контрразведки, – кратко представился он, лишь обозначив свою должность.
Федоров мысленно похвалил себя за то, что перед вылетом не забыл уточнить имена руководителей силовых структур в тех областях, где ему, возможно, предстоит побывать. Благодаря своей предусмотрительности он заранее выяснил, что Управление военной контрразведки Северного военного округа возглавляет генерал-майор Кожевин.
– Вам ведь в Печору нужно? – продолжал Кожевин. – Не будем терять время. Пойдемте, вертолет давно готов к вылету.
Генерал распоряжался с видом старшего и уверенно отдавал приказы, не смущаясь тем, что армейские офицеры отнюдь не обязаны подчиняться начальнику военной контрразведки. Такое поведение Кожевина несколько позабавило Федорова, но он не стал перечить генералу и послушно направился следом за ним. Начальник Управления ВКР[14] показался ему деятельным и активным человеком, а такие качества Федоров весьма ценил в людях. Вместе с ними к вертолету прошли полковник Сигаев и еще трое офицеров: два подполковника и майор. Федорову они не представились, поэтому он не мог с уверенностью сказать, являются ли они представителями армии или сотрудниками военной контрразведки.
Вертолетом оказался хорошо знакомый Федорову «Ми-8», одна из самых надежных винтокрылых машин, по его мнению. Очевидно, первоначально вертолет использовался в качестве боевого. Сейчас же на его внешней подвеске вместо пусковых установок НУРСов[15] были установлены дополнительные баки с горючим. Кожевин и сопровождающие его офицеры заняли места в пассажирском салоне. Начальник контрразведки обменялся парой фраз со своим пилотом, и вертолет взлетел.
Федоров предполагал, что в полете офицеры будут задавать ему вопросы о проникших на территорию округа диверсантах, однако, вопреки его ожиданиям, этого не произошло. Лишь когда вертолет пошел на посадку, начальник разведотдела повернулся к нему и спросил:
– И все же, почему штаб так определенно уверен, что у нас действует вражеская диверсионно- разведывательная группа?
– Никакой определенной уверенности, как вы говорите, в штабе нет! – громко, чтобы его можно было услышать сквозь шум вертолетных двигателей, ответил Федоров. – Это лишь моя версия, что убийство пяти человек в Печоре совершил один из побывавших в Москве диверсантов. А вот справедлива она или нет, можно будет сказать лишь после сравнительного анализа пуль, извлеченных из тел погибших, и тех контрольных образцов, которые я привез с собой!
При последних словах Федорова генерал Кожевин, который сидел ближе всех к кабине пилотов, повернулся и как-то странно посмотрел на него. Начальник контрразведки не услышал заданный Сигаевым вопрос, зато он прекрасно слышал ответ на него. И этот ответ заставил генерала измениться в лице.
– Так это что, не учения?! Вы на самом деле ищете диверсантов?! – подозрительно спросил у Федорова Кожевин.
После такого вопроса уже сам Федоров изумленно взглянул на генерала. И этот взгляд лучше всяких слов убедил начальника Управления ВКР в реальности происходящего. Он резко повернулся к пилотам и недовольно крикнул:
– Ну сколько можно лететь?! Мы же спешим! Вы что, не видите?!
Один из пилотов что-то ответил. Федоров не разобрал его слов, зато почувствовал, что вертолет снижается. Вскоре он уже смог разглядеть через иллюминатор отдельные верхушки деревьев, а буквально через пару минут вертолет приземлился на ровной, заросшей невысокой травой площадке, расположенной между искусственными насыпями. Выбравшись из вертолета, Федоров понял, что площадка, на которую сел вертолет, – не что иное, как воинское стрельбище.
– Учебный центр для новобранцев, – пояснил Кожевин. – Ближайшая к Печоре воинская часть. Идемте, командование оповещено о нашем прибытии.
Действительно, со стороны видневшихся за окружающими стрельбище деревьями армейских казарм к вертолету направлялась группа офицеров. Впереди всех шагал круглолицый полковник в фуражке с высокой тульей – как понял Федоров, командир части. Остановившись перед группой прибывших на вертолете офицеров, полковник вскинул руку к фуражке, но замешкался, выбирая, кому следует отдать рапорт. Остановив свой взгляд на генерале Кожевине, как самом старшем по званию, он четко и бодро, как на строевом смотре, отрапортовал.
