площадку АМСЗ, Локтионов пересмотрел свое решение и вернул моего начальника, а вместе с ним и всю нашу опергруппу к расследованию. И можно было бы радоваться нашему успеху в борьбе с преступной организацией Берша, если бы не смерть Сан Саныча Юдина и милицейского опера Игоря Митрохина.
– Так, теперь ты доложи о своих результатах, – закончив свой рассказ, обратился ко мне Чернышов.
– В жилом доме, расположенном в ста двадцати метрах от табачного киоска, проживает инженер с Арзамасского механосборочного завода, начальник участка сборки ядерных боеприпасов – Валерий Германович Гончаров, – начал я перечислять то, что нам удалось выяснить за истекшие сутки. – В подъезде, где проживает семья Гончарова, в телефонной коробке было найдено магнитосъемное устройство, подсоединенное к проводу, ведущему в квартиру Гончаровых. По мнению экспертов, осматривавших закладку, устройство способно снимать с телефонной линии речевой сигнал и по радиоканалу передавать его на расстояние до пятисот метров. Очевидно, табачный киоск возле дома Гончарова являлся позицией стационарного наблюдения за инженером и одновременно пунктом прослушивания его телефонных разговоров. До вашего распоряжения, Павел Андреевич, мы не стали извлекать закладку из телефонной коробки в надежде, что наблюдатели захотят снова воспользоваться ею. Однако, – я развел руками, – обнаружить новый пункт прослушивания нам пока не удалось. Со вчерашнего вечера за Гончаровым установлено круглосуточное наружное наблюдение. Его телефон поставлен на постоянное прослушивание. Никаких подозрительных контактов или телефонных звонков за это время не зафиксировано.
Кроме результатов (а вернее, их отсутствия) прослушивания телефона Гончарова и наблюдения за ним, в своем докладе я повторил то, что Чернышову было и так известно из состоявшегося между нами накануне телефонного разговора. Собственно, после моего вчерашнего доклада о сотруднике АМСЗ, за которым следили наблюдатели Берша, Чернышов и принял решение о своем приезде в Арзамас-29.
– Что известно о наблюдателях? – выслушав меня, спросил Чернышов.
– Практически ничего. Мы пытались найти место, где они поселились, но неудачно. Составить фотороботы по описанию свидетелей тоже не удалось. Что мы о них знаем? То, что они пользуются первоклассно подделанными документами и располагают самыми совершенными техническими средствами и оружием, – начал рассуждать я. – До недавнего времени имели автомобиль, возможно, располагают им и сейчас.
Я замолчал, задумавшись, что еще можно добавить к сказанному. И в этот момент в кабинет заглянул начальник горотделения.
– Товарищ полковник, – обратился он к Чернышову. – Личный состав собрался. Ждем вас.
– Спасибо, – поблагодарил Чернышов и, кивнув головой, чтобы я следовал за ним, вышел из кабинета.
Самым большим помещением в городском отделении ФСБ по Арзамасу-29 являлся кабинет его начальника. Там и собрались местные оперативники. Начальник отделения представил им моего начальника, после чего слово взял сам Чернышов:
– Товарищи офицеры, как вам уже известно, в городе активно действует разведгруппа противника. Да, я не оговорился. Речь идет именно о противнике, которым в данном случае является организованное преступное сообщество, пусть даже имеющее статус финансово-промышленной корпорации. Это преступное сообщество имеет собственную службу безопасности, возглавляемую бывшим офицером внешней разведки. По его поручению прибывшие в ваш город боевики установили наблюдение за начальником участка сборки ядерных боеприпасов АМСЗ Валерием Гончаровым. Как следует из показаний свидетелей, наблюдение за Гончаровым ведется уже минимум неделю. Из чего можно сделать вывод, что к Гончарову готовится или уже был осуществлен вербовочный подход. Чтобы это выяснить, необходимо собрать максимально полную информацию о самом Гончарове, а также членах его семьи. Вербовка не проводится на пустом месте. Ей всегда предшествует определенная подготовка. В ответ на выполненное поручение вербовщик может предложить своему агенту деньги или определенные услуги. А чтобы человек принял вербовочное предложение, он должен испытывать острую необходимость либо в деньгах, либо в этих услугах. Вот нам и предстоит выяснить, не возникали ли в последнее время у Гончарова или его близких серьезные проблемы, с которыми они не могли справиться самостоятельно. Задание понятно? – Чернышов обвел всех присутствующих внимательным взглядом. – Выяснить это нужно как можно быстрее, потому что времени у нас практически не осталось. Даю вам срок до сегодняшнего вечера. Справитесь?
