– Ну, АМК старается остановить их. Но что они могут сделать? Они не могут закрыть каждый шурф и вентиляционный штрек.
– А что тебе известно о сияющих воронках, Маккуин?
Он посмотрел на нее так, словно в вопросе был подвох.
– На самом деле я забыл уже многое, что знал раньше… до того, как поступил на службу. – Маккуин перевел дыхание и нахмурил брови. – Это то, что геологи называют белыми телами, – уплотнения породы, проходящие через несколько ее пластов. Лучшие кристаллы всегда находятся в этих белых телах. Некоторые из них с начала и до конца – транспортной категории. Когда компания попадает на такое… ну, это – большие деньги. Начинается настоящий бум.
– Но ведь это больше чем деньги, так? Почему Картрайт так волнуется об этом?
– Я – пятидесятник, – сказал Маккуин, и в голосе его проступило едва заметное недовольство, которое можно было и не заметить.
Но Ли его услышала, поскольку ожидала.
– Это все опять касается шахтных священников, – медленно сказала Ли. – И профсоюза.
– А какая разница? – спросил Маккуин.
– Ну, прекрати, Брайан. Это важно.
– Я… знаю только, о чем говорят. Я не думаю, что большинство католиков знают больше. Вовсе не значит, что Рим это одобряет.
– И?
– И ничего. Священники – те, кто верит в это, – ищут белые тела. Тем же внизу и занимается Картрайт. И в АМК не знают, что он священник. Иначе они бы с него живого содрали шкуру.
– И что они делают, когда находят сияющую воронку?
– Обычно спускаются туда и пялят на нее глаза. А что, скажем, люди делают, когда приезжает Папа Римский?
– И?
Выражение его лица стало непроницаемым.
– И ничего.
– Если бы было ничего, то ты не смотрел бы на меня так. Расскажи-ка, что ты решил от меня утаить.
– Я не собирался ничего от вас утаивать. Я просто не люблю повторять сплетни. Скажем, я ведь не назвал всех тех, кто, по слухам, сражался на стороне «временных», правда? Поскольку мне ясно, что это не так. Просто люди языками треплют.
– Фактически, многие из них были в этом замешаны, – сказала Ли.
Маккуин уставился на нее.
– Ну, ничего себе. – Даже при свете лампы можно, было разглядеть удивление на его лице. – И кто же?
– Чак Кинни, например.
– Но он же – конструкция.
– Ну и что? И хозяин бара «У Молли». Без сомнения. А еще и те два брата, рыжие, лет на пять старше меня.
– Матт и Джеф?
– Господи, их все так же кличут?
– Ну, а как их еще назвать, вы только на них посмотрите.
Ли рассмеялась.
– И что выдуманного в слухах о том, чем они занимаются? – спросила она, надеясь, что Маккуин разговорился достаточно, чтобы смена темы не повлияла на его настроение.
– Ой, это гораздо более странно, чем игры ИРА. Больше похоже на те страшные истории, которые рассказывают детям, чтобы они слушались старших. – Он улыбнулся. – Помню, моя тетушка, а может, и кто-то другой, рассказывала мне. А вы… действительно не помните этого?
– Иногда помню, иногда забываю. – Она улыбнулась. – Скоро сам убедишься.
– Хорошо. О сияющих воронках рассказывают, что когда священники приводят вниз кого-то, то… они чем-то их кормят.
Ли рассмеялась.
– Что-то вроде ритуального каннибализма?
– Я говорил вам, что это смешно.
Ли уже собралась согласиться, что это смешно. Но не успела она открыть рот, как своды закружились перед глазами и она оказалась во власти еще одного воспоминания.
Отец с матерью были рядом с ней. Но удивительно, они стали как-то меньше, чем в последнем воспоминании. Потребовалось несколько секунд, пока до нее не дошло, что изменилась она сама.
Она старалась разглядеть лица, но не могла. Абстрактно было понятно, кто это, но их конкретные черты
