ВУЛЬФ: Всем миром навалившись, упорно, много лет создавали царство посредственностей – и создали. С посредственностями легко во всех отношениях. Во всех – кроме творчества. А ком злобы, настигший Григоровича, все продолжает катиться. Вот вам цитата из книги Вадима Гаевского «Дом Петипа»: «… печальный пример – непродолжительный творческий взлет Юрия Григоровича, самого одаренного балетмейстера России второй половины ХХ века. Несмотря на то, что идеологическая цензура давила на него не столь сильно, как на предшественников, положение, в котором оставался и продолжает оставаться Большой театр, роковым образом повлияло на Григоровича, утратившего творческую энергию, а может быть, и творческий дар. Это самая крупная потеря русского балетного театра за последние годы…»
ВУЛЬФ: Я думаю, суть драмы еще и в природной непримиримости Григоровича, в его максимализме. Наступало время необходимой гибкости, когда надо было примеряться к новым обстоятельствам, и это было не его время. Он знает, кто такой Путин, но уже кто такой Кудрин – он не знает. Он с удивлением мне сказал на юбилее 18-го числа – вы знаете, ко мне подошел министр обороны Иванов и говорил добрые слова. Сколько персонажей, которых я наблюдал своими глазами, выжимали много полезного из таких ситуаций! Но Григорович другой человек. И крупнее этого человека в русском балете нет никого. Замечательно сказал о нем Морис Бежар: «Григорович – это как цветы, которые растут на альпийских лугах». Лучше не скажешь.
Культура: на опасных поворотах
Интересная новость: знаменитый телеведущий и театровед Виталий Вульф назначен главным редактором и художественным руководителем радио «Культура» (91,6 FM). Несомненно, творческие дела этой радиостанции пойдут куда лучше, нежели прежде, хотя Вульф – человек основательный и рассудительный – на первых порах не собирается делать никаких резких движений. Думаю, многим будут интересны мнения Виталия Яковлевича о положении дел в родной культуре, его размышления о том, какие тенденции в ней кажутся ему тревожными и опасными.
ВУЛЬФ: Мне обидно и оскорбительно видеть хамское, неуважительное отношение к прошлому. Когда распался Советский союз и возникла Россия, на авансцену повсюду, и в области искусства, вышло молодое поколение. И они почти все как один отбросили прошлое и начали свой отсчет с той отметки, с того старта, когда они появились на свет. Сначала это было не очень заметно, а теперь стало очень заметно. Трудно не заметить, скажем, такое явление, как «авангардный» театральный фестиваль «Территория». Я не видел спектаклей этого фестиваля – все-таки беречь себя надо, – но по новостям культуры постоянно засекал фрагменты этих спектаклей. Это всегда какая-то грязь, вульгарность, эротика без эротики в якобы европейском духе. Я не против того, чтобы этот фестиваль существовал, речь не об этом. Пусть смотрят все, кому это нравится. Странно только то, что это субсидируется из администрации президента, о чем заявлено в афишах, фестивалю этому даются огромные деньги. Но ведь сегодня даже главные репертуарные театры страны в сложном положении, все ищут спонсоров. Создается впечатление, что русский репертуарный театр кто-то хочет смахнуть, чтоб его не было. Причем ссылаются на Запад. Я часто бываю на Западе, особенно в Париже, уверяю вас – в Париже очень плохой театр, и незачем на него ориентироваться. Французские актеры говорили мне, как они завидуют русскому репертуарному театру, стабильным русским традициям постоянной труппы! Французское правительство выделяет большие средства на государственную поддержку «Комедии Франсэз», «Гранд Опера» – а у нас даются огромные деньги на фестиваль «Территория». Дурновкусие и дурномыслие зашли довольно далеко, и новое поколение зрителей вынуждено одолевать такие явления, как «Антоний и Клеопатра» и «Голая пионерка» в «Современнике», которые преподнесены прессой как события театральной жизни…
