3
После приятного злоупотребления лобстерами и лососиной под искрящееся шампанское, после сетований по поводу предыдущих неудач удача наконец улыбнулась Перри: в двух последних заездах лошади, на которых он поставил, с легкостью обошли соперников. Перри и Салли шумно праздновали победу и заметно захмелели. Джозеф, памятуя о том, что ему предстоит везти всю компанию обратно в Лондон, пил мало, как, впрочем, и Вирджиния.
Она нежилась на солнышке и снисходительно наблюдала за подругой и ее приятелем. Когда Перри пошел в шатер за очередной бутылкой шампанского, Вирджиния лениво подумала о том, что ее матери понравился бы этот наследник лорда со светлыми кудрями и гибким телом игрока в поло. Наверняка она была бы счастлива, если бы дочь привезла его погостить в Иденторп.
У шатра толпились разгоряченные молодые люди. Перри вернулся с довольным видом, держа в руке открытую бутылку шампанского. Горлышко он зажимал большим пальцем.
Салли, давясь от смеха, повалилась на газон. Вирджиния и Джозеф, улыбаясь, отошли на почтительное расстояние, чтобы не попасть под душ из шампанского.
Перри энергично взболтал бутылку и отпустил палец. Шипящий, пенистый фонтан вырвался из горлышка, окатив несколько человек, которые, спустившись с трибун, направлялись к машинам.
В поднявшейся суматохе, среди искрящихся брызг, гомона, смеха и визга Перри не сразу сообразил, что произошло. Вирджиния, еще секунду назад разделявшая беззаветное веселье своих друзей, застыла на месте. Начался переполох.
Женщина, пострадавшая больше других, побледнела как полотно, при этом лицо ее исказилось от злости. С нескрываемым ужасом она посмотрела на свое светло-серое платье: оно промокло насквозь и под ним явственно просвечивало нижнее белье.
Во внезапно наступившей тишине четверо незадачливых друзей растерянно поглядывали друг на друга. Стоявший рядом с Кристиной Рич с пугающим спокойствием взирал на ее безнадежно испорченное платье. Затем его ледяной взгляд скользнул по растерянным лицам четверки и остановился на Вирджинии.
Только теперь до Перри наконец дошло, что он натворил. Он покраснел как рак и бросился к пострадавшей.
— Простите, ради Бога! — Он извлек из кармана носовой платок и неловко протянул его женщине. — Я вас не заметил.
Женщина сердито оттолкнула его руку.
— Я так и поняла! — выпалила она. — Глупец! Как вы смеете? Посмотрите, во что вы превратили мое платье! В таком виде мне придется возвращаться в Лондон!
— Не стоит так расстраиваться, на этой жаре оно скоро высохнет, — бестактно заметил Перри.
Он хотел успокоить женщину, но лишь еще больше разозлил ее.
В надежде как-то исправить ситуацию Вирджиния глубоко вздохнула и сделала шаг вперед.
— Я должна извиниться за чрезмерное веселье моего друга.
Рич пригвоздил ее взглядом.
— Вот именно — чрезмерное, — сухо заметил он. — Это распущенность и безответственность. Вести себя подобным образом позволительно разве что детям в песочнице.
Вирджиния не верила своим ушам. Горячая волна негодования захлестнула ее: неужели это тот самый человек, который еще недавно был сама воплощенная любезность?
— Сделайте одолжение — выслушайте меня, — холодно промолвила она. — Как видите, мои друзья отмечают выигрыш, и этот нелепый инцидент не более чем досадное недоразумение.
Рич усмехнулся.
— Выходит, нам повезло, что не все сегодня остались в выигрыше, иначе мы утонули бы в шампанском.
— Сэр, мне остается лишь сожалеть, что у вас не было повода выпить шампанского.
В голосе Вирджинии появились ехидные нотки.
— Сдается, что здесь и без нас достаточно выпили, — отрезал Рич.
Вирджиния, окончательно выведенная из себя откровенным нежеланием принять ее извинения, окинула его гневным взором.
— Вы несносны, и мне жаль, что я тратила время, пытаясь вымолить у вас прошение. — Она покосилась на стоявшую рядом с ним женщину, которая дрожала от злости. — Надеюсь, возвращение в Лондон будет не слишком обременительным для вас. Мой друг прав: день выдался необычайно теплый, так что ваше платье, вне всякого сомнения, скоро высохнет.
Рич и его спутница удалились, и все вскоре забыли о неприятном инциденте. Все, кроме Вирджинии. По пути в Лондон из их машины то и дело доносились взрывы хохота, и только она была мрачнее тучи, снова и снова со смешанным чувством стыда и гнева вспоминая свою последнюю встречу с человеком, имени которого так и не узнала.
Возможно, знай Вирджиния о том, что Рич вовсе не думал воспринимать случившееся всерьез, ее переживания были бы не такими болезненными.
Когда от привычной самонадеянности Кристины стоило только ей оказаться в комичной ситуации — не осталось и следа, Рич с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться. Давно его так не смешили, однако случай был не самый подходящий. Он опасался, что, разделив с юными повесами их веселье, навлечет на них еще больший гнев своей спутницы.
Однако вскоре ему стало не до смеха. В очередной раз Вирджиния удивила его, когда, извинившись, вдруг с готовностью встала на защиту своего белокурого спутника, который взирал на нее с восхищением, граничившим с благоговением. Это наблюдение натолкнуло Рича на мысль, что их отношения, должно быть, выходят за рамки чисто дружеских.
Вирджиния была не права, считая, что Рич просто неспособен понять, что можно вот так, легкомысленно, без удержу, предаваться веселью. Он отдавал себе отчет в том, что жизнь еще не научила ее приятеля сдержанности, не научила обуздывать свои эмоции. И в тот момент Рич испытал доселе неведомое ему чувство ревности. Именно поэтому незначительный эпизод приобрел скандальный оттенок, а его, Рича, поведение было постыдным, непростительным, о чем он теперь искренне сожалел.
В день, на который было назначено собеседование, Вирджиния села на поезд, следовавший в Норфолк, где ее встречала леди Кэмпбелл. Она должна была отвезти Вирджинию в Стэнфилд-холл, загородное поместье, которое во время войны приспособили под реабилитационный центр для раненых.
Владелец поместья лорд Дикерсон — хотя к нему так прилипло его воинское звание, что иначе как «полковник Дикерсон» к нему никто не обращался — теперь хотел вернуть особняку прежний облик. Ему нужна была секретарша, и он поручил своей тетке, леди Кэмпбелл, которая также жила в поместье, устроить собеседование с претенденткой.
Вирджиния, которая ожидала увидеть женщину, похожую на ее мать, была приятно удивлена, обнаружив, что леди Кэмпбелл совершенно другая. Ей было далеко за пятьдесят, но выглядела она моложаво. Стройная, подтянутая — одного взгляда на нее было достаточно, чтобы сказать, что когда-то она была настоящей красавицей. Ее отличала какая-то природная грация, обладать которой стремится большинство женщин, но далеко не всем это удается.
Некогда темные волосы теперь были обильно посеребрены сединой. На голове у нее был газовый шарф, концы которого свешивались за спину и эффектно развевались на ветру. Как и в ее одежде — кричаще-яркой, давно вышедшей из моды, — в самой леди Кэмпбелл не было ничего показного, искусственного. Всю дорогу до Стэнфилд-холла она болтала без умолку, не сбавляя скорость даже на крутых поворотах, так что временами Вирджиния начинала опасаться за свою жизнь.
Она с облегчением вздохнула, когда в конце живописной аллеи показался внушительных размеров
