Мальчишка-гид улучил свободную минутку и наведался к нам. Он осыпал меня вопросами, поэтому пришлось поведать ему суть нашего плана, залогом успеха которого был не вполне обыкновенный куст под названием «мертвецкий сон».
— Что еще за мертвецкий сон? — поинтересовался Никсон.
— Да есть в местных краях такое растение, только поискать его надо. Маленький кустик, приземистый, с блестящими листьями и крохотными красными ягодами, — пояснил Педерсон. — В детстве заболеешь, бывало, крупом, так мать все окна в спальне законопатит и давай на сковородке листья жарить — я тут же вырубался. Дрыхнешь без задних ног. Хитрая травка, не простая, мертвый сон навевает.
— Дрыщ как-то его называл по-своему, по-индейски, — сказал я. — Хотя матушка Персиваль сразу смекнула, о чем речь. Мы с ней все здесь облазили, пока полные мешки не насобирали.
— Так вот что они под домом жгут? — смекнул парнишка.
— Ага. Сырая-то зелень не горит, все больше дымом исходит. Так они мешками костерок свой огородили, чтобы весь дым шел к вентилятору. Воздух с улицы прямиком в дом затягивает.
— А костерок у соседей — так, для отвода глаз?
Мы с Педерсоном дружно кивнули. Никсон задумался, а потом сказал:
— Хм… глядишь, и получится.
Особой уверенности он не излучал, как, впрочем, и мы. Да и какая разница? Другого плана у нас не было.
Глава 58
Прошло два часа. Дверь особняка Дауни оставалась закрытой: никто не интересовался, что происходит на улице. В окнах по-прежнему горел свет, и было тихо, если не считать мягкого рокота компрессора, подающего в дом свежий воздух. Когда мусор на соседнем участке догорел, к нам присоединился Никсон Стайлз. Педерсон, поблагодарив паренька, отослал его домой.
Незаметно подошел Дрыщ — он бесшумно пробрался в обход кустарника. Из воспаленных глаз текли слезы.
— Больше листьев нет, — сказал он. — Пора заходить.
Педерсон поинтересовался, где племянник.
— Спит. Дыма надышался, — ответил индеец. — Я его в кусты оттащил.
Инспектор взглянул на меня и сказал:
— И то хорошо: значит, трава действует. Справимся втроем-то?
— А что? Трое на трое, все по-честному, — ответил я.
Педерсон открыл свою дверь, вытащил из футляра английское ружье и протянул индейцу.
— Держи, мне так будет спокойнее.
— Не надо, — ответил Дрыщ, отвернулся и опять исчез в темноте.
Полицейский убрал ружье в футляр и щелкнул замком.
— Жаль, такая силища, и будет без дела валяться.
— Дрыщ знает, что делает.
— Твои бы слова да Богу в уши, — буркнул инспектор. — Будем надеяться.
В универсале лежали две коробки с едой и питьем. Затоварились мы еще утром, по дороге сюда. Я вытащил одну, Педерсон взял другую. В коробках действительно лежала кое-какая снедь для отвода глаз, а сбоку были втиснуты ружья со взведенными курками: оставалось только прицелиться и палить — не сложнее автоматического фотоаппарата. Впрочем, для меня и простая мыльница — чудо техники.
Мы направились к дому, прямо к парадному входу. У отдушины еще дымилась пара веток, а цементный цоколь был усыпан золой — ветер раздул. Подойдя к крыльцу, я крикнул:
— Эй, Дуэйн! Открывай!
Мы немного выждали и стали подниматься по ступеням. Педерсон сунул руку в карман и как по волшебству извлек ключ от особняка, которым снабдила его Кларисса. Вставил в замок, провернул, и дверь отворилась. В доме — тишина. Мы стояли и прислушивались.
И тут в прихожую влетел порыв ветра, створка двери распахнулась и с силой хлопнула о стену. Грохот сотряс дом. Педерсон выхватил ружье, отшвырнул коробку и бросился на пол. Судорожно схватив пистолет, я рухнул рядом. По ступенькам затопотал Дрыщ — и вот он уже в передней, мачете на изготовку.