ВУЛЬФ: Это соединение невежества с насаждением новых ценностных установок. Кстати, невежество принимает какие-то гигантские агрессивные формы. Малый театр недавно поставил пьесу Сомерсета Моэма «Круг». И я читаю в когда-то солидной, а ныне стремительно пожелтевшей газете, что вот, Малый театр скатился до попсы и поставил Моэма – короля бульварного театра. Это Сомерсет Моэм – попса? Интеллектуал, эстет Моэм, наследник Оскара Уайльда? И таких резких, невежественных заявлений – сотни, тысячи. И я задумываюсь – отчего все это происходит. Ведь это не сегодня началось. Вот вышла замечательная, хоть и очень спорная книга Инны Соловьевой «Художественный театр: жизнь и приключения идеи». И я с удивлением прочитал главу о спектакле «Последняя жертва»1944 года, где прекрасно описана работа Ивана Москвина и нет ни слова об исполнительнице главной роли – об Алле Тарасовой. Как это может быть? А так и может быть: Соловьева подлинный знаток театра, но Тарасову она не любит, считает плохой актрисой и писать о ней не хочет. Это – крайний субъективизм. Крайняя пристрастность. Но Соловьева преподает, она педагог, и вот я слышу от молодых то и дело, что Алла Тарасова, дескать, была же плохой актрисой, и смотрю на них в ужасе. Алла Тарасова была великой актрисой, и чтобы это понять, достаточно посмотреть на нее в картине «Петр Первый»! У каждого есть симпатии и антипатии, но всему должна быть мера, и подобный субъективизм, доходящий до полного нежелания считаться с реальностью, опасен. Приезжает летом к нам на чеховский фестиваль режиссер с мировым именем Питер Брук. Конечно, его силы уже далеко не те, что раньше. Но называть свою статью о нем «Дырка от Брука» – это хамство. И не случайно появляется такой размашистый стиль, у него есть своя цель. И эта цель такая: доказать, что «вы все» – то есть люди из прошлого, люди моего поколения – вы старорежимники, консерваторы, совки, у вас старые вкусы, вы не любите современный театр. А мы – мы «современные люди». В результате уходит, съеживается, погибает потрясающее явление – русский психологический театр.
ВУЛЬФ: Да, это великая ценность, но борьба идет именно с ней. Притом, что во всем мире интересуются только этим в русском театре! «Авангарда» своего везде хватает – а вот психологического театра нет нигде. Недавно в Париже прошли гастроли «Современника», который благоразумно повез туда не «Голую пионерку», а два старых спектакля – «Крутой маршрут» и «Вишневый сад». Было что-то невероятное, был переаншлаг, люди спрашивали лишние билеты. А Париж город тяжелый, Париж просто так не возьмешь. Я не говорю о сегодняшнем качестве этих спектаклей, я говорю о том, что они принадлежат к психологическому театру, и это вызывает огромный интерес на Западе, как и спектакли Льва Додина, Петра Фоменко. В этом наша сила, наша слава всегда была – в реалистическом психологическом искусстве. А сегодня я открываю афишу, думаю – куда пойти… И не нахожу куда.
ВУЛЬФ: А были-то не уголки! Я сейчас могу достать театральные программки 50-60-х годов, когда хотелось пойти в каждый театр, и это длилось десятилетиями!
ВУЛЬФ: Во-первых, с того момента, как возникла новая Россия, началась коммерциализация. Во-вторых, принципиально изменилась жизнь. Сегодня есть большие возможности для того, чтобы пользоваться жизнью, – магазины полны, всюду рестораны, открыта граница. Люди уже привыкли к этому, но ведь ничего этого не было.
ВУЛЬФ: Нет, нельзя сопоставлять. То были другие люди, другая среда, другой интеллектуальный и образовательный уровень. Сегодня властвует массовая культура. Балом правят необразованные и полуобразованные люди. Круг интеллигенции стал очень узким, да и в нем так много желающих стать «современными людьми». Прямо жажда такая у всех быть «современными». Я никого не призываю идти
