разговор:
– Продолжайте преследование и все время держите меня в курсе!
Отдав последнее распоряжение, подполковник отключился. Сложив рацию, Кудрявцев взглянул на ходивших кругами пограничников:
– Есть что-нибудь?
– Никак нет, товарищ майор, – хором ответили двое из них.
– Тогда вперед! – распорядился Евгений. – Порядок движения прежний.
Вновь оказавшись за спиной ефрейтора-проводника, он решил воспользоваться случаем и поблагодарить солдата, которому удалось отыскать в тайге след диверсанта.
– Отличная работа. – Евгений слегка хлопнул парня по плечу. – Как зовут?
– Найда, товарищ майор. – Ефрейтор повернул к Кудрявцеву свое озабоченное лицо.
– Да нет. – Евгений улыбнулся. – Тебя как зовут?
– А. – Солдат смутился. – Владимиром... Смирновым.
– Вот что, Владимир Смирнов. Ты молодец. И Найда твоя тоже молодец.
– Спасибо, товарищ майор.
Владимир расплылся в улыбке, причем было непонятно, чему он больше рад – полученной похвале или высокой оценке своей собаки...
Следуя за овчаркой, поисковая группа уверенно продвигалась по тайге. Несколько раз Евгений замечал сухие обломившиеся ветки, а Найда находила на листьях и в траве свежие капли крови. Кудрявцев поставил на боевой взвод свой автомат и потребовал, чтобы то же самое сделали пограничники. Евгений понимал, что полученное Осокиным ранение не сделало его менее опасным. Наоборот – будучи раненным, он вполне мог не отрываться от погони, а устроить засаду на пути преследователей. И Евгений не рискнул бы заранее назвать победителя такого встречного боя. Поэтому, внимательно глядя по сторонам, он уже не столько старался обнаружить следы диверсанта, сколько заметить шевеление ветвей или вспышку выстрела.
Густой бор неожиданно расступился, и преследователи оказались на краю неглубокой лощины, густо заросшей папоротником, среди которого кое-где торчали сплошь покрытые лишайником скелеты засохших елочек. «Идеальное место для огневой засады!» – вспыхнула в мозгу Евгения тревожная мысль. Он впился взглядом в противоположный край лощины и именно поэтому пропустил момент, когда овчарка, увлекая за собой проводника, буквально рванулась вниз, в заросли папоротника. Внезапный рывок собаки удивил Евгения. И, проследив за направлением ее броска, он увидел лежащий на траве автомат. Это был специальный малогабаритный автомат «9А-91», каким был вооружен сам Кудрявцев, – грозное и исключительно мощное оружие спецподразделений. Вне всякого сомнения, автомат принадлежал командиру диверсионной группы. То, что Осокин, даже будучи раненным, мог потерять свое оружие, выглядело совершенно невероятным. «Но ведь зачем-то он оставил здесь свой автомат! Причем оставил так, чтобы его сразу обнаружили», – почувствовал опасность Евгений и бросился в лощину вслед за ефрейтором и его собакой.
– Стой! Назад! Не прикасайся к оружию! – выкрикнул он на бегу.
Володя Смирнов остановился и в недоумении обернулся, но его собака уже ткнулась носом в лежавший на земле автомат. Тот сдвинулся с места, и сейчас же с сухим, хорошо знакомым Кудрявцеву щелчком над землей взлетела изогнутая дугой предохранительная скоба осколочной гранаты. Отдавать приказы было уже поздно. В стремительном броске Евгений рванулся вперед, в прыжке подсек ногой нелепо таращившегося ефрейтора под колени и опрокинул его на землю. В следующее мгновение раздался взрыв, вырвавший из грунта комья земли как раз в том месте, где лежал автомат диверсанта. Спустя секунду за первым взрывом раздался второй. И сейчас же наступившую тишину разорвал нестерпимо звенящий в ушах человеческий крик. Кудрявцев стремительно перекатился на живот и, приподнявшись на локтях, выглянул из укрывающих его ветвей папоротника. Он был настолько уверен, что вслед за двумя прогремевшими взрывами по лощине хлестнет автоматная очередь, что даже удивился, когда этого не произошло. Лишь окончательно убедившись, что выстрелов не будет, он позволил себе встать в полный рост и оглянуться.