Дом будто вымер. Мы направились дальше по коридору, в сторону гостиной. Впереди показались чьи- то ноги — на полу валялся бесчувственный Донни Кроу. Осторожно передвигаясь вдоль стены, мы перешли в гостиную. Донни зашевелился во сне, начав приходить в себя от свежего воздуха. Возле него, постанывая и мотая головой из стороны в сторону, лежала Тиффани Сен-Джеймс. Куртис попытался сесть на диване. Рядом, на журнальном столике, были разбросаны фишки, карты и мелкие купюры. Под столом лежал самострел. Инспектор первым делом его забрал, и мы направились в спальное крыло. Дрыщ остался в гостиной присмотреть за девицей и кузенами-бугаями.
И вдруг послышался звук — металлический щелчок, как будто пуля вошла в патронник. Прежде чем раздалась очередь, я успел заметить Дуэйна Кроу. Он поднялся из-за кухонной стойки и принялся палить. Я толкнул на пол Педерсона: очередь прошлась над нашими головами, изрешетив стену. Посыпались щепки, побелка, летели тяжелые куски цемента, стекло и пластмасса. Громила палил по лампам, вентиляторам, в потолок, снова и снова.
Но тут стрельба прекратилась, и Педерсон со своей винтовкой резко вскочил с пола и сам пошел крушить все вокруг: раскурочил дверцу холодильника, дважды попал в кухонную стойку — разнес ее к чертям собачьим. Дуэйн кувырком бросился из кухни и спрятался за диваном. Винтовку он где-то бросил и теперь палил из пистолета. Паф-паф-паф-паф!.. Казалось, выстрелам нет числа. Стоял оглушительный грохот.
— Эх, черт!
Инспектор схватился за бок: по пальцам засочилась кровь.
Тут из-за дивана опять вырос громила. Он держал нас на мушке, подбираясь все ближе. Я не успел спустить курок: с тыла на выручку пришел Дрыщ, и во врага полетело мачете. Стальной клинок пересек кухню и полоснул Дуэйна по голому плечу, срезав порядочный шмоток мяса. Этот идиот взвыл и начал палить без разбору. Впрочем, мой «первый помощник» уже юркнул в коридор и исчез.
Я выстрелил, снова и снова: все три пули прошли мимо цели. Дуэйн бросился прочь из гостиной, пытаясь скрыться в дальней части дома. Я отшвырнул пистолет и напал на него со спины; въехав плечом в поясницу, зажал ему руки и выкрутил из ладони «пушку». В пылу борьбы мы вышибли дверь спальни и покатились по полу. Отовсюду летели щепки и куски дерева. Я натолкнулся на какой-то кол толщиной с метельный черенок, и он впился мне в предплечье. Выдернул его из руки, кровь хлынула фонтаном. И тут я мельком заметил Барбару. Она сидела в углу и уже начала приходить в себя: у нее подрагивали веки. Рядом, опустив голову ей на колени, мирно почивал старик.
Пока я хлопал клювом, Дуэйн бросился на меня и схватил руками за глотку. Я вырвался, но он саданул мне лбом в переносицу — я взбрыкнул от боли и рухнул на пол, увлекая за собой противника. Вывернулся, оседлал его и стал со всей дури колошматить по физиономии. Этот гад дернулся и уложил меня на лопатки, не прекращая осыпать тумаками, так что я едва успевал ставить блоки. Да, удар у него был мировой — короткий и точный. Только успеешь прикрыть одно уязвимое место, он тут же бьет по другому.
В гостиной раздались выстрелы.
Послышался голос — это был Педерсон.
— Зак, одного уложили, другой засел с ружьем на кухне.
Дуэйн прижал меня к полу и гаркнул во всю глотку:
— Донни? Ты жив? Отзовись!
Отозвалась Тиффани. Захлебываясь рыданиями, она прокричала:
— Пристрелили его! Как собаку пристрелили!
Из гостиной доносились крики, кто-то крушил мебель. А Дуэйн лупил и лупил меня по носу. Во рту стало солоно от крови, перед глазами поплыли темные круги, и я вдруг перестал чувствовать вес чужого
