Здесь пастух имеет в виду, что тяжелая жизнь сведет его в могилу.
Слуги, носившие на своих плечах тяжелые паланкины богатых землевладельцев, облегчали себе существование песнями:
В общей массе религиозных произведений эти мирские сочинения совершенно теряются.
Второй период начинается с социальной смуты. Это время между Древним и Средним царствами, когда египетское красноречие буквально расцвело. Во-первых, религиозная литература пролагает путь для литературы социальной. Использование папируса облегчает процесс творчества[362]. Все вокруг вызывает интерес, побуждая к размышлениям, наблюдениям.
Культурному классу знакомы тревога, сомнения, отчаяние. Людей обуревало любопытство, надежда, жадность, их опьянял успех. Как и при любой смуте, интеллект вступил в конфликт с грубой силой. Ум больше не мог пребывать в праздности. И все же кое-кому удалось найти убежище в себе. Влияние некоторых мыслителей оказалось благотворным, и в смятенном обществе появились семена разума. В период царствования фараонов из Гераклеополя (IX и X династии) египтяне увидели «Поучения для Мерикары», «Сатиру на ремесла», «Сказ крестьянина», которые словно в зеркале отразили политическое положение в стране. К тому же периоду относятся различные повествования о временах анархии, изложенные от имени старого мудреца или жреца. Следует отметить, что в данной литературе религиозный аспект практически отсутствует. Если социальный порядок рушится, то оттого, что расшатался его догматический фундамент.
И много лет спустя после восстановления порядка память о смутных временах продолжала волновать умы египтян. Наш список текста, «Наставлений», принадлежит XVIII династии. В гробницах были начертаны слова песни, певшейся под аккомпанемент арфы. Горький скептицизм скрывается под веселостью и смирением.
С воцарением XII династии страх, вызванный революцией, уступил место чувству уверенности и защищенности.
Общество подверглось реорганизации, осирисовские ритуалы уже не были привилегией немногих избранных. Появляется новая религиозная литература – тексты, написанные на гробах и саркофагах, а позднее и на папирусе. При помощи этих текстов все добродетельные люди смогут попасть к богам на небо. При дворе создана литературная школа, восхваляющая изысканность стиля и скромность. Анонимным авторам мы обязаны прекрасными историями, такими как «Синухет» и «Потерпевший кораблекрушение», повествующие о приключениях беглеца, рисковавшего жизнью в Сирии, и моряка, отплывшего в неизведанные моря. Стремление воспитать хорошо образованных, правильно мыслящих чиновников вдохновило авторов (возможно, визирей Древнего царства Каджемни и Птаххотепа) на написание «Поучений». Царская доктрина отражена в «Поучениях Аменемхета I» и «Поучениях Сехетепибры». Эти документы и хвалебные гимны сохранились в папирусе из Кахуна, о котором говорилось выше. Они демонстрируют восстановленное благосостояние Египта и рассказывают о мудрых намерениях царей, которые отныне являются соратниками своих подданных. Повествовательные, лирические и дидактические тексты Среднего царства составляют целый фонд разнообразной литературы. Если говорить о классической литературе Египта, то она зародилась именно в этот период.
С началом Нового царства литература, как и общество, становится свободнее и уже не так строго удерживается в национальных рамках. Расширение Египетской империи и религиозная реформа Эхнатона стали новыми источниками вдохновения. Искусство в период Эль-Амарны секуляризуется. Литература отходит от традиционных форм, используя простоту и свежесть народной речи, превращая последнюю в достояние образованных слоев общества. Язык простолюдинов с его просторечными оборотами и аналитической конструкцией приносит с собой живость, свежесть восприятия. Лучшие образчики такой речи использованы в «Сказах», написанных, вероятно, для детей. Религиозная литература тоже черпает вдохновение в народном источнике. Знаменитые «Гимны Атону» – это искреннее выражение любви человеческих существ к богу.
Последующее возвращение к доктрине Амона-Ра сопровождается возрождением жреческой литературы. Гимны Амону, метафизические рассуждения о созидательном Слове и управлении Вселенной Троицей, а также принадлежащие перу писцов, посвященные вопросам нравственности трактаты – вот плоды традиций.