После утвердительных ответов опера уже просто не могли нарушить данное ими слово. Глядя на них, я не сомневался, что парни из кожи вылезут, разобьются в лепешку, но к вечеру о Гончарове и его родных мы будем знать все.
Глава 47
КАПИТАН ФСБ ОЛЕГ МУРОМЦЕВ
Олег оторвал взгляд от папки с делом «Промэкса» и невольно уставился на пустой стол своего друга. До отъезда Артема Ветрова в Арзамас-29 его стол был вечно завален какой-нибудь мелочью. На столе то и дело оставались карандаши и авторучки, которые Ветров забывал убирать в ящик, брошенная газета или журнал, начатая пачка сигарет или зажигалка, вырванные листки перекидного календаря с понятными только самому Артему пометками. Но за время общения с Ветровым Олег Муромцев настолько привык к вечному беспорядку на столе своего друга, что сейчас его пустой стол наводил на Олега тоску. Уже через несколько дней после отъезда Ветрова в командировку Олег пришел к выводу, что без него кабинет сразу стал неуютным.
«Интересно, чем сейчас занимаются в Арзамасе Артем с Павлом Андреевичем?» – подумал Олег, глядя на пустой стол Ветрова. Неожиданно он поймал себя на мысли, что завидует своим друзьям, которые оказались в гуще событий. По мысли Муромцева, успех оперативной разработки корпорации «Промэкс» полностью зависел от того, как сработают в Арзамасе-29 Ветров и Чернышов. Это подтверждал и срочный отъезд в закрытый город начальника оперативной группы – полковника Чернышова. Олег надеялся, что начальник возьмет его с собой, но на этот раз Чернышов оставил его в Москве, поручив вместо себя вести разработку Берша и продолжать розыск наемного убийцы.
«А как его разрабатывать, если после воя, поднятого в прессе по поводу самоуправства ФСБ, Локтионов запретил проводить в отношении «Промэкса» какие-либо оперативно-технические мероприятия? – в который раз за сегодняшнее утро задал себе вопрос капитан Муромцев. – Это значит, что ни пустить за Бершем наружку, ни поставить его телефоны на прослушивание мы не можем. Что остается? Подвести к Бершу агента? Но он профессиональный разведчик, мастер оперативных комбинаций и любого агента вычислит без труда».
Не зная, как подступиться к заданию, Олег решил начать с изучения сводки происшествий по городу за истекшие сутки. По своему опыту Муромцев знал, что порой это оказывается очень полезным. Да и Чернышов перед отъездом в Арзамас-29 тоже советовал обратить внимание на сводки происшествий. Олег закрыл папку с делом «Промэкса», убрал ее в сейф и вышел из кабинета.
– Сводка происшествий за вчерашний день еще не поступала? – спросил он, спустившись в комнату оперативного дежурного.
– Только что принесли. Возьми на столе, – ответил майор из дежурной службы.
Олег жадно схватил несколько сцепленных степлером бумажных листков.
– Видно, у Чернышова дело застопорилось, – с усмешкой на губах прокомментировал его интерес оперативный дежурный.
Но Муромцев остался к его реплике безучастным. Он быстро пробежал информацию о совершенных в столице убийствах, за которой следовали сообщения о причиненных тяжких телесных повреждениях. Не обнаружив среди них ничего, что могло бы иметь отношение к делу «Промэкса», Олег перевернул страницу и заглянул в раздел о несчастных случаях. Здесь, в четвертом абзаце, говорилось о смерти молодой девушки, скончавшейся в аэропорту «Шереметьево-2» от острой сердечной недостаточности. Олег буквально впился взглядом в текст. «Шестнадцатилетняя пассажирка международного рейса «Аэрофлота» перед вылетом почувствовала себя плохо и обратилась к бортпроводнице. Однако спасти ее не удалось. Через несколько секунд после обращения за помощью девушка умерла от быстро развившегося сердечного приступа…» – прочитал Олег сухую информацию о случившейся на борту самолета трагедии. «У молодой девушки было больное сердце? – задал себе вопрос Муромцев. – Или она умерла по той же причине, что и погибший ранее
