальцев.
– Джуд Райкен – стреляный воробей, голыми руками его не возьмешь. Но на этот раз, кажется, он сам себя перехитрил. Так что поглядим, кто кого одолеет, – мы его, или он нас.
Нельзя сказать, чтобы доктора Парата вдохновила подобная перспектива.
– Думаю, нам предстоит повоевать. – Он вздохнул и потер глаза. – Уверен, он помешает мне опубликовать книгу.
– Наверняка. У вас ничего не получится, если вам будет препятствовать такой классный юрист, как Джуд Райкен. Но что вы теряете – бестселлер? У вас их и без того целая куча, и обязательно появятся новые.
С последним утверждением Парату было трудно не согласиться.
– Вы же не можете одновременно заступаться за Натали и издавать книгу. Спрашивается, что важнее – Натали Парнелл или успех? Вам надо решиться, то и другое одновременно исключается.
– Во мне идет непрекращающаяся борьба.
– При чем тут борьба – не пишите на этот раз книгу. Дайте возможность этой женщине вернуться к нормальной жизни. Зачем делать ее несчастье достоянием публики?
– И тогда Джуд Райкен спокойно выходит сухим из воды.
Парат помрачнел.
– Ничего подобного. Четыре пропавших месяца, украденный ребенок и рубец на животе у Натали Парнелл – это не пустяк. – Вольфер придвинулся к Парату и в упор посмотрел на него. – Давайте поступим благородно, доктор, не делайте шуму, и Натали получит назад своего сына.
– Вы не знаете этого наверняка.
Вольферу его реакция показалась неожиданной.
– Если вы сможете убедить меня в том, что Шейла Райкен украла ребенка, то я могу поклясться, что верну его Натали.
Доктор помолчал, а потом, горестно вздохнув, произнес:
– Прости-прощай, лучший бестселлер.
Вольфер встал и похлопал Парата по плечу.
