– А откуда я об этом должен знать, Брайан? Кинц произнес имя Маккуина так, словно в нем заключался смысл какого-то сального анекдота.
– Ты мог хотя бы ответить по переговорному устройству.
Кинц развалился в кресле, улыбнулся и протяжно сказал:
– Ах да, мы – в любимчиках. Ну, так маши хвостом сильнее – возьмут на ручки.
– Ну, хватит, – сказала Ли. – Я не в детском саду и не собираюсь вас разнимать. А что, если мы с Карлом пройдем за угол и попьем кофейку?
Кинц не очень и сопротивлялся. Ли удалось вытащить его из бара и провести по улице, поддерживая его за локоть.
– Что вы от меня хотите? – спросил он, когда они сели за столик и им принесли две чашки горячего кофе. – Я сейчас не на службе, если вы не заметили. И мне вовсе не нравится, когда меня таскают за ручку, как ребенка.
Ли улыбнулась и закурила сигарету.
– Я не помню, чтобы спрашивала о том, нравится тебе что-то или нет, – сказала она ласковым голосом. – На самом деле я точно знаю, что мне на это наплевать. Мне следовало уволить тебя в тот же день, когда я прибыла сюда. Но я слишком ленива, ведь если бы я вышвырнула тебя, то мне пришлось бы тратить время, чтобы определить, кто станет новым стукачом Хааса в конторе.
– Что вы имеете в виду?
– Что ты делал на шахте в день пожара?
– Работал.
Он старался выглядеть спокойным, но моментальное напряжение вокруг глаз выдавало его.
– Где?
– Работал на эту тупую сучку, Шарифи.
– Вы точно ладили. Одно удовольствие, должно быть.
– Вы бы не смеялись так, если бы столкнулись с ее дурью. Я знал ее еще раньше. Не то чтобы она помнила. Она вела физику у нас в колледже.
Ли задумалась, не зная, чему удивляться больше: тому, что Кинц учился там, где могла преподавать Шарифи, или тому, что он вообще учился.
– Она была хорошим преподавателем? – спросила Ли наконец.
– Черта с два! Вы знаете, как она ставила оценки? На экзамене она давала всего один вопрос, а ответ пиши часа три. Когда я получил однажды свою работу назад, она там написала: «К сожалению, вы не учли массу Вселенной.
Двойка с минусом». Будто весь этот мой экзамен был для нее чем-то вроде дурацкой шутки. Вы не учли массу Вселенной? Я до сих пор не въехал, что бы это значило.
– Мне кажется, это значило, что у нее было чувство юмора, а у тебя – нет, – сказала Ли. – Ну, так что же твоя любимая учительница заставляла тебя делать в шахте?
Кинц угрюмо пожал плечами.
– По большей части просто находиться рядом. Для безопасности, я думаю. Хотя черт его знает.
Ли вынула сигарету изо рта и молча смотрела на него.
– Ты знал, что Шарифи убита? – спросила она.
– Слышал что-то.
– А известно ли тебе, что ты был последним, кто видел Шарифи живой? Кроме Войта. Хотя и его кто-то убил.
– Ну и что?
– На твоем месте я задумалась бы, как прогнуться перед следователем; чтобы тебя не подозревали.
– Эй, полегче! Я, черт возьми, хочу напомнить, что я на вас работаю, если вы забыли. Почему бы вам не заняться отловом лиц, обычно подозреваемых в таких случаях?
– К сожалению, их не было в шахте. А ты был. И я хочу знать, что Хаас заставил тебя там делать.
Кинц уставился на нее. Затем откинулся на спинку стула так, что стул встал на две ножки, и расхохотался. Ли стиснула зубы.
– Да вы просто ничего не знаете, – сказал он. – Вас подставили, подвесили за веревочку. Так и улететь недолго. Не ясно, что ли?
Ли молниеносно выкинула вперед свою левую руку. Было чертовски больно, но произведенный эффект стоил этого. Для постороннего наблюдателя могло показаться, что чашка с кофе упала со стола прямо на колени Кинца. Прежде чём Кинц понял, что произошло, Ли вскочила на ноги и, обойдя стол, оказалась прямо рядом с чашкой.
– Господи! – сказала она, промокая ему брюки спереди салфеткой. – Ты облился. Не горячо?
Кинц встал и отошел от стола на шаг или два, не мешая Ли вытирать его салфеткой. Казалось, что он все еще старается подхватить падающую чашку. Он стоял спиной к стене, Ли своим телом закрывала его от других столиков. Ли улыбнулась, схватила его между ног и подняла.
