ванную и этого не заметил. Через секунду оттуда донесся шум льющейся из крана воды. А Анна лежала в постели и вспоминала свой вчерашний разговор с Егоровым. Разговор или скорее объяснение вышло плохим и закончилось размолвкой. Анна начала его сама, когда после осмотра злополучной трубы Егоров вернулся за ней в аэропорт.
– Ну что, много нашли следов? – гордо спросила она, усевшись к нему в машину.
Егоров кивнул:
– Достаточно. В трубе – подпорки, точнее, целый каркас из жердей для установки мощной противотранспортной мины точно под полосой движения в сторону аэропорта. А в овраге – место, где Пиночет их вырубал.
– А саму мину?
Это и так было ясно. Если бы он или альфовцы нашли мину, Егоров бы об этом сказал. Но Анна хотела еще раз напомнить ему, что самого главного они так и не обнаружили.
Но Егоров не смутился.
– А мину он собирается установить непосредственно перед терактом.
– Будете ставить засаду?
Егоров снова кивнул:
– Уже. Ватутин оставил своих ребят в овраге, а сам отправился за подкреплением.
Он ясно дал понять, что в предстоящей операции по захвату Пиночета ей делать нечего. Но она по своей наивности еще на что-то надеялась и, когда глубокой ночью, после совещания у руководства, Егоров вернулся домой, вновь затеяла этот разговор. Егоров внимательно выслушал ее, ни разу не перебил, но на все ее просьбы категорично ответил «нет». А много ли она хотела? Просто быть рядом с ним, когда «Альфа» возьмет Пиночета, чтобы одной из первых взглянуть в глаза террористу, к которому у нее накопился длинный и неоплаченный счет! Большего она и не просила, но Егоров остался непреклонен. В конце концов Анна вспылила, наговорила Егорову грубостей и демонстративно улеглась в постель, отвернувшись к стене. Думала, что вовсе не уснет, и вот уснула. Даже не заметила, когда лег Егоров. Последнее, что запомнила, – это время на настенных часах: десять минут третьего. А ровно в четыре утра Егоров уже поднялся…
Выйдя из ванной, он надел камуфляж, который накануне принес с собой, вставил во вшитую подмышечную кобуру пистолет, а в карманы разгрузки – два магазина к нему. Именно два – она это хорошо запомнила. Одевшись, он взглянул на нее, но Анна снова притворилась спящей, и прошел на кухню. Она ждала, когда он зажжет свет, включит чайник, чтобы присоединиться к нему. Сейчас ей было бесконечно стыдно за свою вчерашнюю грубость и больше всего на свете хотелось помириться с ним, а сделать это за чаем или чашкой кофе было намного легче. Но Егоров не сделал ни того, ни другого. Он молча сел на табурет и просидел так несколько минут. А потом его, видимо, вызвали по телефону или по рации, хотя Анна не услышала звонка, только его ответ:
– Спускаюсь.
Егоров вернулся в комнату и, остановившись напротив дивана, где она лежала, тихо сказал:
– Я пошел.
Если бы он задержался хотя бы на секунду, она вскочила бы с постели и бросилась ему на шею. Потому что… потому что любила его, а все то, что наговорила ему вчера ночью в порыве гнева, было неважно, неважно и неправильно. Но он этого не сделал. Повернулся и вышел в коридор. Анна поспешно откинула простыню и опустила ноги на пол, чтобы хотя бы успеть проститься с ним, но было уже поздно – в прихожей слабо хлопнула входная дверь. Егоров ушел, а она так и осталась сидеть на диване с босыми ногами на холодном полу.
Потом все-таки вскочила и бросилась к выходящему во двор кухонному окну. Увидела стоящий у подъезда грузовик, а возле него – рослую фигуру Ватутина. Почти сразу из подъезда вышел Егоров, пожал Ватутину руку и вслед за ним запрыгнул в кабину грузовика. Но прежде чем сделать это, оглянулся на свой дом, но, конечно, не заметил ее в темном окне. Вот дура – надо было включить на кухне свет. Анна рванула на себя оконную створку и опять опоздала. Егоров уже захлопнул дверь кабины, и грузовик, окутавшись сизым облачком дыма, выехал со двора.
