многослойной куртке, сохраняющей тепло даже при шквальном ветре, и таких же брюках на лямках-помочах Омар разительно отличался от окруживших его бородатых мужчин в затасканном камуфляже и сальных свитерах. Сейчас он пожалел, что, отправляясь сюда, отказался от предложенного встретившими его людьми пистолета. Впрочем, даже два пистолета не защитят его от этих дикарей, если они внезапно вздумают напасть. Одна надежда, что они устрашатся гнева шейха Абу Умара. В противном случае решение приехать сюда было чистейшей авантюрой.
Пока Омар настороженно озирался вокруг, вышедший из дома широкоплечий бородач с израильским «Узи» подмышкой спустился с крыльца и, подойдя к нему, уважительно произнес по-арабски:
– Я и мои братья приветствуем посланца святейшего шейха. – Он приложил к груди широкую ладонь с короткими узловатыми пальцами, заканчивающимися почерневшими от пороховой гари и копоти ногтями, и добавил: – Я Джафар.
Мог и не представляться. Омар сразу узнал широкое лицо с выступающей вперед тяжелой нижней челюстью и такими же массивными надбровными дугами. Отец показал ему фотографию этого человека. Правда, отец говорил, что Джафару тридцать пять. В реальности же он выглядел как минимум на десять лет старше. По словам отца, Джафар родился в Южном Йемене. С четырнадцати лет принял участие в гражданской войне, где на него и обратил внимание Абу Умар, направив в один из ближневосточных лагерей по подготовке моджахедов. С тех пор Джафар уже не выпускал из рук оружия. Война стала для него основным и единственным занятием, так как ничего другого он не знал и не хотел. Он воевал с шурави в Афганистане, а после вывода из Афганистана советских войск – в соседних Узбекистане и Таджикистане в рядах противников промосковских режимов. Там он более-менее сносно выучил русский язык. В конце 90-х огнем джихада вспыхнул российский Кавказ, и Абу Умар направил Джафара туда. Помимо лютой ненависти к гяурам и их сторонникам Джафар отличался преданностью своему хозяину, за что Абу Умар и выбрал его для предстоящей акции. Что лежало в основе преданности Джафара – деньги, которыми его щедро снабжал Абу Умар на продолжение священной войны, или обещание сделать его руководителем сети «Аль-Каиды» на всем Северном Кавказе, для Омара значения не имело. Главное, что в телефонном разговоре с ним Джафар согласился принять участие в столь важной для отца акции и подобрать необходимых для нее людей.
– Где мы можем поговорить? – сурово спросил он, обращаясь к Джафару. Чтобы этот свирепый дикарь сразу уяснил себе, кто здесь старший.
– Пройдем в дом, – Джафар отступил в сторону и грозно прикрикнул на кривоногого носильщика, тащившего сумку Омара: – Проводи нашего гостя!
Спустя несколько минут Омар сидел в полутемной комнате за грубым, сколоченным из досок столом напротив Джафара, а между ними стояло блюдо с холодной отварной бараниной и несколько мисок поменьше с разложенными в них консервированными овощами. Кривоногий человек, не то хозяин высокогорной базы, не то слуга Джафара – Омар так и не понял, кто он такой, – накрыв на стол, сейчас же удалился.
Омар откусил кусок холодного мяса и, отправив в рот зубчик маринованного чеснока, старательно прожевал. После того, как Джафар прикасался к мясу и рылся в чесноке своими грязными руками, которые он, садясь за стол, даже не удосужился вымыть, Омар испытывал к еде отвращение. Но не есть – значит оскорбить хозяина. К тому же переезд из города сюда занял много времени, и он успел изрядно проголодаться.
– Как чувствует себя святейший шейх? – спросил Джафар, пристально глядя на жующего гостя. Когда он произносил слова, его рот почти не открывался, лишь изгибающиеся губы обнажали желтые прокуренные зубы. Создавалось впечатление, что Джафару трудно говорить. В действительности так и было. И выступающая вперед челюсть, и затрудненная речь являлись следствием давнего осколочного ранения. Кроме этого, от ранения у Джафара остался зарубцевавшийся шрам под подбородком, скрытый бородой.
