церемониться с русским, которого привезли люди Набиева. По его приказу Горелова заперли в том самом доме, где пятого февраля Набиев встречался с Картузовым. На этот раз крохотная комнатка Горелова больше напоминала тюремную камеру да и по обстановке мало отличалась от нее. В таком заточении Максим Горелов прожил до двадцать второго февраля.
Дверь его камеры распахнулась, и Горелов увидел на пороге вооруженного человека. Только на этот раз человек оказался русским.
– Собирайся, – сказал Картузов Горелову, – пора проверить содержимое твоего баллона.
Щурясь от дневного света, Горелов вышел во двор. Пока его держали в доме, то выпускали из комнаты только в туалет и всегда с вооруженной охраной. Теперь его снова сопровождал вооруженный охранник, но он был русским. И уже только от этого на душе Горелова стало хорошо.
Во дворе стоял вертолет. Это был не большой «Ми-8» Ильдара Набиева, а маленький вертолет горноспасательной службы.
– Мы улетаем отсюда? – с надеждой спросил Горелов у своего сопровождающего. Страшные чеченцы, с которыми он общался в последние дни, пугали его.
– Улетаем, – ответил Картузов.
Первым, что увидел Горелов, заглянув в вертолет, оказался большой черный баллон с предупредительными надписями и манометром, показывающим внутреннее давление. Горелов сразу узнал его. Именно этот баллон они привезли на склад химических боеприпасов вместе с установкой для переливания отравляющих веществ. Именно этот баллон, заполненный «VX», они оставили в подземном хранилище. Горелов взглянул на манометр. Из показаний манометра следовало, что за толстыми стенками баллона заключены все тридцать шесть литров сжиженного газа «VX».
Глава 14
САЛТАНОВ
Истосковавшегося по боевым операциям Гусейна Салтанова буквально пьянило предстоящее дело. Славу полевого командира, безжалостного к врагам ислама, он заработал во время войны с неверными. Даже прозвище Беспощадный было под стать Салтанову. В его отряде служили настоящие воины: сильные и бесстрашные, такие же беспощадные, как и сам вожак. Они всегда были готовы выполнить любой приказ своего командира. Но даже у настоящих воинов падает боевой дух, когда им нечего делать. А после того как Россия с позором вывела свои войска из Чечни, бойцы Салтанова не проводили боевых операций. Захваты заложников, которыми они занимались время от времени, конечно, не в счет. Но если запретить бойцам трясти толстосумов, щупать женщин и торговать захваченными пленниками, они совсем разбегутся. Все это понимал Салтанов. Поэтому его бандиты продолжали и после войны грабить, насиловать и убивать.
Гусейн Салтанов никогда не замахивался на президентское кресло. Но когда об этом заговорил Набиев, Салтанов подумал: «Почему бы и нет? Ведь я отлично справляюсь на своей территории, являясь фактически главой этого района. Почему не справлюсь, став президентом республики?» Салтанов тут же представил, какой почет и уважение будут оказывать ему, когда он станет президентом Ичкерии. «Если Набиев говорит, что это возможно, значит, так и будет», – решил Салтанов. Он не просчитывал политическую ситуацию, как это делал Набиев. Салтанов просто запомнил, что ему надо делать. А дело предстояло действительно грандиозное. После завершения операции Салтанов становился героем Ичкерии, приобретал почет и уважение каждого настоящего чеченца, а также получал баснословное богатство. А за все это Салтанов был готов перегрызть глотку любому, кто встанет на его пути. В понедельник двадцать второго февраля на вертолете, принадлежащем Набиеву, Гусейн Салтанов вылетел в район Пятигорска. Это не был комфортабельный пассажирский вертолет, предназначенный для воздушных путешествий самого Ильдара Набиева. Бандиты разместились в большом транспортном вертолете. Вместе с Салтановым летели еще двадцать наиболее верных людей из числа бойцов его отряда. Сигналом к началу операции стало прибытие секретаря Набиева Энвера Пашаева. Пашаев тоже многого ожидал для себя от предстоящей операции. Кроме денег, Набиев пообещал ему пост главы администрации президента Ичкерии. Держа на коленях аппарат спутниковой связи, Пашаев летел в одном вертолете вместе с Салтановым и его людьми.
