понтон... – Диверсант поймал себя на мысли, что раньше, во время службы в «Каскаде», называл противника по национальной или географической принадлежности – «туземцы», «негры», «духи», «чехи», сейчас же воспользовался безликим местоимением «они». – В любом случае надо двигаться в прежнем направлении, а через пару дней уточнить, куда за это время забрались оба «медведя». Приняв решение, Стен отключил и захлопнул компьютер.
Он запаковывал ноутбук обратно в рюкзак, когда со стороны спавших у кострища диверсантов раздался недовольный голос Марка:
– Чертовы москиты! Я теперь даже в калифорнийский парк не войду. Мне всюду будут мерещиться эти мерзкие летающие твари.
«Ты прежде выберись из тайги», – мысленно ответил Стен на заявление Марка, а вслух сказал:
– К концу дня зуд спадет, а опухоль рассосется. За пару дней в организме выработаются антитела, и ты перестанешь обращать внимание на мошкару.
– Антитела? – недоверчиво переспросил Марк. – Как у тебя?
– Именно. – Стен заставил себя улыбнуться, чтобы подбодрить своего бойца, хотя постоянное брюзжание Марка ему уже порядком надоело.
Их разговор разбудил Боба. Он тоже высунул голову из спального мешка и с трудом осмотрелся вокруг. От укусов таежной мошкары его веки распухли, превратив глаза в узкие щелочки.
– Оботрите лица росой, – посоветовал своим бойцам Стен. – Это в какой-то мере ослабит зуд.
Марк тут же выбрался из спальника и последовал его совету. А Боб, прежде чем встать, старательно забинтовал свои ноги обмотками, которые вместо утопленных при переправе кроссовок изготовил для него Стен, разрезав для этой цели на полосы свой запасной вещмешок. Под подошвы Боб подложил вырезанные по форме обувных стелек куски еловой коры. Из-за жесткой подошвы самодельная обувь получилась малоудобной для ходьбы. Зато она позволяла Бобу защитить ноги от травм и порезов, поэтому он смирился с ее неудобством. Прошлым вечером, когда в лесу выпала роса, Бобу пришлось испытать еще одно неудобство. Его брезентовые обмотки намокли, а вслед за ними он промочил и свои ноги. Правда, вскоре Циклоп объявил ночной привал, и Боб сумел согреть ноги и высушить обмотки у костра.
– Жрать охота! – озвучил общее желание вернувшийся после умывания Марк.
– Завтрак будет подан по расписанию, – ответил Стен. – Одновременно с обедом и ужином.
Он уже закончил укладку своего рюкзака и встал в полный рост, демонстрируя намерение двигаться дальше.
– Ну хоть покурить дай, раз жрать не даешь! Я второй день без курева! – взорвался Марк.
Его зажигалку, как единственный источник огня, забрал себе Стен, тем самым лишив Марка возможности курить свои сигареты.
– Курить тоже будешь вечером, когда разведем огонь, – спокойным, не терпящим возражений голосом произнес Стен.
Марк недовольно надул щеки, однако спорить с командиром группы не решился. Спустя несколько минут тройка диверсантов уже продолжала свой путь по тайге.
Автомобильная трасса Печора – Березовка
10.00
– Останови здесь, – обратился Федоров к водителю и, когда тот выполнил его приказ, выбрался из машины.
Следом за ним из новенького армейского «уазика» выпрыгнул майор Кудрявцев, сидевший за спиной Федорова на заднем сиденье. Майор с удовольствием подставил лицо дующему от реки свежему ветру и бодро зашагал вслед за Федоровым.
Десантно-транспортный самолет, доставивший штурмовую группу «Каскада» в аэропорт Воркуты, приземлился уже глубокой ночью, в два часа сорок минут. Сразу после разгрузки «каскадовцы» на предоставленном командованием Северного военного округа вертолете вылетели из Воркуты в Печору. А еще спустя два часа Федоров с удовольствием жал руки своим прежним боевым товарищам. Евгений Кудрявцев отобрал в свою группу наиболее опытных офицеров, прослуживших в отряде уже несколько лет и хорошо знавших прежнего замкомандира отряда по боевой подготовке. После теплой встречи с бывшим командиром, происходившей на стрельбище все той же ближайшей к Печоре воинской части, Кудрявцев отправил своих бойцов спать. Сам же он так и не сомкнул глаз, проговорив весь остаток ночи с Федоровым в номере гостиницы воинской части. Несмотря на бессонную ночь, Кудрявцев остался по-прежнему бодр и энергичен. Глядя сейчас на его легкую, пружинящую походку, Федоров с грустью подумал о своей прошедшей молодости.
