Я доложил им обстоятельства аварии главной энергоустановки на «К-162» и свое решение по устранению ее последствий, а также рассказал о бедах атомного флота. Н.С. Хлопкин доброжелательно выслушал мой доклад, пригласил меня на атомные ледоколы, чтобы сравнить организацию эксплуатации и обеспечения ледокольного атомного флота и подводного. Мы с ним провели несколько дней в беседах о насущных проблемах атомной энергетики подводного флота. В конечном итоге Николай Сидорович обещал все, о чем мы говорили, доложить президенту АН СССР.
Через несколько дней на флот пришла телеграмма, в которой меня приглашали к 14.30 3 января 1981 года академику А.П. Александрову. Я понимал, что речь пойдет не только о конкретной аварии энергетической установки, но и о проблемах, накопившихся за десятилетия на атомном флоте. Процент установленной боеготовности атомного флота зависел непосредственно от количества перезарядок реакторов, а те, в свою очередь, от возможностей хранения отработанных атомных сборок и их транспортировки.
На совещании у президента присутствовало семь человек, старшим от ВМФ был заместитель Главкома адмирал Василий Григорьевич Новиков. Я еще раз убедился в том, что Анатолий Петрович хорошо знает проблемы ВМФ и глубоко в них разбирается. Помимо ядерной безопасности, на совещании были затронуты и вопросы обитаемости личного состава подводных лодок. Президент АН СССР собрал еще одно, уже расширенное, совещание, на которое был приглашен личный состав подводных лодок, только что возвратившихся из Индийского океана, а также представители Института космической медицины. Результатом этих двух совещаний явилась записка в ЦК КПСС за подписью академика А.П.Александрова. Эта записка стимулировала решение целого ряда проблемных вопросов в ВМФ, в том числе и создание службы ядерной безопасности.
Что же касается дальнейшей судьбы уникальной скоростной лодки, то сейчас «К-162» выведена на боевого состава и решается вопрос о ее утилизации. Конечно, на счету Субмарины есть и походы на полную автономность, и другие выходы в море. Однако недостатки оружия, высокая шумность, длительный срок строительства, устаревание оборудования привели к тому, что в серию этот проект не был запущен.
Зашкалил прибор!
Зашкалил прибор!
«Не видно, не слышно, не больно и только зашкалил прибор», - так флотский поэт охарактеризовал «атомный вирус», появляющийся в отсеках подводной лодки при «тихих», не заметных, на первый взгляд, авариях атомной установки. Таких, к примеру, как газовая течь парогенератора, которая может быть предвестником больших течей - свищей и разрывов трубопроводов. В июне 1964 года в океане, на подводной лодке проекта 658, которой командовал капитан 2 ранга Борис Громов, произошла авария, которая нигде не зафиксирована. Хотя по той же причине, течь парогенераторов, аварии случались практически на каждой атомной лодке первого поколения. А это ни много ни мало более 50 единиц. Кстати, такая же картина наблюдалась в то время и у наших соперников, англичан, французов и американцев.
... Летом 1964-го субмарина проекта 658 с баллистическими ядерными ракетами на борту вышла на боевое патрулирование у берегов Соединенных Штатов Америки. Предстояло долгое подводное плавание, выматывающее своей монотонностью. В те годы перед выходом в море командир, старпом и заместитель по политчасти получали по «сов. секретному» пакету. В каждом пакете находилась одна треть кода. Только соединенные вместе кусочки кода позволяли произвести разблокировку для пуска ядерных ракет. От первой до последней минуты похода личный состав пребывал в состоянии повышенной готовности. В любой момент мог поступить сигнал о нанесении ракетного удара. Получив этот условный сигнал, командир обязан был сыграть боевую тревогу, пригласить к себе обладателей указанных пакетов, плюс командира ракетной боевой части, вскрыть пакеты и действовать далее по указанному в них предписанию.
Тысячи миль прошла лодка через Атлантику, подвсплывая на перископную глубину для связи. Связь была односторонняя, только на прием: исключение делалось лишь в случае чрезвычайных ситуаций.
В один из дней плавания поступил доклад о повышении радиоактивности в турбинном отсеке. Специалистам было понятно, что это авария атомной энергоустановки — текут парогенераторы. В то время еще не было эффективных способов диагностики текущих парогенераторов, не было надежной системы по их отключению, По инструкции следовало возвращаться в базу и становиться в ремонт. Конечно, командир понимал свою ответственность перед экипажем: на борту сто тридцать два здоровых молодых человека.
Возвращение в базу означало срыв поставленной задачи. Его подводную лодку надо будет заменить другим кораблем, а их на флоте мало, да и не все в строю. Докладывать об аварии или нет? Командир с докладом медлил и офицеры это понимали. Понимали как подводники, как профессионалы. Досрочное возвращение с моря, срыв боевого патрулирования - позор для экипажа, нежелательный ярлык для корабля. Выход избрали один - бороться с активностью, хотя задача усложнялась тем, что течь прогрессировала. Локализовать радиоактивность в турбинном отсеке не удалось, людей из него вывели, а управление турбинами перевели на пульт главной энергоустановки. Паники не было, аварию «не видно, не слышно», она не пугает наглядными потерями, непосредственной опасности никто не ощущал. В общем победили «ползучего врага». Через 30 суток, выполнив задачи боевого патрулирования, соблюдая скрытность, лодка всплыла в той же точке, в которой погрузилась. Месяц сознательного пребывания в аварийном состоянии. Пришли в базу, доложились. Налетели комиссии. Что? Как? Почему? В первую очередь с каждого члена экипажа взяли подписку о неразглашении. А затем документы об аварии упрятали под грифом «Совершенно секретно».
Участником этого похода был ныне в отставке капитан 1 ранга В. Симаков. Годы вместе с «дозами» берут свое. Попробовал В. Симаков хлопотать льготы, положенные ему по постановлению Правительства РФ от 11 декабря 1992 года «Об участии в ликвидации радиационных аварий или их последствий на атомных подводных лодках ВМФ», но пробить бюрократические заслоны не смог...
Неконтролируемый пуск реактора
В феврале 1965 года в Северодвинске на предприятии «Зведочка» производилась перезарядка реактора, внезапно реактор вышел на мощность, начался пожар в отсеке, переоблучились люди, лодка выведена из строя на многие годы.
Подводная лодка «К-11» проекта 627А была построена на Северном машиностроительном предприятии 23 декабря 1961 года. Первый командир Юрий Николаевич Калашников, командир БЧ-5 Семен Иванович Вовша.
В декабре 1964 года «К-11» пришла на предприятие «Звездочка» в г. Северодвинске для перезарядки реакторов и производства текущего ремонта. Предприятие «Звездочка» с атомным флотом еще особенно не сталкивалось, и поэтому Главное техническое управление ВМФ прислало «своего человека» для наблюдения за ходом работ, капитана 2 ранга Е. Сидорова. К тому времени это был уже довольно опытный специалист в области перегрузки реакторов. Перегрузку реакторов предстояло выполнить силами технической базы Северного флота, ранее производившей подобные работы, в частности на подводной лодке такого же проекта «К-14». А все сопутствующие манипуляции — вырезку легкого и прочного корпусов, демонтаж оборудования поручили коллективу «Звездочки». 10 февраля планировалось выполнение операции № 1. Именно так в Военно-Морском флоте именуется перезарядка реакторов.
Ничто не предвещало беды. Стояла морозная, безветренная погода. Прожекторы раздвигали сумерки полярной ночи. Слегка парили калориферы и коммуникации обогрева. В отсеке возились специалисты,