Омар на время перестал жевать. Что это: простое любопытство, или слухи о пошатнувшемся положении Абу Умара дошли и до его верного пса?
– Шейх в добром здравии, – стараясь, чтобы его голос звучал твердо, ответил Омар. – У него все такой же острый ум и твердая рука.
– Слава Аллаху, – все тем же замогильным голосом сказал Джафар традиционную фразу и вопросительно уставился на собеседника.
Омар понял, что пора переходить к делу.
– Шейх поручил мне подготовить ответственную операцию в Москве. Эта операция настолько важна, что ее проведение он доверяет только тебе. И еще, – Омар понизил голос. – Шейх велел передать, что от успеха этой операции зависит очень многое. В том числе и твое место в нашем движении.
Джафар прикрыл глаза, что, очевидно, означало у него знак согласия.
– Что за операция?
– Нам предстоит найти в Москве одного человека.
– Что за человек?
– Дипломат. Сотрудник американского посольства. Он обладает чрезвычайно важной информацией. Нам нужно получить ее от него. Шейх сказал, что у тебя есть в Москве надежные люди?
Джафар снова прикрыл глаза.
– Люди есть, но они никогда не воевали, и я не знаю, как они поведут себя в ответственный момент. Для серьезного дела они не годятся. Я возьму бойцов из своего отряда, надежных и проверенных в боях.
Омар представил, что вместе с ним в Москву отправятся несколько звероподобных дикарей, вроде тех, что он видел у крыльца, и содрогнулся. Впрочем, их вожак, сидящий сейчас напротив него, выглядит еще более отвратительно.
– Хорошо, – Омар неохотно кивнул. – Отбери трех-четырех человек, которые знают русский язык и... – «не так уродливы», – хотел закончить он, но вовремя проглотил окончание фразы. – Как отсюда можно добраться до Москвы?
– Можно через перевал, по ущелью, перейти границу, – Джафар поднял руку и чертил в воздухе указательным пальцем замысловатые линии. – А дальше на машине или автобусе в Москву. Или можно поездом сразу из Тбилиси. Так быстрее и надежнее, но дороже.
– Едем поездом, – заключил Омар. Перед отъездом надо привести Джафара и его дикарей в человеческий вид, а в грузинской столице, по крайней мере, есть парикмахерские и косметические салоны. – Цена не имеет значения.
Джафар холодно усмехнулся. Глубоко спрятанные под надбровными дугами глаза алчно блеснули. Для воюющего за деньги наемника только это и имеет значение.
– Когда выезжаем? – спросил он, еще раз обнажив в усмешке прокуренные зубы.
Вагоны СВ находились в голове состава, поэтому Омар не стал сразу выходить на перрон, чтобы не толкаться там в ожидании Джафара и его боевиков, которые ехали в хвосте поезда, в плацкартных вагонах.
Для московской операции Джафар отобрал трех моджахедов из своего отряда. Все трое по виду были настоящими головорезами, а свирепостью лиц не отличались от Джафара. Омара так и подмывало спросить у него, где он нашел таких зверей. Но Джафар не стал распространяться на этот счет.
– Волк, Змей и Клюв, – коротко представил он Омару своих людей.
Волк и Клюв оказались примерно одного роста с Джафаром, такие же широкоплечие и мускулистые и даже внешне похожи друг на друга. Только у Волка на лице выделялись острые скулы, а у Клюва – перебитый крючковатый нос, за который он, очевидно, и получил свое прозвище. Змей был выше остальных по крайней мере на полголовы. Ростом и комплекцией он не уступал отборным телохранителям из личной охраны Абу Умара, а со своей многодневной щетиной, густо покрывающей его щеки и длинную мускулистую шею, выглядел еще более устрашающе. Все трое боевиков свободно изъяснялись по-русски. Омар лично проверил у каждого знание языка и решил, что с этой стороны у людей Джафара не возникнет проблем. Оставалось решить вопрос с переправкой всей группы в Москву. Джафар взял это на себя и в первый же день по приезде в Тбилиси принес пять грузинских загранпаспортов. Изучив паспорт с собственной фотографией, Омар не мог не признать, что он выполнен вполне профессионально. На что Джафар с усмешкой ответил, что паспорт подлинный и получен от надежного человека в грузинском ОВИРе. Судя по