Случилось именно то, чего Кудрявцев больше всего и опасался. Один из пограничников, нарушив его запрет, приблизился на недопустимо близкое расстояние к автомату и угодил под осколки сработавшей мины-ловушки. У солдата оказалось поражено бедро, причем очень сильно. Сразу два осколка под углом вошли ему в ногу. Один прошил ногу навылет, оставив страшную рваную рану. Второй застрял внутри, возможно, вонзившись в тазобедренную кость. Евгению уже приходилось видеть такие ранения, крайне опасные по своим последствиям...
В 98-м, в Сомали, один из бойцов «Каскада», входивших в группу Кудрявцева, во время перехода по джунглям наступил на итальянскую противопехотную мину. Осколки так искромсали его стопу и голень, что врач, входивший в состав группы, осмотрев рану, твердо заявил, что остановить кровотечение не удастся, и добавил, что спасти раненого может только ампутация, причем немедленная. Но врач только советовал, а решение нужно было принимать Евгению, как командиру группы. Причем принимать под жуткие вопли раненого, умолявшего не отрезать ему ногу. Но до лагеря группы нужно было пробираться по джунглям почти двадцать километров, а до ближайшей больницы – все двести. В таких условиях немедленная ампутация была единственным шансом на спасение, и Евгений приказал ее провести. Никакого наркоза, конечно, не было. Вместо него в рот раненого бойца влили двести граммов спирта и вставили сложенный в несколько раз кожаный ремень. Затем сам Евгений и еще трое «каскадовцев» прижали своего товарища, а врач – теперь майор медицинской службы, а тогда еще старший лейтенант – отрубил ему ногу по колено обыкновенным мачете. Жизнь раненому бойцу действительно удалось спасти. Но ампутацию собственной ноги он Кудрявцеву так и не простил и после увольнения из отряда старался не встречаться со своим бывшим командиром, а уж если избежать встречи не удавалось, никогда с ним не разговаривал. Евгений остро переживал эту незаслуженную обиду, но ничего поделать не мог. Сейчас, глядя на корчившегося от боли солдата, он сразу вспомнил тот незабываемый случай.
– Снимите с него брючный ремень и перетяните паховую артерию! – не терпящим возражения голосом распорядился Кудрявцев. – Перебинтуйте раны! Неважно чем! Нет бинтов – разрежьте свои майки! Но повязка должна быть тугая и плотная. Положите в ряд четыре автомата и свяжите их между собой – получатся носилки. Кладите на них раненого и выходите назад в долину. Я вызову по рации вертолет. Раненого нужно немедленно доставить в госпиталь на операцию, иначе... – О том, что скрывается за словом «иначе», не хотелось ни думать, ни произносить вслух. – Выполняйте! – так и не закончив предыдущей фразы, распорядился Кудрявцев.
Трое пограничников бросились выполнять его приказания, а Евгений обернулся к ефрейтору Смирнову. Тот отрешенно сидел на земле и держал на коленях голову своей собаки. Из глаз солдата катились слезы. Овчарка была еще жива, но находилась в агонии. Из ее распоротого брюха сочилась кровь. Не текла, а именно сочилась, так как течь было уже нечему. Собака не могла даже скулить. Лишь слабое дыхание еще вырывалось из ее приоткрытой пасти. После очередного выдоха нового вдоха уже не последовало.
– Найдочка, – прошептал Володя и, упав на залитую кровью собаку, разрыдался в полный голос.
То, как рыдал Владимир над телом своего погибшего четвероногого друга, особенно сильно подействовало на Евгения. Испытываемая им боль оказалась настолько сильной, что Кудрявцев даже не решился побеспокоить рыдающего солдата.
– Вы все еще здесь?! Немедленно выходите из леса! – выкрикнул он, заметив, что трое пограничников все еще стоят возле самодельных носилок с раненым товарищем.
Те поспешно подняли носилки с земли и понесли их назад к долине. Кудрявцев вынул из сумки полевую рацию и принялся вызывать экипаж транспортного вертолета, доставившего всю команду пограничников к отбитому у диверсантов ракетному тягачу. За его спиной все так же безутешно рыдал ефрейтор Смирнов.
Все подразделения ОМОНа, задействованные в поисковой операции, необходимо в срочном порядке перебросить в район Печоро-Илычского заповедника для организации заградительных заслонов на дорогах, проходящих вдоль границ заповедника и непосредственно по его территории. Весь следующий автотранспорт подлежит досмотру на предмет обнаружения особо опасного диверсанта, скрывшегося на
