Муромцева эксперт словно и не замечал и даже умудрился ни разу не посмотреть в его сторону.
– Нас интересует ваше заключение по поводу смерти двух погибших на Московском шоссе в ночь с пятницы на субботу, – объяснил Павел.
– Ну, свое заключение я уже направил в УБОП[16], – сообщил лысый. – А что конкретно вас интересует?
– Причина смерти, – ответил Чернышов.
– Ну, с погибшим водителем все ясно. Убит выстрелом из пистолета в лицо с близкого расстояния. Входное пулевое отверстие пришлось точно на левую глазницу. Ранение «слепое», убийца стрелял из «ПМ».
Услышав последние слова, Муромцев сдвинул брови и удивленно посмотрел на эксперта.
– Разве такое возможно? – недоумевая, спросил он. – При выстреле из пистолета Макарова пуля получает сравнительно небольшую энергию. Но все-таки ее вполне достаточно, чтобы при попадании в глаз пробить череп навылет.
Лысый впервые за все время беседы посмотрел в сторону Олега. Его взгляд выражал одновременно недовольство и осуждение.
– Молодой человек, – сказал эксперт, выделив интонацией слово «молодой». Из его уст это прозвучало как «неопытный» и «некомпетентный». – Я, конечно, не эксперт по оружию, чтобы оспаривать ваши утверждения. Но я сам извлекал из черепа пулю и могу вас заверить: это стандартная для «ПМ» пуля, и я таких повидал немало.
Сообразив, что уточняющими вопросами он только рассердит самоуверенного лысяя, Олег перевел вопросительный взгляд на Чернышова. До прихода в оперативную группу полковника капитан Муромцев служил в спецподразделении «Альфа», где научился не хуже настоящего эксперта разбираться в системах стрелкового оружия и боеприпасов как российского, так и зарубежного производства. Поэтому Павел знал: все сомнения Олега по поводу «слепого» пулевого ранения обоснованны.
– Пока оставим этот вопрос, – предложил полковник. – Что вы можете сказать нам о втором трупе?
Эксперт усмехнулся и вместо ответа спросил:
– У вас как, нервы крепкие?
Сначала Чернышов, а за ним и Муромцев молча кивнули.
– Тогда идемте за мной, – предложил лысый.
Он провел оперативников в помещение морга, где на каталках, накрытые простынями, застыли тела умерших. К одной из таких каталок эксперт и подвел Муромцева с Чернышовым.
– Вот, смотрите сами.
Он отбросил простыню. Взорам оперативников предстало обнаженное тело мужчины. Олег проглотил подступивший к горлу ком и поспешно отвернулся. У лежавшего на каталке мужчины не было головы, а вместо шеи свисали обрывки изодранной кожи и разорванных мышц.
– Еще у него сломаны рука и грудная клетка, – добавил эксперт.
– Как это случилось? – спросил Чернышов. Он побледнел, но все еще продолжал смотреть на обезображенный труп.
– Вот и я спросил то же самое у опера из УБОПа, который сопровождал трупы на экспертизу. Тот пояснил мне, что кто-то несколько раз проехался колесом тяжелого автомобиля по голове погибшего. Весь череп – всмятку. Видимо, этот кто-то очень не хотел, чтобы покойника опознали. Ну, опера, понятное дело, тут же откатали у убитого отпечатки пальцев. Но, как мне удалось узнать, в их картотеке покойник не числится…
– Так что же получается, его, еще живого, машиной давили? – решился задать мучивший его вопрос Муромцев.
– Что вам ответить, молодой человек?.. Убийца мог предварительно оглушить его, даже убить, проломив череп чем-то тяжелым. Но, сдается мне, он этого не делал. – Эксперт вздохнул и покачал головой. – Тут опера из УБОПа просили меня проверить кровь погибшего на наличие наркотиков. Анализ я сделал. Так вот, никаких наркотиков в его крови не было, зато я обнаружил наличие сильнодействующего снотворного!
– Снотворного? – почти одновременно переспросили Чернышов с Муромцевым.
– Да, именно так. Перед смертью в нем находилась такая доза снотворного, что этот человек либо спал, либо находился в бессознательном состоянии, – объяснил свой вывод лысый.