Рассуждения о морали встречаются в изложенном прекрасным языком трактате «Максимы писца Ани», в котором можно прочесть, например, о сыновних обязанностях: «Удвой количество хлеба, что ты даешь своей матери. Поддерживай ее так, как она поддерживала тебя… После того как ты родился, она три года носила тебя на своей шее и кормила грудью. Грязь твоя никогда не отвращала ее. Она никогда не говорила «Зачем все это?». Она повела тебя в школу, где ты научился писать, и каждый день она ждала тебя у школы с хлебом и пивом. Когда ты вырастешь и женишься, обзаведешься своим домом, обрати взор в прошлое, когда твоя мать родила тебя… Пусть она никогда не упрекнет тебя, не обратится с мольбами к богу, да не услышишь ты от нее жалоб!»
Моралиста волнуют и отношения с женщинами: «Берегись неведомой женщины, никем не знаемой в ее городе. Она словно вода – глубока и безбрежна, и никто не знает ее пределов. Если женщина, муж которой в отлучке, говорит тебе: «Я прекрасна», когда никого нет рядом… слушать ее – смертный грех».
Документ, который может основываться на личном опыте автора или же являться чисто литературным трудом, дает нам представление о супружеской жизни. Муж жалуется на свою покойную жену, которая без всякого повода преследует его. И вот он пишет письмо ее духу (Ах), стремясь избавиться от ее навязчивости:
«Зачем ты причиняешь мне зло, удручающее меня? Что я сделал тебе, что ты подняла на меня руку, ведь я не причинил тебе никакого зла. Я призову тебя на суд Девяти богов Запада, и они на основании этого письма решат, кто из нас прав…
Что я сделал тебе? Когда я был молод, ты была моей женой и я был рядом с тобой. Когда мне предлагали работу вдали от дома, я не соглашался, не желая причинить тебе боль. Я никогда ничего не скрывал от тебя. Никто не скажет, что я замышлял зло против тебя… никогда я «не входил в другой дом» [не помышлял о разводе]. Когда увезли меня туда, откуда я не мог вернуться, я посылал тебе масла, хлеб, одежду. Я никогда не посылал ничего подобного в другое место… Когда ты заболела, я привел к тебе врача, он принес тебе лекарства и делал все, что ты просила…
Когда я сопровождал фараона на юг, в мыслях своих я всегда был с тобой, восемь месяцев я не ел и не пил. [После твоей смерти], вернувшись в Мемфис, я взмолился фараону, и он отпустил меня к тебе, и я плакал по тебе. Я дал одеяния и украшения, чтобы запеленать тебя… Вот уже три года я живу один и не «ушел в другой дом»… А что касается сестер в доме, я не подходил ни к одной из них!»[363]
Не угас и народный талант. В эпоху Нового царства появляются написанные демотическим письмом «Удивительные истории» о приключениях наемников, ставших наместниками и царями, а также прекрасные «Любовные песни», искренний сдержанный лиризм которых показывает нам египтян с новой стороны.
Это любовные поэмы – «Песни, радующие сердце», исполнение которых сопровождается аккомпанементом арфы и флейты. Музыка утрачена, но остались слова. Большая часть этих поэм написана в форме диалога, в котором мужчина и женщина поют по очереди, называя друг друга «мой брат» и «моя сестра». Косвенным образом эти песни подтверждают удивительные открытия Геродота. Он говорит нам, что египетские женщины отличаются свободой поведения не только во время празднеств, но и в повседневной жизни. Они уходят из дома по делам, в то время как их мужья остаются и выполняют домашнюю работу. Рисунки в фиванских гробницах изображают веселых женщин, да и многие тексты говорят об их темпераменте и эмоциональности. Эта последняя черта особенно подчеркивается в «Любовных песнях».
Обращает внимание то, что мужчина исполняет незначительную роль, в основном говорит только женщина.
Мужчина обреченно сообщает нам, что собирается отплыть вниз по Нилу, в Мемфис. Он отыщет свою «сестру» в саду благовоний, в беседке, увитой зеленью, и «если он поцелует ее в губы, то опьянеет и без