Отойдя на достаточное расстояние от машины, чтобы их не мог слышать оставшийся в кабине водитель, Федоров остановился. С косогора, на котором он приказал остановить машину, открывался отличный вид на расположенную внизу паромную переправу. Перед пристанью выстроился хвост примерно из десятка машин.
– Вот, – Федоров указал рукой на пристань. – Если они выбрали это направление, то миновать переправу никак не могли.
– Почему? Могли, если бросили машину и дальше отправились пешком, – возразил ему Кудрявцев.
– Молодец, уловил, – похвалил Федоров своего друга. – Поэтому сделаем так. Я отправлюсь на пристань и попытаюсь выяснить у паромщиков, не видели ли они интересующую нас машину. А ты тем временем осмотри здесь все вокруг. – Подполковник обвел рукой окрестности. – Искать следы пребывания человека примерно недельной давности, ну и, конечно, брошенные белые «Жигули», – с улыбкой закончил Федоров свой инструктаж.
Кудрявцев критически осмотрел обрывистый берег Печоры и густой хвойный лес, вплотную подступающий к противоположной стороне шоссе.
– Но если их интересуют склады химического оружия, какой смысл им было приезжать сюда? – засомневался он. – Это же целых пятьдесят километров в противоположную сторону.
– Во-первых, мы доподлинно не знаем, на какой объект ориентированы диверсанты...
При имеющейся возможности Федоров всегда старался объяснять подчиненным целесообразность своих приказов. Вот и сейчас он начал обстоятельно обосновывать Кудрявцеву мотивы принятого им решения:
– Поэтому то, что ближайший к Печоре особо важный объект – база хранения химического оружия, еще ничего не значит. Во-вторых, даже если диверсанты нацелились на склады с ипритом, маршрут их движения может быть какой угодно. Осокин – мастер всевозможных финтов. Чтобы запутать свой след, он может сделать любую, даже самую невероятную петлю. Именно поэтому я послал твоих людей проверить северную дорогу, а тебя привез сюда.
– Да вы не волнуйтесь, Иван Захарович, – поспешил вставить Евгений и, демонстрируя свою готовность выполнить полученный приказ, добавил: – Если они оставили здесь след, я его возьму.
– Давай, действуй. – Федоров одобрительно улыбнулся. – Рацию не бери – не понадобится. Я свою тоже оставлю в машине. В четырнадцать ноль-ноль встречаемся возле переправы. Оружие все же поставь на боевой взвод. Встретишь кого-либо в лесу – действуй по обстоятельствам. Все, приступай.
Оставив Кудрявцева, Федоров вернулся к машине.
– Куда теперь, товарищ подполковник? – обратился к нему водитель.
– Давай вперед, к переправе.
Провожая взглядом оставшегося на обочине Кудрявцева, Федоров оглянулся назад. Его взгляд на какое-то мгновение задержался на упакованной в чехол рации, оставленной Кудрявцевым на заднем сиденье «УАЗа». Собственную же рацию Федоров примотал ремнями к центральной автомобильной стойке. Утром на складе арттехвооружения он получил десять таких радиостанций – по одной для каждого бойца штурмовой группы и для себя лично. Несмотря на свою компактность, рации были все-таки военными: с длинными штырями раздвижных антенн, с крепящимся на голове наушником и вынесенным ко рту микрофоном. Наушник и микрофон соединялись проводами с основным блоком радиостанции, который с помощью лямок мог закрепляться на груди или на спине радиста. Годная в условиях боевых действий, для скрытного использования в мирное время рация совершенно не годилась, так как при ее развертывании сразу же бросалась в глаза. И для себя Федоров решил, что будет пользоваться радиостанцией только в машине.
