правда, тоже пытался писать про захватнические устремления российской армии и притеснение мирного чеченского народа. Тогда, Вы сами знаете, это была у журналистов самая модная тема. Но после того, как Алексей побывал в плену у боевиков, понял, что к чему. Своими глазами увидел, что эти «народные ополченцы» с людьми делают.
– Бельков был в плену у боевиков? – удивился Егоров.
– Был. Правда, недолго. Всего неделю или около этого. Бандиты захватили его вместе с корреспондентом Первого канала Жанной Савельевой. Алексея нашим удалось освободить, а девушка так и сгинула бесследно.
Егоров отлично знал, каким отвратительным издевательствам подвергали чеченские боевики своих пленников. И то, что Алексей выдержал все это и не сломался, сохранил человеческое достоинство, пройдя через чеченский плен, бесспорно, свидетельствовало о силе его духа.
– Значит, мы кого-то упустили, – заключил Егоров, вновь подняв взгляд на Вадима. – Надо продолжать отрабатывать круг Ольгиных знакомых.
– А я чем занимаюсь? – развел руками Вадим.
– Вот и отрабатывай. А я тем временем навещу Николая Лобанова. Он сегодня вечером возвращается в Саров. Но, думаю, – Егоров бросил быстрый взгляд на наручные часы, – я еще успею застать его в гостинице.
18. Гостиница «Останкино», Москва
Взглянув на предъявленное Егоровым служебное удостоверение, администратор утвердительно кивнула и, повернувшись к своему компьютеру, сноровисто защелкала пальцами по клавиатуре. Егоров терпеливо ждал.
– Как вы сказали, Лобанов Николай Иосифович?!
Несмотря на холеную внешность у гостиничного администратора оказался визгливый базарный голос, выдающий привычку командовать и унижать людей. Егоров живо представил, как по-хамски разговаривает эта разукрашенная фурия со своими подчиненными и постояльцами гостиницы. И лишь предъявленное им служебное удостоверение полковника ФСБ избавило его самого от подобного обращения.
– Да. И повышать голос вовсе не обязательно, я вас прекрасно слышу, – ответил он.
– Гм, – женщина надулась, а через несколько секунд с явным удовольствием произнесла, – так он выехал. Рассчитался сегодня за номер и выехал.
– Вы уверены, что выехал?
– Мужчина, у нас расчетный час в двенадцать часов! – вновь повысила голос администратор.
«А поезд в Арзамас уходит в шестнадцать сорок, – вспомнил Егоров. – Неужели придется искать Лобанова на вокзале?» Разочарованный, он направился к выходу, но, увидев по пути дверь с надписью «камера хранения», обратился к гостиничному швейцару:
– Скажите: сегодня выезжающие из гостиницы постояльцы оставляли в камере хранения свои вещи?
– Так точно, оставляли. Трое, – бодро ответил швейцар, судя по ответу, армейский отставник.
– Среди них был высокий худощавый мужчина с бородой, примерно пятидесяти лет? – уточнил Егоров.
– Был бородатый. Точно, как вы сказали. Только, пожалуй, помоложе, навроде вас.
Егоров невесело усмехнулся. Все знакомые дружно утверждали, что он выглядит моложе своих сорока двух лет. Однако швейцар, не ведая о том, опроверг эти утверждения, сравнив с ним сорокадевятилетнего Лобанова.
– Куда он отправился?
– Бородатый? В буфет. В кафе, то есть, – поправился швейцар. – Это на втором этаже.
– Спасибо, – кивнув швейцару, Егоров отправился на поиски Лобанова.
Долго искать профессора не пришлось. Лобанов сидел один за столиком гостиничного кафе с газетой в руке. «Московский комсомолец», – издали определил Егоров. На столике, перед Лобановым, стояла чашка недопитого кофе и тарелка с двумя кусками черного хлеба и несколькими ломтиками сыра. Судя по его напряженному лицу, он полностью сосредоточился на чтении и ничего не замечал вокруг. Егоров подошел ближе и, чтобы привлечь его внимание, спросил:
– Разрешите?
Лобанов резко оторвался от газеты и, взглянув на Егорова, недовольно спросил:
– Чего вы хотите?
– Выпить кофе и поговорить с Вами, Николай Иосифович.
– Кто вы?
– Егоров Андрей Геннадьевич, – назвал себя Егоров, усевшись напротив Лобанова. – Старший оперуполномоченный госбезопасности.
– Чего ж тогда было ломать комедию, спрашивая мое разрешение? – презрительно скривился Лобанов. В следующую секунду по его лицу пробежала тень узнавания, и он произнес: – Постойте, ведь вы были вчера на похоронах. Торжествуете? Довели Константина Александровича до могилы, а теперь, значит, взялись за меня?
– Я вас не понимаю, Николай Иосифович, – опешил Егоров.
– Да, бросьте! Все вы понимаете! – Лобанов так хлопнул по столу газетой, что направившаяся к их столику молоденькая официантка испуганно шарахнулась в сторону. – Думаете, я не знаю, как вы ополчились на Константина Александровича, когда он попытался за Сахарова заступиться?!
– Я? – Егоров уже понял, что разговора с Лобановым не получится, и все же пытался переломить его резко негативное отношение к себе.
– Нечего ловить меня на слове! – гневно оскалился Лобанов. – Не вы, так другие! Какая разница?! Все вы, гэбисты, одинаковые! Вам же доставляет удовольствие травить и запугивать людей! Только со мной у вас такой номер не пройдет! Я вас не боюсь! Так и знайте!
– Вы со всеми незнакомыми людьми так разговариваете? – усмехнулся Егоров. Его первая растерянность прошла. Зато внезапно проснулся живой интерес к своему не стесняющемуся в высказываниях оппоненту.
– А я с вами ни знакомиться, ни разговаривать не собираюсь! – все тем же резким тоном ответил Лобанов.
– И напрасно, – покачал головой Егоров. – Потому что я хотел поговорить, в том числе и о вашей безопасности.
– О своей безопасности я как-нибудь сам позабочусь.
– Похвальное стремление. Но опасность, которая вам угрожает, очень серьезна. Поверьте: сейчас именно тот случай, когда вам нужна наша помощь.
– И что это за опасность, интересно знать? – недоверчиво прищурившись, поинтересовался Лобанов.
– Боевики «Аль-Кайды» и других террористических организаций, которые рвутся к обладанию ядерным оружием, – понизив голос, ответил Егоров.
Лобанов в ответ с усмешкой покачал головой:
– Все то же запугивание. Ничего нового вы, видно, придумать не можете. Боевики «Аль-Кайды» – не смешите меня. Они, конечно, хотели бы иметь ядерную бомбу. Но одного желания для этого недостаточно. Впрочем, вам этого не понять. А объяснять вам азы ядерной физики я, извиняюсь, не желаю, – закончил Лобанов, поднявшись из-за стола. – Мне пора на вокзал, я сегодня уезжаю. Так что свой кофе вам придется распивать в одиночестве. Честь имею.
Он развернулся и направился к выходу.
Не надеясь на положительный результат, Егоров все же попытался задержать Лобанова:
– Николай Иосифович, я на машине и мог бы вас подвести.
– Поберегите казенный бензин для служебных целей, – не оборачиваясь, бросил Лобанов на ходу и скрылся за дверью.
«Вот ведь язва», – беззлобно усмехнулся Егоров и, обращаясь к подошедшей официантке, сказал:
– Один экспрессо, пожалуйста.
