— Это поправимо. — Ева щелкнула пальцами.
Я вздрогнула, когда из-за спины неслышно вышел волк, положил к моим ногам браслет и сам улегся рядом.
— Приступай, — глухим голосом приказал Александр, крепче прижимая к себе девушку.
— А что, если нет?
— Птичка решила проявить характер? — Ева сузила глаза. — Малыш! Ко мне!
Тот с готовностью снова поднялся на лапы и потрусил к суккубу. Она высвободилась из объятий Александра и опустилась на колени рядом с оборотнем. У меня засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия.
— Давай, волчок, превращайся. Порадуй свою Луну.
Отзываясь на этот страстный шепот, тело Малыша «поплыло», удлиняясь и трансформируясь. И вот уже на четвереньках, потряхивая головой, стоял обнаженный юноша. Кожаный ошейник болтался на тощей мальчишечьей шее.
— Сладенький мой мальчик, — приговаривала Ева, поглаживая его по спине. — Вку-у-усный зверек.
Его длинная спина вздрагивала от каждого прикосновения суккуба, как от удара плетью.
— Малыш!
Он поднял на меня взгляд. Желто-мутный. Как луна в загаженном небе городской ночи.
— Что, прекратить? — Ева притянула оборотня к себе, уткнув его лицом в свою мягкую грудь. Виргиний мелко дрожал. Он вцепился в белое тело, как голодающий в свежеиспеченный хлеб.
— Прекратите! — выкрикнула я. — Зачем вы это делаете?!
— Чтобы выжить. — Лицо девушки было бесстрастно.
— Но ведь вы можете жить, не убивая!
— Можем. Но что это за жизнь? Вечный неутоленный голод. Жалкое существование в страхе пред грядущим продлением, ибо под клеймом оно нам недоступно. Инквизиторы придумали очень действенный способ нас изничтожить — они просто не дают нам размножаться. И мы сгораем, не продолжив цепь. Весьма умно и очень гуманно, не находишь?
Стоящий доселе в сторонке Александр обошел эту парочку и мягкой кошачьей походкой подошел ко мне. Под медовой кожей красиво перекатывались мускулы. Бесстрастное лицо несколько контрастировало с… хм… ну, вы поняли. Он был очень возбужден.
— Много ли вы, люди, роняете слез над хорошо прожаренным бифштексом? — Его длинные пальцы схватили меня сзади за шею, притягивая ближе. — Или, может быть, брезгливо отворачиваетесь от курицы-гриль? Вегетарианцев в Соединенном Королевстве не подавляющее большинство, как мне кажется. Не будь же ханжой, пташечка. И что с того, что твой магбанк обеднеет на некоторое количество маны? Тебе же от этого ни холодно ни жарко.
На это мне не было что возразить. Да и не хотелось. Горячая сухая ладонь погладила мое плечо. От его прикосновений меня плавило, как шоколад на солнце. Если поразмыслить, ничего удивительного, ведь Александр — инкуб. Но задумываться тоже не хотелось.
— Ты же поможешь нам, пташечка? — Свободной рукой мужчина приподнял мой подбородок, заглядывая в глаза.
Брэг, какой же он красивый!
«Элка! Будешь и дальше монашку из себя строить, сведем к инкубу, так и знай!» — говорила когда-то Ба.
Тут даже сводить не потребовалось — сама нашла «пожирателя страсти» на свою… хм… голову. Опять «ВеликиЭ» обвели меня вокруг пальца. И почему всегда выходит так, как они задумали?!
Еще чего!
— Нет! — Я вырвалась из рук Александра, дрожа точно в ознобе.
Мужчина на удивление легко меня отпустил. Но суккуб так легко сдаваться не собиралась:
— Я выпью звереныша досуха, если ты нам не поможешь.
В подтверждение своих слов Ева вцепилась пальцами в подбородок Малыша и впилась в его губы долгим влажным поцелуем.
