помню, – это пробуждение в шахте после пожара.
Ее рука снова потянулась к шее, и Ли заметила, как вена, словно птичка в силках, пульсировала под ее пальцами.
– Было темно. Я… они исчезли.
– То есть как это они исчезли? С вами был кто-то еще до этого?
– Нет. Может быть, – произнесла она смущенно. – Я не знаю.
– Где вы были, когда очнулись?
– В сияющей воронке. Я это не сразу поняла. Свет потух, а у меня не было лампы. Я… стала ползать вокруг. Искала приставную лестницу. Тут я и наткнулась на Войта.
– На Войта? – удивленно спросила Ли. – А вы уверены, что это был Войт?
Войт должен был находиться на уровень выше, у основания лестницы, ведущей в «Уилкс-Барре».
– Я дотронулась до его усов, – ответила Белла.
Ли снова заметила, как она вздрогнула от… чего? От страха? Отвращения?
– Хотя я так и не нашла свет. И… там было еще одно тело.
– У ступенек лестницы. – Это должна была быть Шарифи.
– Нет. У приставной лестницы. Рядом с Войтом. В сияющей воронке. – Белла закрыла рот ладонью. – Так это была Ханна, да?
Ли кивнула. Это должна была быть Шарифи. Больше мертвых под землей не нашли. Но если считать, что Белла говорила правду, то кто-то перетащил и Войта, и Шарифи на уровень выше и оставил их у основания главной лестницы, которая вела в «Тринидад», чтобы спасатели могли их обнаружить. Почему? И кто это сделал?
– Я на нее наступила. И даже не остановилась.
Казалось, что Белле сейчас станет дурно.
– К этому времени она уже давно была мертва, – солгала Ли. – Вы уже ничем не могли ей помочь.
Белла хотела что-то сказать и уже открыла рот, когда у дверей офиса раздался голос Хааса.
– Мне нужно идти, – сказала Ли.
– Нет! Подождите.
Ли уже встала, чтобы уйти, но остановилась и наклонилась к ней, заглянув в ее невероятные глаза, стараясь найти разгадку в совершенном овале ее лица, какой-нибудь намек, хоть что-нибудь.
– Они останутся безнаказанными? – шепотом спросила Белла. – Они убили ее. И их никто не накажет.
Ли была сейчас так близко к ней, что чувствовала ее запах. Так близко, что могла разглядеть скорбные складки у прекрасного рта и царапины на бледных щеках. Белла была похожа на боксера, получившего нокаут и ожидавшего падения. А в темно-лиловой глубине ее глаз Ли увидела черную пустоту, похожую на ту, что она видела в забое.
Только сейчас у этой пустоты было имя.
Ненависть. Ненависть, которая зрела, росла, набирала силы, пока не прорвалась наружу и не поглотила все пространство.
ШЭНТИТАУН: 19.10.48
Солнце Мира Компсона освещало Шэнтитаун мутным бутылочно-зеленым светом, равнодушно игравшим на беспорядочно раскиданных повсюду, покрытых плесенью крышах. Плохо откалиброванные атмосферные процессоры производили грязную изморось, делавшую весь Шэнтитаун похожим на подводный город, а слякоть, которая впитывалась в обувь Ли, отдавала нечистотами.
Она шла следом за Маккуином мимо ломбардов, тату-салонов, витрин с рекламой агентств, бравших на поруки и дававших займы под залог зарплаты. Здесь они были уже вне «решетки», поэтому вывески светились неоновыми и галогенными лампами, а не спин-вещанием: «ШАХТА», «ЗАЛОГ ПОД ЗАРПЛАТУ», «ОТДЫХ ШАХТЕРА», «ДЕВОЧКИДЕВОЧКИДЕВОЧКИ».
Шла первая смена. Об этом говорили тишина в барах и отсутствие здоровых мужчин на улицах. Когда они свернули с главной торговой улицы и пошли по примыкавшим к ней улочкам, то стали привлекать к себе повышенное внимание. Стайка бледных оборванных ребятишек прекратила бросать мяч и уставилась на них. Женщина, возвращавшаяся домой после сбора мелкого угля из отвалов, обернулась и наблюдала, пока они проходили мимо. Ли обернулась и увидела, как тело женщины согнулось под тяжелой ношей. Маккуин пробирался через ничем не обозначенные перекрестки так, словно шел по карте. Каждый поворот уводил их все дальше и дальше от дневного света в темноту самой бедной части Шэнтитауна.
Жилые модульные блоки уступали место гниющим крышам убогих жилищ эпохи первопоселенцев, крытым черепицей из вирустали и керамики. По пути они миновали все еще работавший переходный шлюз, лампочки контрольной панели которого мелькали, показывая рабочее состояние этой давно уже бесполезной системы жизнеобеспечения. Попадавшиеся теперь все чаще и чаще остатки первоначальной колонии представляли собой просто старый хлам, составлявший вместе со строительным мусором нижний слой осадочной породы.
Только Ли подумала, далеко ли еще Маккуин собирается вести ее, он нырнул в проход между двумя витринами, спустился на три ступеньки вниз и повел ее по проходу настолько узкому, что, казалось, мокрые стены почти сходились над их головами.
Двери с обеих сторон прохода, открывавшиеся внутрь, были закрыты. Редкие окна либо заколочены, либо закрыты пластиковыми ставнями. Из домов, словно дым, струился вонючий чад от вегетеина, впитываясь в твердое покрытие мостовой. Все это пробуждало в Ли глубокие смутные воспоминания двадцатилетней давности, воспоминания детства. Запах пота. Неисправная канализация. Пустые бутылки
