– Надеюсь, – тихо отозвался Хавьер. – Мы с Эстрельей использовали любую возможность, чтобы убедить Изабель в том, что в тот вечер ты был с нами.
– Но она никогда не верила вам! Что же случилось?
– А почему бы тебе самому не задать ей этот вопрос?
Пако рассчитывал заручиться поддержкой Хавьера, а потому спросил:
– А вы с Эстрельей там будете?
– Да. Изабель нас пригласила, и мы готовы заключить мир, который она предлагает.
Пако надолго замолчал. Мурильо не торопил его с ответом, предоставляя возможность тщательно все взвесить.
– Я поеду, но Анну с собой не возьму.
– Напрасно, – отозвался Хавьер, которому нравилась жена Пако. Она была привлекательна и остроумна, прекрасная собеседница за столом. – А почему?
– Потому что я не знаю, чем все это обернется, – ответил Барба. – А тебе лучше, чем кому бы то ни было, известно, что кое-что ей лучше вовсе не знать.
День у Энтони сложился на редкость удачно. Персонажи «Истинных цветов» обрели плоть и кровь. «Гартвик-хаус» выпутался из долговой сети. Он лично подписал три контракта с авторами, произведения которых поспособствуют начавшемуся подъему издательства. Кроме того, этим вечером ему предстояло свидание с соблазнительной юной дамой. Он улыбнулся в предвкушении приятного вечера, но тут в его кабинет ворвалась Нина с приглашением от Изабель.
Она болтала о том, что надо заказать билеты на самолет и номер в отеле, о том, что неплохо бы заехать на Ривьеру, познакомиться с его родителями. Внезапно встав из-за стола, Энтони жестом попросил ее замолчать.
– Я с тобой не поеду, – заявил он и опустил голову, призывая на помощь всю свою выдержку. Когда он снова взглянул на Нину, ее глаза словно остекленели. – И я не могу жениться на тебе, – выдохнул он.
Нина едва не лишилась чувств.
– Почему?
– Для меня этот брак стал бы непростительной ошибкой.
– Нет. Это моя ошибка, а не твоя, – ответила она. – Мне следовало догадаться раньше. Просто я хотела быть счастливой, а тебе нужно было поправить дела. Я отдала тебе «Истинные цвета», а ты отплатил мне дерьмом.
– Это не так, – попытался оправдаться Энтони, но слова звучали неубедительно.
Потрясенная его жестоким отказом, Нина в ужасе замерла на руинах своего прекрасного романа. Энтони, раздосадованный этим неприятным разговором, притворился, что смущен, но вдруг задумчиво произнес:
– И вот еще что… Контракт по найму на твою квартиру истекает в этом месяце. Я не стану его продлевать.
– Не знаю как, но я обязательно тебе отомщу. Запомни.
Нина покинула его кабинет с гордо поднятой головой, хотя держалась из последних сил.
Плутая по сети узких улочек Готического квартала, Изабель вдруг испугалась: а не ловушка ли это? По телефону женщина сообщила только о том, что у нее есть информация, которая, возможно, заинтересует сеньориту де Луна. Речь шла об улике, найденной возле комнаты Альтеи в ночь убийства.
Изабель не нужно было искать дорогу или справляться о номерах домов. Кафе «Четыре кота» ей хорошо известно. Она часто заходила туда с тетей Флорой во время прогулок по городу. Здесь собиралась творческая молодежь города, чтобы выпить, поспорить, обрести вдохновение. Именно здесь Пикассо впервые выставил свои картины. Но сегодня кафе почему-то пустовало. Официант проводил Изабель за столик, где ей предстояло встретиться с незнакомкой, готовой пролить свет на событие далекого прошлого.
Свидетельница опаздывала. Неужели этот звонок всего лишь чей-то глупый розыгрыш? Теряя терпение, Изабель стала рассматривать картины и фотографии на стенах.
