ребенок, с таким грустным личиком. Неудивительно, что ее материнские инстинкты проснулись.
— Это для тебя, — сказал Джереми, протягивая цветок пуансеттии, обернутый в зеленую фольгу. — А нам можно зайти?
— Конечно, — ответила Шеннон, не обращая внимания на то, что Алекс пытался заставить сына замолчать.
— Спасибо, — буркнул он.
— Ого! — воскликнул Джереми. Он прошел в центр гостиной и с замиранием сердца смотрел на искрящуюся в углу рождественскую елку.
Это было великолепное дерево. У его основания, у подножия снежной горы, раскинулся маленький городок, а вокруг городка бегал крошечный поезд. Дома были украшены огоньками, по озеру, затянутому серебристым льдом, кружили люди на коньках, и даже мерцали маленькие уличные фонари.
— Извините за мой вид, я бегала, — сказала Шеннон.
— Вы выглядите прекрасно, — тихо ответил Алекс.
В мягком отблеске рождественских огоньков ее волосы были золотисто-каштанового оттенка, и ему безумно захотелось провести рукой по этим шелковистым прядям. Он вдруг подумал, что это, может, не настоящий цвет ее волос, потому что на лице у нее не было веснушек. А ведь у всех рыжих должны быть веснушки… Но это его совершенно не касается.
— Что ж… спасибо за цветок, — улыбнулась Шеннон. Она поставила его рядом с камином и повернулась к Джереми. — Он такой красивый. Ты выбрал его сам?
— Ага, — ответил мальчик.
— Это очень мило. Ты достал самую красивую пуансеттию, которую я когда-либо видела.
Улыбка Джереми была такой солнечной, что Алекс заморгал. Где же его маленький застенчивый мальчик? Убитый горем, почти не разговаривающий, вцепившийся в игрушечного кролика четырехлетний малыш?
— Мистер Попрыгунчик посоветовал взять ее.
— У вас с ним хороший вкус. — Она вопросительно посмотрела на Алекса. — Я обычно не держу дома сладости, но лимонные леденцы тебя устроят?
— То, что надо, — кивнул Джереми.
Спустя несколько минут, засунув леденец за щеку, мальчик увлеченно двигал рычажками управления поезда. Больше всего ему нравилось пускать пар, а еще — резко останавливать состав и снова заводить. Алекс велел сыну играть осторожно.
— Все в порядке, — успокоила его Шеннон. — Может, содовой?
— Не хотел бы причинять вам беспокойство…
— Если бы вы мне помешали, я бы сказала об этом.
Несомненно, она бы так и сделала. Шеннон О'Рурк, прямая и самоуверенная, определенно не станет ходить вокруг да около. Она просто воплощение всего, чего он избегал всю свою жизнь, — сгусток эмоций и страстей.
— Знаете что? — заговорила она. — Если вы еще не обедали, мы можем заказать пиццу.
Алекс хотел отказаться, он даже открыл рот, чтобы сказать «нет», и только один взгляд на восторженное лицо сына изменил его решение. Джереми любил пиццу, но Ким говорила, что это нездоровая еда для детей, так что они редко ее ели.
— Звучит неплохо, — согласился он. — Но давайте так — я угощаю.
— Ладно. Тогда делайте заказ. А я пойду наверх, переоденусь.
Она поднялась в спальню и велела своему сердцу прекратить колотиться так бешено. Затем быстро приняла душ и переоделась в джинсы и свитер.
Звук ее шагов заглушило толстое ковровое покрытие на ступеньках, так что, когда она спускалась в гостиную, гости ее не услышали.
Тихо вздохнув, Шеннон села на ступеньку и стала наблюдать. Отец и сын лежали на животе, бок о бок, пристально глядя на елку и игрушечную железную дорогу, которую ей подарила сестра Миранда сразу после Дня благодарения. Декоратор по профессии, Миранда в этом году превзошла саму себя, стараясь превратить гостиную сестры в настоящую страну чудес.
— Чу-чу! — ликовал Джереми, когда поезд с пыхтением двигался через туннель в заснеженной горе.
Шеннон перевела взгляд на Алекса. Меньше всего он похож на профессора колледжа, решила она. У такого мужественного красавца наверняка лекции проходят при полных аудиториях, особенно много там студенток…
Шеннон закрыла глаза, пытаясь представить себе, каково это — быть замужем за кем-то похожим на Алекса. Картина получилась не очень приятная. Алекс сказал, что его жена любила печь и проводить Рождество по-особенному. А она вот не умеет ничего этого. Даже мать Шеннон, как ни пыталась научить ее готовить, все-таки признала свое поражение.
Звонок в дверь заставил ее подскочить на ступеньке и обнаружить свое присутствие.
— Это, наверное, наша пицца, — сказала она весело.
Они ели, сидя по-турецки прямо перед елкой.
— Мамочка не разрешала нам есть пиццу, — произнес Джереми через некоторое время, и выражение его лица стало более озабоченным, чем до этого.
— Не разрешала? — Это казалось странным, но, возможно, были причины, о которых ей неизвестно, как, например, аллергия или другие проблемы.
— Угу. — Он быстро взглянул на отца, затем осторожно положил корочку от пиццы на салфетку. — Пап, мне страшно, я больше не помню маму так хорошо, как раньше…
В глазах Алекса опять вспыхнула боль, и Шеннон прикусила губу. Джереми был слишком маленьким, когда его мать умерла, и его воспоминания постепенно стирались.
Она положила свой указательный палец на сердце: так поступала ее собственная мать, когда самая младшая дочь боялась забыть их отца.
— Ты всегда будешь помнить ее вот здесь, — произнесла Шеннон ласково. — Эта память самая главная. Твоя мамочка всегда вот здесь, так что не надо бояться.
Мальчик, казалось, серьезно обдумал ее слова, а затем кивнул, заметно повеселев. Отец подал ему кусок десертной пиццы, и они ели молча, пока Джереми не сказал:
— Папочка, а вот если бы Шеннон была моей новой мамочкой, мы бы ели пиццу, когда захотим.
Шеннон поперхнулась, и Алекс постучал по ее спине. Оба оставили слова мальчика без комментария.
— Я думаю, нам пора идти домой, — мрачно промолвил Алекс когда ее дыхание наконец восстановилось. — Мы и так уже надоели мисс О'Рурк.
— Но, пап, мы…
— Пора идти, сын.
Уголки рта Джереми недовольно опустились, но мальчик больше не спорил. Шеннон настояла, чтобы они забрали с собой оставшуюся пиццу, и, когда закрыла за ними дверь, прислонилась к ней, уставшая и озадаченная.
Судя по всему, Алекс явно не разделял энтузиазм сына получить новую мамочку. Конечно, вряд ли он возражает против нее лично, уж слишком мало времени они знакомы. Но видно, что даже сама идея снова жениться вызывает у него чувство вины и печали.
Шеннон почему-то тянуло к этому старомодному мужчине. Но у них ничего не выйдет, решила она. Мужчин обычно привлекает один тип женщин, а, судя по тому, что она узнала о покойной жене Алекса, они были абсолютно разными.
— Я собираюсь выйти на работу, — заявила Шеннон Кейну спустя несколько дней. Брат с семьей приехал погостить к их матери. Шеннон заскочила туда же, чтобы повидаться с братом, но сейчас уже жалела об этом. Счастливое семейство Кейна стало еще одним напоминанием о ее одиночестве.
— По-моему, не стоит.