— Хватит… — почти неслышно. — Я это сделаю.
Увлекшаяся Ева меня уже не слушала. Зато услышал Александр. Он отшагнул назад и дернул протестующую девушку к себе. Малыш, скуля, пополз следом.
— Тише, тише. Еще успеешь. Если ты его сейчас выпьешь, девчонка точно откажется нам помогать.
— Ты прав, любимый. — Ева отпихнула ластящегося Малыша ногой, — А ну, пшел вон!
Стараясь не смотреть на происходящее, я двумя пальцами подняла с пола обслюнявленный Виргинием ключ. Кое-как обтерла его свободным концом половой тряпки, что была у меня вместо юбки, и покрепче зажала в руке.
— Мне необходимо вернуться в бэк-офис. Доступ в систему возможен только оттуда.
— Так чего ты ждешь, — скривилась все еще неровно дышащая Ева. — Иди. Живо! Эй ты, проследи, чтобы она дошла.
Последнее относилось уже к Смит-Эвансу. Не дожидаясь, пока он двинется ко мне, я быстрым шагом направилась к выходу.
— И помни, — донеслось мне вслед, — пацан у нас. Будь умницей!
Звук тяжелых шагов мертвяка эхом разносился по притихшему зданию, заглушая шлепанье моих босых ног. Четыре лестничных пролета, два поворота, и мы на месте. Все так же тихо шуршит спящий от бездействия компьютер.
Выставив зомби за дверь, я уселась в свое рабочее кресло. Браслет привычно лег на руку. После щелчка скрытой застежки мир вокруг меня выключился.
Из темноты проступает знакомая сеть из красных прожилок. Она мягко пульсирует. Ручейки маны текут куда-то далеко, в неизвестность. Я ныряю в их хитросплетение, стремясь к махрящемуся клубку манохранилища.
К той точке размотки, где несет свою вахту соблазненный суккубом Питер Пирке.
«Это было так просто! — Ева хохотала, когда это рассказывала. Этот ее звонкий беззаботный смех до сих пор звучал у меня в ушах. — Что трудного в том, чтобы привязать к себе двадцатипятилетнего закомплексованного девственника?! Становишься его первой женщиной, и дело сделано. Никаких изысков. Все просто и быстро. Потом еще пару раз (не больше!) обновляешь связь. И все. Он твой со всеми потрохами, точнее комплексами. То ли дело Мартин Уоллес! Сколько пришлось повозиться с этим рыцарем наших дней, не представляешь. На редкость упрямый экземпляр попался. Эти его средневековые предрассудки о любви и верности даже мне не удалось перешибить. Пришлось к химероманту обращаться, чтобы на меня личину навесил. Ох, Мартин, Мартин! Способный мальчик был. Пылкий. Талантливый. Что скрывать, хорошую программку для взлома системы безопасности магбанка для нас написал. Но как же долго этого парня пришлось обрабатывать».
Раскинув руки, Питер парил в сфере. Мне показалось, что он осунулся с нашей последней встречи. Кожа на щеках обвисла, глаза, как у больной собаки. Очень злой больной собаки.
Вокруг него клубилось голубовато-искристое свечение. Казалось, дотронься до сферы, и раздастся сухой треск ломаемой корки тонкого льда, выпускающей наружу замораживающий свет.
«Привет!» — Улыбка у меня вышла кривоватой и неискренней.
Он посмотрел на меня в упор. Ни узнавания, ни капли каких-нибудь чувств в его взгляде не было. Пустой и холодный, как заброшенный на зиму сарай.
«Как дела?»
Никакой реакции в ответ. Только немигающий взгляд.
Недолго помявшись, через внутреннее усилие я приложила браслет к сфере, мысленно проговаривая параметры безразмерного беспроцентного кредита.
Точка размотки никак не прореагировала.
Инманатор нахмурился.
Я попробовала еще раз. С тем же результатом. И снова. И еще раз. Без толку.
