поступка.
Следующий день выдался жарким. Хотя прохладный ветерок дул с одетых зеленью гор, в воздухе дрожало знойное марево.
Едва сдерживая волнение, она припарковала автомобиль на обочине проселочной дороги, ведущей к церкви, и подняла Слая с сиденья машины.
— Запомни это, мой сладкий! — горячо прошептала она в его розовое маленькое ушко и поцеловала в носик. — Посмотри, какое голубое небо, малыш. Посмотри на птичек. — Пат показала на ласточек, вьющихся в небе и беззаботно щебечущих. — Такой теплый ветерок! Не правда ли здесь чудесно?
— Дерево, — воскликнул сынок весело, махнув рукой в сторону аллеи тенистых платанов, ведущей к церкви.
— Много деревьев, — поправила она, ласково улыбаясь, пока Слай играл полями ее черной шляпки.
Малыш поможет ей пройти через это испытание, даст ей силы пережить тот момент, когда она увидит вторую жену и весь клан Бенционни. Может быть, Марио… Ее сердце отчаянно забилось. Он будет там, но никогда не узнает, что она видела его.
Прищурив глаза, женщина пристально всматривалась в маленькую белую церковь с куполом. Лужайка рядом с ней была заставлена лимузинами, подтверждающими, что родственники покойного уже прибыли и сейчас находятся в церкви.
Тяжело зазвонили колокола. Безмятежность свежего деревенского утра треснула и раскололась. Мрачный, рвущий душу погребальный звон, нарушивший идиллию, ударил Пат в самое сердце. Жители деревни переговариваясь стояли около церкви. Люди, которые, должно быть, знали Эдди ребенком, на глазах которых он вырос.
— Пойдем в сад, — сказала Пат, опуская Слая на землю и беря сына за ручку. Она повела его на кладбище, то и дело останавливаясь, чтобы мальчик мог сорвать пурпурный клевер, поздние лютики и голубую повилику.
Смешавшись с жителями деревни, она с печалью наблюдала, как вынесли гроб. На минуту задумавшись, она выпустила ручонку сына, и через минуту тот уже стоял в окружении женщин в черном. Одна из них гладила его по головке, другая, наклонившись, что-то тихонько говорила. Хорошенький мальчик привлекал всеобщее внимание.
Пат пристально вглядывалась в членов семейств Бенционни, чьи траурные одеяния зловеще контрастировали с безоблачным, ясным днем. Но ее усилия были тщетны, Марио не было. Разочарование тонкой иголкой укололо Пат. И вдруг она чуть не вскрикнула, почувствовав, как тяжелая рука опустилась на ее плечо.
— Какого дьявола ты тут делаешь? Дура! Ты совершенная дура!
Она обернулась — это был он, мрачный, нахмурившийся, кипевший от гнева.
— Я имею право, — дрожащим голоском, но твердо заявила она, гордо откинув голову, так что поля шляпы коснулись ее шеи. И тут же перешла на умоляющий тон: — Так получилось, поверь. Позволь мне остаться, Марио, меня никто не увидит. Мне нужно быть здесь…
— Ты страшно рискуешь, — тихо проговорил он.
— Я… я должна была приехать. Неужели ты не понимаешь? Никто не узнает, кто я, — сказала она оправдываясь.
— Надеюсь, ты немедленно уедешь, как только все закончится? — очень четко выговаривая каждое слово, спросил Марио.
Да, она уедет, и это будет концом их отношений: он не простит ей ослушания. Деспотичен, как все сицилийцы, привык, что женщина — ничто. Пат была о нем лучшего мнения. Марио не собирался считаться с ее желаниями, он вообще не принимал ее всерьез. Сердце ее зашлось от обиды и отчаяния.
Несчастная женщина чувствовала, что почва уходит у нее из-под ног. Он совсем рядом, его дыхание касалось ее щеки, и то же время она ощущала, что теряет Марио. Пат была настолько поглощена своими мыслями, настолько смущена его близостью, что совсем забыла, где и почему находится. Раздавшийся вновь звон колоколов вернул ее к печальной действительности. Она чуть не застонала от сердечной боли, почти физически ощутив свою вину и жгучее раскаяние.