– И, следовательно, никак не мог участвовать в нападении на водителя грузовика, – озвучил свою мысль полковник. – У вас сохранилась его одежда? – спросил Чернышов у медицинского эксперта.
– Да, только это же для УБОПа своего рода улики, – напомнил лысый.
– Покажите нам одежду, – потребовал Павел, – а с УБОПом я решу этот вопрос.
Эксперт вздохнул, но возразить полковнику ФСБ не решился. Он открыл один из ящиков расположенного вдоль стены многосекционного металлического шкафа и вытащил оттуда ворох одежды, принадлежавшей неизвестному обезглавленному мужчине.
– Так, Олег, та девушка из бюро пропусков, она все еще в управлении? – быстро спросил Чернышов у Муромцева.
– Юля Петрова? – уточнил капитан. – Да, я как раз отвел ее в техническую лабораторию для составления фоторобота и напомнил, что чуть позже мы с ней еще побеседуем.
– Отлично, сейчас забирай эти вещи, возвращайся в управление и проводи с Юлей опознание. Раз мы не можем показать ей фотографию погибшего, возможно, она опознает его одежду.
– Если это он приходил к ней в бюро пропусков, его одежду она обязательно опознает, – уверенно заявил Муромцев. – Девушка очень наблюдательна.
– Отлично, – кивнул полковник. – Когда проведешь опознание, жди меня в управлении. Я только заеду в УБОП, чтобы получить там дактокарту. Думается, мы нашли человека, оставившего свой отпечаток на стекле расстрелянной машины.
…Все предположения Чернышова полностью подтвердились. Петрова опознала в предъявленных вещах одежду, которая была на представителе фирмы «Апфен», когда он приходил в бюро пропусков. Сравнение пальцевого отпечатка со стекла автомобиля бригады наружного наблюдения показало его полную идентичность с отпечатком среднего пальца правой руки неизвестного мужчины, убитого на сто шестнадцатом километре Московского шоссе.
50
Максим Рюмин, аспирант кафедры вычислительной техники Московского института радиоэлектроники и автоматики, весь извелся от ожидания. И тем не менее вздрогнул от неожиданного звонка телефона. Максиму не надо было снимать трубку, чтобы понять, что это звонит заказчик. За сегодняшний день это был уже второй его звонок.
В первый раз заказчик позвонил еще утром, через час после того, как Максим и Евгения Новоселова, студентка третьего курса МИРЭА, с которой Рюмин жил вместе уже полгода, закончили завтракать. Звонок заказчика показался Максиму чудесным решением проблемы, так неожиданно обрушившейся на него. Во время завтрака Рюмин совершенно случайно узнал от своей подруги о ее беременности. Евгения ждала ребенка, его ребенка, и ни за что не хотела делать аборт. Да и сроки беременности грозили серьезными послеоперационными осложнениями. За те шесть месяцев, что Максим и Женька – так он называл свою подругу – жили вместе, они крепко привязались друг к другу. Единственной проблемой, с которой постоянно сталкивалась их молодая семья, был недостаток средств. Зарплаты аспиранта даже с надбавками за практические занятия, которые Рюмин иногда проводил со студентами, едва хватало, чтобы сводить концы с концами. Максим активно искал дополнительный заработок. Он делал за деньги курсовые и дипломные работы нерадивым, но обеспеченным студентам и даже подал соответствующие объявления в несколько московских газет, предложив услуги квалифицированного программиста. Но все дополнительные заработки, которые он находил, носили временный характер и никак не могли обеспечить его семью, которая меньше чем через семь месяцев должна была пополниться новым членом. Пока Максим и Женька жили вдвоем, им кое-как удавалось растянуть на месяц зарплату Рюмина, однако они оба прекрасно понимали – при появлении ребенка этих денег не хватит даже при режиме самой жесткой экономии. Все утро Максим мучился вопросом, где и как можно заработать недостающие деньги? Думал он над этим и в тот момент, когда в первый раз зазвонил телефон. Аппарат издал протяжную трель, которой обычно сопровождается