Студентка пятого курса метеорологического института Ира Скворцова записала в журнал наблюдений показания барометра. Ира взглянула на небо. Солнце уже поднялось над вершиной горы Бештау. «Если сегодня солнце будет греть так же, как и вчера, смогу снова позагорать, – подумала Ира. – Говорят, загар, полученный в горах, самый красивый. То-то удивятся ребята в институте, когда я вернусь после практики загорелая, как шоколадка». Ира представила завистливые взгляды своих однокурсников и сделала несколько шагов по протоптанной в снегу дорожке, изображая движения модели на подиуме.
Ире исполнился двадцать один год. Она училась на последнем курсе Пермского метеорологического института и сейчас отрабатывала преддипломную практику. Сюда, в район Кавказских Минеральных Вод, она попала с помощью дяди. Николай Савельев, родной брат Ириной матери, возглавлял метеослужбу всего района. Во время каникул Ира часто приезжала к дяде погостить, а сейчас приехала на практику. Метеостанция, где в качестве лаборанта работала Ира, находилась в горах, в семи километрах к северу от Пятигорска. Попасть на станцию можно было только на вертолете, который и прилетал два раза в месяц, привозя очередную смену метеорологов и продукты. Ира провела на станции уже две недели. До конца смены оставалось три дня, а до конца практики было еще полтора месяца.
– Ирочка, солнышко, проверьте, пожалуйста, еще раз показания психрометра. По-моему, он барахлит, – услышала Ира голос начальника метеорологической станции.
– Хорошо, Яков Моисеевич, сейчас! – звонко крикнула Ира.
Начальник станции Яков Моисеевич Фельдман с улыбкой смотрел, как Ира вприпрыжку подбежала к деревянной башенке, где среди других метеорологических приборов находился неисправный психрометр. Своей жизнерадостностью и беззаботным поведением Ира Скворцова заметно поднимала настроение метеорологам. Кроме нее и Фельдмана, на метеостанции трудились еще четыре человека: семейная пара и двое мужчин. Самым старшим из метеорологов был Фельдман, которому исполнилось пятьдесят шесть лет, а самой молодой – Ирочка.
Ира видела, что Фельдман продолжает смотреть на нее, и от этого внимания ей было смешно и приятно. У молодых людей в институте Ира тоже пользовалась успехом. С одним из студентов на третьем курсе у Иры случился бурный роман, который, правда, кончился ничем. Ни сама Ира, ни ее возлюбленный не были готовы к созданию семьи. Здесь, на метеостанции, Ира тоже оказалась в центре внимания. Поначалу Ира не собиралась заводить на станции никаких романов. Самый молодой из метеорологов был старше ее минимум лет на десять. Но постепенно Ира обнаружила, что ей нравится, когда старший научный сотрудник Евгений Светлов задумчиво смотрит на нее. На высокогорную метеостанцию Светлов приехал, чтобы собрать материал для своей кандидатской диссертации. Ира не помнила названия диссертации, что-то типа «Влияние высокогорных ледников на общее потепление климата Земли».
Ира сразу оценила масштабность исследований Светлова. Ее собственный дипломный проект назывался куда скромнее. Кроме научной работы, Светлов отлично играл на гитаре и с душой исполнял песни собственного сочинения. Ира заметила, что ей всегда хорошо, когда по работе или случайно она оказывается рядом с ним. Ира давно поняла, что нравится Евгению, хотя тот тщательно скрывал свои чувства. Вот, например, вчера, когда Ира загорала в одном купальнике, Светлов часто выходил из вагончика, чтобы посмотреть на нее. Иру забавляло, что Евгений тут же отводил глаза, если случайно встречался с ней взглядом. Она решила пока не торопить события. «У нас впереди еще полтора месяца совместной работы, вполне достаточно, чтобы разобраться в своих чувствах, – рассуждала Ира. – В то же время надо постоянно поддерживать в кавалере огонь страсти. Вот если сегодня Евгений вздумает ремонтировать психрометр, я постараюсь так поставить шезлонг, чтобы оказаться в поле его зрения. Тогда он, бедненький, совсем изведется». Думая о Евгении Светлове, Ира живо представила, как под его взором разденется до купальника и будет переворачиваться в шезлонге, принимая различные позы. От этих мыслей ей опять стало весело, и она широко улыбнулась. У Иры была великолепная фигура: высокая, хорошо развитая грудь, плоский живот, стройные ноги и узкие бедра. Немного портили впечатление волосы, тонкие и секущиеся. Но Ира научилась зачесывать их назад и стягивать резинкой в конский хвост, тогда это становилось совсем незаметно.
Закрыв дверцу башенки с приборами, Ира опять посмотрела в небо. Солнце уже припекало вовсю,