— Уходи, — прошептала она, подняв на него негодующие, полные муки глаза. — Как ты можешь в такой момент?..
Марио пристально посмотрел на нее.
— Держи себя в руках, — прошептал он, — не привлекай любопытных взглядов. Господи, ты с ума сошла, зачем ты приехала! Это страшная глупость. Ты не представляешь, как ты рискуешь. Если ты станешь причиной еще каких-нибудь неприятностей…
— Ты серьезно думаешь, что я приехала, чтобы затеять скандал? — Ее прозрачные глаза расширились от обиды.
— Вовсе нет, только, пожалуйста, без слез, и старайся держаться в тени.
— Я сама не хочу, чтобы меня видели, — вскипела она. — Все, хватит, уходи! Возвращайся к своей семье.
— Не могу, — задумчиво сказал Марио и, в ответ на вопросительный взгляд Пат, добавил: — Это долгая история, дорогая.
В изумлении она смотрела, как он уходит, — гордый, одинокий человек. Он не остановился, не оглянулся. Пат затаила дыхание, видя, куда он направляется, и страшась того, что может произойти. Марио остановился, дойдя до группы женщин, окруживших Слая. Малыш, причмокивая, ел предложенный ему кекс.
Тихо разговаривая с женщинами, Марио потрепал ребенка по розовой щечке. Сердце Пат учащенно забилось. Он не знает, что это ребенок его брата, подумала она, и глаза наполнились слезами в предчувствии неизбежного объяснения.
Слай заливался смехом от удовольствия, ухватив доброго дядю за руки, не давая ему уйти. С огромным трудом Пат заставила себя отвернуться и сосредоточиться на похоронной церемонии.
Безмолвные слезы потекли по ее щеке, когда опускали гроб в могилу. Она не знала, видел этот момент Марио или нет. Вся она словно заледенела, глаза заволокло туманом. Прошло несколько долгих минут, прежде чем она постаралась взять себя в руки и вернуться к действительности. Единственное, что она была в состоянии заметить, — несколько вызывающе красивых женщин, стоявших в отдалении и демонстративно подносящих платочки к глазам. Она уже раньше отметила их несколько вульгарный вид, крашеные светлые волосы, черные платья, слишком откровенно подчеркивающие чувственные формы.
Ноги у Пат подгибались. Неужели это подружки Эдди? Господи…
Запах мелиссы смешивался с запахом апельсиновых деревьев, росших за белой церковью. Величественная, покрытая снегом вершина Этны виднелась вдали, тонкая струя дыма поднималась из кратера. Жители деревни, все в черном, переговаривались, почтительно ожидая, когда разойдутся члены семьи.
Вдруг раздался крик — настойчивый, пронзительный, тонкий голос Слая:
— Мама, мама!
Вздрогнув, она повернулась, вытирая слезы тыльной стороной ладони. К своему ужасу, она увидела сразу окаменевшее лицо Марио, который держал на руках ребенка. Малыш махал ей ручонкой, этот жест всегда задевал ее сердце.
Оба они — Пат и Марио — молча смотрели друг другу в глаза. Она заметила, что Марио побелел как мел.
Сердце ее упало.
— О нет… — выдохнула она, увидев закипающую ярость в его глазах.
Марио мгновенно овладел своими чувствами и перевел взгляд на радостное личико Слая. Вероятно, чтобы убедиться, что это действительно ее ребенок, он окинул взглядом его наряд. На мальчике был красный джемпер, связанный матерью, и красные штанишки с изображением Микки Мауса. Даже ей стало понятно, что это совсем не по-сицилийски. Что ж, она снова готова услышать от него град упреков, страдать от дурацких вопросов, оправдываться, что не собирается ребенком шантажировать семью Бенционни.