– Вольно, – даже не дослушав до конца его рапорт, бросил Кожевин.
После того как он выяснил, что сообщение о диверсионно-разведывательной группе противника – вовсе не вводная очередных учений, у него резко испортилось настроение.
– Машина готова? – поинтересовался он у командира части.
– Так точно, товарищ генерал! – все так же бодро ответил полковник. – Я распорядился приготовить свою!
Кожевин в ответ лишь кивнул и первым направился к видневшимся за деревьями армейским казармам. Ведущая от стрельбища тропинка вывела офицеров на гравийную дорогу, которая, в свою очередь, привела их к одному из КПП воинской части. Сразу за воротами начинался асфальт. Кожевин, очевидно, знал путь, потому что, уверенно шагая впереди, вскоре вывел идущих за ним офицеров к зданию штаба, перед которым стояла только что вымытая с еще не подсохшими каплями на кузове черная «тридцать первая» «Волга». Возле машины, вытянувшись по стойке смирно, стоял ее водитель – старший сержант. Кожевин по-хозяйски уселся на переднее сиденье «Волги», заднее заняли Сигаев с Федоровым. Последним, после короткого инструктажа командира части, в «Волгу» уселся сержант-водитель.
– Куда прикажете, товарищ генерал? – обратился он к Кожевину.
Это холопское «куда прикажете» неприятно резануло слух Федорова, но, очевидно, для самого водителя прозвучавшая фраза стала уже привычной.
– В Печору, – ответил генерал. – Где находится городской отдел внутренних дел, знаешь? Вот туда и езжай.
Водитель понятливо кивнул, и выехавшая из части «Волга», постепенно увеличивая скорость, понеслась в сторону города.
Печора, Республика Коми
15.00
Вызов в городской Отдел внутренних дел следователя Ромашкина не столько удивил, сколько озадачил. Работая в городской прокуратуре, он чуть ли не ежедневно наведывался в Печорский ОВД. По пути в отдел Ромашкин старательно размышлял над тем, по какому из находящихся у него в производстве дел он мог срочно понадобиться начальнику городской милиции. Вывод, к которому пришел Ромашкин, его не обрадовал. По глубокому убеждению следователя, единственное, из-за чего его могли вызвать в горотдел, так это по делу об убийстве пяти человек, тела которых были обнаружены в одном из жилых дворов.
Как только Ромашкин увидел аккуратно сложенные у задней стенки вскрытого гаража четыре трупа, он сразу решил, что это дело ему не потянуть. Уже по одному положению тел погибших можно было сделать вывод, что убийца или убийцы действовали спокойно и расчетливо, что свидетельствовало об их исключительном профессионализме. Ромашкину уже приходилось расследовать убийства, но большинство из них относились к разряду «бытовых», когда на месте преступления обнаруживается масса улик, указывающих на убийцу, или даже сам убийца, мирно спящий где-нибудь в соседней комнате после совместного употребления спиртных напитков со своей жертвой.
В данном же случае у Ромашкина не было ровным счетом ничего: ни улик с места преступления, кроме пуль, убивших четверых мужчин, которые сами по себе мало что давали, ни мотивов убийства, ни даже личностей погибших. Все, что удалось установить следователю, так это имя человека, труп которого был обнаружен в мусорном баке водителем мусоросборочной машины. Жертвой оказался местный житель Печоры, некто Васков, занимавшийся на своих личных «Жигулях» частным извозом. Опознать мужчину удалось благодаря его жене, которая принялась искать мужа, не вернувшегося домой после очередной ночной «смены». Выяснив, кем являлся погибший мужчина, Ромашкин предположил, что Васкова убили лишь для того, чтобы завладеть его машиной, а основными жертвами группового убийства были четверо неизвестных. Однако дальше этого вывода следователь не продвинулся. Он надеялся, что дело о совершенном в Печоре групповом убийстве заберет себе областная прокуратура, но проходил день за днем,
