направлен взгляд Егорова, Локтионов раздраженно произнес:
– Тут еще не то сделаешь... Короче! Вчера вечером в ЦКБ умер замминистра атомной энергетики Борис Малашенко.
– Он что, болел? – удивился Егоров.
С того момента, как он по заданию начальника управления стал изучать вопросы сохранности российских ядерных технологий и произведенных ядерных зарядов, фамилия заместителя главы Минатома Бориса Малашенко встречалась ему не раз, но никак не в связи с болезнью заместителя министра.
– В тот-то и дело, что нет, – ответил Локтионов. – Вечером вернулся после работы домой, почувствовал себя плохо. Жена вызвала «скорую». Приехала бригада из ЦКБ. Малашенко перевезли в больницу. Не знаю, что там с ним делали врачи, но только в тот же день он умер.
– Ничего не понимаю, – озадаченно покачал головой Егоров. – Вот так сразу и умер?
– Я тоже ничего не понимаю! Но внезапная смерть заместителя министра, в ведении которого находились все наши ядерные программы, да еще в тот момент, когда террористы рвутся к обладанию ядерным оружием, мне кажется весьма подозрительной. – Локтионов сделал паузу, взвешивая, говорить или нет, и решив, что скрывать что-либо от Егорова не имеет смысла, добавил: – Да и не только мне. Сегодня я уже имел довольно неприятный разговор с Директором. Он тоже обеспокоен внезапной гибелью Малашенко. Поэтому! – Локтионов поднял взгляд на Егорова и, подводя итог всем своим предыдущим словам, сказал. – Отправляйся прямо сейчас в ЦКБ и выясни, что же все-таки случилось с Малашенко.
– А как же выставка? – озадаченно спросил Егоров. – Если я сейчас уеду, Чигорин в Экспоцентре один останется.
– Справится, не маленький! Тем более что там с ним половина всех наших наблюдателей! – довольно резко ответил Локтионов и, видя, что Егоров по-прежнему сидит на месте, поторопил его. – Все, Андрей, езжай. Директор требует ответа, а я даже не знаю, что в действительности произошло с Малашенко. Как только выяснишь, сразу звони.
Егоров понял, что никакие его возражения не убедят начальника управления изменить свое решение.
– Есть, Олег Николаевич.
Предъявив на входе в Центральную клиническую больницу свое служебное удостоверение, Егоров прошел в кабинет главврача. Тот выглядел еще более взволнованным, чем генерал Локтионов.
– Малашенко умер еще в реанимобиле, по дороге в больницу, – ответил он, узнав о цели визита Егорова. – Мы ничего не могли поделать.
– И какова причина смерти?
– Не знаю! Вскрытие еще не закончено. Я поручил его лучшим специалистам. Вот, жду результат. К нам сюда уже кто только не звонил. И из Минатома, и журналисты – любители жареных фактов. Даже из смерти человека готовы сенсацию сделать, лишь бы только свои рейтинги поднять.
Многословие главного врача явно являлось следствием его нервного состояния.
– Может быть, Вы сами позвоните в морг? – остановил его словесный поток Егоров.
Главврач подвинул к себе телефон и быстро набрал номер. У аппарата оказалась сильная мембрана, и сидящий за приставным столом Егоров отчетливо слышал доносящиеся из трубки протяжные гудки. Так и не дождавшись ответа, главврач положил телефонную трубку.
– Никто не отвечает. Очевидно, заняты все.
Егоров на секунду задумался. Раз неизвестно, когда закончится вскрытие, ожидание может затянуться. Не желая попусту тратить время, он сказал:
– В таком случае я сам спущусь в морг. Только объясните, как туда попасть?
Вопрос прозвучал двусмысленно. Но главврач не обратил на это внимания:
– За лечебным корпусом отдельное здание – не ошибетесь. В конце концов, спросите у кого-нибудь из персонала.