Чтобы не мучиться тревожными мыслями, Анна попыталась снова заснуть, но так и не смогла. Провалявшись без сна до рассвета, она встала, убрала постель и сложила диван, потом приняла душ и пошла завтракать. Все это было проделано чисто механически. Мысли целиком были заняты Егоровым. Где он? Чем занят? Раз надел камуфляж и взял запасные магазины к своему пистолету, чего прежде не делал, будет лично возглавлять операцию по захвату Пиночета. Это значит – сядет в засаду вместе с альфовцами возле той водоотводной трубы. А там всякое может случиться – Пиночет будет отчаянно сопротивляться. Анне вдруг стало страшно за Егорова. Хотя она не раз слышала от него, что Пиночет может быть вооружен, когда была рядом с Егоровым, то не боялась ни за себя, ни за него. А вот сейчас, расставшись с ним, испугалась.
Вскипятив чайник, Анна заставила себя выпить чашку зеленого чая, тоже купленного ею, а то у Егорова не было ничего, кроме растворимого кофе, и вернулась в комнату. Может, позвонить ему? Но Анна тут же отогнала от себя эту мысль. Что она ему скажет? Что волнуется за него и просит быть осторожней? Глупое предупреждение. Да и в такой ответственный момент лучше не отвлекать человека бессмысленными звонками. Анна присела на диван, но сейчас же встала. Нет, несколько часов в неизвестности, оставшихся до отлета иракской делегации, она не высидит. Книжку, что ли, почитать? Анна скользнула взглядом по рядам книг в книжном шкафу и увидела лежащий на верхней полке атлас автодорог Москвы и окрестностей, точно такой же, как в квартире Натальи Перовой! Схватив атлас, Анна отыскала страницу с обозначением участка Внуковского шоссе, где Пиночет собрался устроить взрыв и где сейчас в засаде находился Егоров. Потом попыталась по карте проследить весь путь кортежа иракской делегации от «Президент-отеля» до аэропорта. Сделать это оказалось совсем непросто. Оказывается, она уже забыла многие детали, хотя еще накануне вместе с Егоровым рассматривала компьютерную схему проезда на экране его «наладонника».
От «наладонника» и флешки, за которой Пиночет явился в парк Горького, но так и не получил ее, мысли перескочили на него самого. Где он сейчас: подкрадывается с миной к облюбованной им водоотводной трубе или затаился в каком-нибудь тщательно замаскированном схроне? Внезапная тревога заставила Анну подскочить с дивана. А что, если Пиночет видел осматривавших овраг альфовцев, когда они накануне вечером впервые спустились туда?! Что, если его тайное убежище, откуда он наблюдает за трассой, находится где-то неподалеку?! Ведь он чрезвычайно осторожен и каким-то звериным чутьем чувствует опасность. Бросил машину, на которой приехал в парк. Бросил квартиру, где с успехом скрывался до вчерашнего дня. Даже за ноутбуком не вернулся – не стал рисковать… Не стал?.. Разве оставить компьютер, где содержится указание на место теракта, – это не очевидный риск? Неужели Пиночет так уверен в стойкости своей программной защиты, которую Колесников взломал за какие-нибудь двадцать минут? Да и чем он рисковал, если бы сразу вернулся за компьютером?… Вопросы, один за другим рождающиеся в голове, требовали активных действий. И Анна, еще не сообразив, что предпринять, стремительно заходила по комнате, даже не заметив, что тем самым копирует манеру Егорова… Даже если бы Егоров сразу обратил внимание на машину, еще сколько-то времени устанавливали ее владельца и адрес. Даже если бы группа захвата сразу выехала на квартиру Перовой, у Пиночета было достаточно времени, чтобы забрать оттуда свой ноутбук. Даже более чем достаточно. Но он почему-то этого не сделал. Почему?
Анна несколько раз задала себе этот вопрос, но ответ все равно остался прежним. Пугающий ответ: потому что он этого хотел. Хотел, чтобы его компьютер попал к его преследователям. Чтобы они узнали, где он собирается устроить взрыв, потому что в действительности он подготовил удар в совершенно другом месте! Анна даже испугалась этой неожиданно пришедшей ей в голову мысли. Испугалась так, что ей даже стало жарко. Значит, и ночное совещание у руководства ФСБ, где была разработана операция по захвату Пиночета, и сама операция, и засада в овраге у трассы – все впустую! Все это сценарий Пиночета, часть его плана! И если ему удастся реализовать свой план, то вину за это возложат на Егорова, как на разработчика провалившейся операции! Анна резко остановилась, словно налетела на невидимую стену. Егоров и так потерял доверие начальства после того, как осведомитель Пиночета покончил с собой. А если Пиночет убьет иракского имама, вся ответственность опять ляжет на него. А как же: не разыскал, не обезвредил, не учел, не предусмотрел, не обеспечил… Не выполнил полученный приказ! И все: конец карьере, конец службе, конец всему. Довольно того, как с ней обошлись после возвращения в Москву из Венесуэлы. Но чтобы так