Она не заметила, когда к ней подошла женщина. Наверное, вошла в кафе через черный ход и села напротив. Невысокая, худая, в очках и красном свитере, надетом поверх цветастого платья, она ничуть не походила на злодейку.
Женщина волновалась, но ее облик скорее успокаивал, чем внушал подозрения. Оглядевшись, она сунула руку в свою сумку и вытащила оттуда что-то завернутое в носовой платок. Развернув платок, Изабель увидела массивный золотой перстень с инкрустацией.
– Где вы его нашли? – спросила она, внимательно его разглядывая. Кольцо казалось ей до боли знакомым.
Собеседница впервые осмелилась поднять на Изабель карие, круглые от страха глаза.
– Я работала горничной в «Ритце», – робко вымолвила она, словно каялась в грехах на исповеди. – В ту ночь произошло электрическое замыкание, и нам велели разнести свечи по комнатам. Я везла по коридору тележку со свечами, когда услышала, как всего в нескольких футах от меня скрипнула дверь. Подняв фонарь повыше, я увидела перекошенное от злости лицо мужчины. Он тотчас резко заслонился рукой от света. Я почему-то испугалась, отчего он разозлился еще больше, и тут же, подскочив ко мне, потребовал, чтобы я отдала ему фонарь. Я возразила, тогда он схватил меня за руку и крепко стиснул ее. Помню, у него была мокрая ладонь, наверное, вспотела. Я вырвала руку, и с его пальца соскочило кольцо. Тут открылась еще одна дверь, на пороге появился какой-то мужчина и спросил, что здесь происходит. Я вздрогнула от неожиданности, выпустила фонарь из рук, и он разбился. Нападавший бросился бежать, а я стала искать спички, чтобы зажечь свечу. Когда свеча загорелась, его уже и след простыл.
– А кольцо осталось у вас.
Женщина кивнула.
– Вам, конечно, трудно в это поверить, сеньорита де Луна, но я действительно хотела отнести его в полицию. – Испарина выступила у нее на лбу от стыда и осознания вины.
– Так почему же не отнесли?
– За стойкой администрации отеля работал мой приятель. Оказывается, полиция его допрашивала, и он рассказал, что какой-то мужчина – не ваш отец – искал номер, где остановилась ваша мать. Приятеля вызвали в участок, долго там держали и запутали так, что в конце концов он понял: полиция намерена обвинить во всем сеньора де Луна. Я была тогда совсем еще девчонкой. Я испугалась. К тому же у меня только-только появилась семья. Извините. – Женщина тихонько заплакала.
Изабель тотчас стала ее успокаивать:
– В смерти отца виновен только один человек: тот, который убил мою мать и ушел от ответственности. – С этими словами она сжала в кулаке потерянное кем-то кольцо. – Прошло много времени, но мы найдем его, сеньора. Этот человек заплатит за свое злодеяние!
– Я получил кольцо и намерен все выяснить.
– Ты не успеешь за неделю?
– Успею, – отозвался Филипп, – не волнуйся. – Как идут дела с Ксавьером?
– Он говорит, что мы уже у цели. Думаю, так оно и есть.
– Одно твое слово, и я завтра же буду в Барселоне, – отозвался Филипп.
– Нет. – Она с трудом преодолела искушение. – Пусть все идет своим чередом. Ты займешься нашими делами в Нью-Йорке, а я здесь.
Когда Изабель попросила Алехандро прислать ей его показания по делу Мартина, она не предполагала, что их доставят в пяти объемистых ящиках, которые теперь стояли у письменного стола. В промежутках между сеансами у Ксавьера Изабель копалась в них, пытаясь связать воедино основные факты.
Изабель приняла во внимание также рассказ Франсуа Леверра и ту поразительную новость, которая не шла у нее из головы – оказывается, Джулиан Рихтер в 1963 году был в Барселоне и познакомился с Альтеей. По мере того как к ней возвращалась память, она исключала возможность случайного нападения. Она слышала, как ее мать тогда говорила с мужчиной. И потом, Альтея никогда не открыла бы дверь незнакомцу.