В этот момент зазвонил один из выставленных у него на столе телефонов, и главврач переключился на разговор, на прощание махнув Егорову рукой.
Найти морг действительно оказалось несложно. Одноэтажное серое здание одним своим мрачным видом указывало на то, что сюда лучше не попадать. Егоров толкнул тяжелую железную дверь и оказался в длинном коридоре, освещенном установленными на потолке люминесцентными лампами. По коридору навстречу ему шел человек в светло-бирюзовой стерильно чистой медицинской униформе и опущенной на грудь полотняной маске. Егоров сразу вспомнил, что в моргах Моздока, Владикавказа и обычных московских городских больниц ему встречались работники только в несвежих, а зачастую и в откровенно грязных халатах. Отличие Центральной клинической больницы от прочих лечебных учреждений страны проявлялось буквально во всем.
– Скажите, Вы не со вскрытия Малашенко? – обратился к идущему по коридору человеку Егоров.
Тот остановился и, заинтересованно взглянув на Егорова, кивнул:
– Оттуда.
Оперативник раскрыл перед ним свое служебное удостоверение.
– Федеральная служба безопасности, полковник Егоров. Меня интересует причина его смерти.
– Меня тоже, – хмыкнул эксперт.
– Как это? – удивился Егоров.
– Да так, – скривился эксперт. – У Вас сигареты не найдется? А то я свои в кабинете оставил.
Егоров вынул из кармана пачку «Явы» и протянул патологоанатому. Тот поначалу презрительно сморщился, но потом махнул рукой.
– Ладно, давайте.
Прикурив от егоровской зажигалки, он глубоко затянулся и сказал:
– В общем, у него произошла закупорка сосудов головного мозга с кровоизлиянием в мягкие ткани и сдавлением нервно-дыхательного центра. Но вот причина этого мне, честно говоря, непонятна. Уровень холестерина в норме. Да и обследовался он регулярно. Если бы была какая-то патология, это бы давно выяснилось. Конечно, всякое бывает. И здоровые люди внезапно умирают. Но на своей практике я такого, честно говоря, не помню.
– А каких-нибудь повреждений на теле нет? Ушибов головы, например?
– Нет, – категорично покачал головой эксперт. – Ничего такого. Ни травм, ни повреждений. Вот разве что...
– Что?! – напрягся Егоров.
– Да так, ерунда. Ожог у него небольшой. Да, даже не ожог, а так, след от ожога. Вот здесь, на пальце правой руки, – эксперт потер большим пальцем подушечку своего указательного пальца. – Может, прикуривателем в машине обжегся или дома горячую сковородку неудачно схватил. Да мало ли что? Только к его смерти это отношения не имеет.
Егоров задумчиво кивнул:
– Значит, в диагнозе вы укажете кровоизлияние в мозг?
– Ну а что же еще? Как есть, так и напишем.
Разговор с экспертом поставил больше вопросов, чем дал ответов. Теперь Егоров уже не считал, что напрасно приехал в ЦКБ. Из морга он снова поднялся в кабинет главврача.
– Малашенко из дома забирала ваша бригада?
– Наша, – главврач утвердительно кивнул.
– Где я могу найти работников этой бригады? Мне нужно поговорить с ними.
– Да, они в восемь утра сменились. Как сдали дежурство, так, наверное, по домам разъехались.
– В таком случае мне нужны их домашние адреса и телефоны.
– Хорошо, я сейчас распоряжусь. – Главврач нажал клавишу на своем интерфоне и, дождавшись ответа, требовательно сказал в микрофон. – Вера Дмитриевна, поднимите списки работников нашей «скорой», выпишите оттуда адреса и телефоны сотрудников бригады Цизина и занесите мне.
– Сейчас, Григорий Ефимович? – донеслось из интерфона.
– Да, немедленно, – повысив голос, ответил главврач.
Через несколько минут полная молодая женщина занесла к нему в кабинет листок с написанными от
