намереваясь осмотреться перед выходом во двор. Мне даже показалось, что я заметила его злобную ухмылку…
Неожиданно огромная махина заурчала и резко взяла с места… Вау! Я еле успела выскочить изпод колеса! Джип, ревя, завернул за дом и унесся, оставив клочья вонючего дыма. Я чуть не в обмороке доползла до газона…
Вот так я ушла из этого дома, Марфа.
Ушла, и мне казалось, что я больше никогда в жизни не появлюсь там… Хотя мне было жалко женщину – я знала, что она огорчится, узнав о моей пропаже, а этот ублюдок не расскажет ей всей правды.
Улица вновь приняла меня в свои коварные объятья.
Жизнь, как и прежде, стала несладкой – скудные помойки, ненасытные коты, драки, клещи, ловцы животных, автомобили… Я часто с тоской вспоминала загородную жизнь, где есть поля, деревья и куча пустующих дач, где можно было укрыться от пристальных взоров и непогоды. Но как туда вернуться?! Я не собака, чтобы ездить в тамбурах электричек, эти твари умны и частенько мигрируют таким способом по области. Сколько раз я была на грани смерти! И каждый раз моя счастливая звезда выручала меня…
Так пронеслось лето, осыпались листья, и в ноябре вдруг ударили невиданные холода…
Спасаясь от ранних морозов, жильцы везде закрыли подъезды, заколотили досками лазейки в подвалы. От единственной помойки района, где я добывала снедь, и изредка попадался неосторожный крысенок, меня отогнала свирепая собачья стая. Уже третий день я не могла нигде найти еды, и силы оставили меня; к тому же, я простудилась. С тривиально сопливым носом я лежала у цоколя мрачного жилого дома, пытаясь согреться хвостом, но ледяной холод когтистой лапой обхватил мое сердце. Я умирала – вот и логичный конец любой свободной жизни… За волю надо платить, и это, как правило, очень дорогая плата.
На отчаянное мяуканье не отозвалась ни одна живая душа, и никто не открыл мне дверь, чтобы впустить в спасительное нутро подъезда. Люди торопливо вбегали и выбегали, подозрительно косясь на мою грязную шкуру – не лишайная ли? Один подонок даже пнул меня ногой, и бок ужасно болел, заглушая все прочие чувства…
'Кошачий Боже! – молила я, – дай мне умереть быстро! Я ведь не совершила ни одного греха на своей короткой дороге! Ты послал мне испытание жизнью, а теперь забираешь ее… По крайней мере, я уверена, что попаду в рай – там тепло, всегда полно еды, и кругом только счастливые кошки…' – Шейла, в Раю мало места, – злорадно заметила я.
– Все кошки попадают в рай, – невозмутимо парировала Шейла. – Не перебивай!
'…Смерть уже почти накрыла меня своим покрывалом, как неожиданно из подъезда вывалился совершенно пьяный тип. Затейливо ругаясь матом, от с трудом спустился по лесенке, и тут его мутный взгляд упал на меня. Типа покачнуло, он схватился за поручень, пялясь на мое неподвижное тело:
– Мертвая кошка! Вот бедное животное! Закончился еще один славный путь… Божье создание, но Бог покинул тебя… Я прав?
Трубно высморкавшись и покачав головой, тип стал фальшиво насвистывать марш Шопена. Я подняла на него затухающие глаза.
– О, да ты еще жива! Рыжие – они живучие… Видно, придется мне вмешаться в дела Божьи…
А ну-ка, иди сюда, красавица!
С этими словами он бесцеремонно схватил меня за шиворот. Я покорно обмякла в его руке. Тип долго рассматривал меня при свете подъездного фонаря, бормоча неясные фразы:
– Ба, да ты похожа на… Нет, самая обычная, рыжая кошара… Слава Богу…
Я ничего не поняла и в страхе зажмурилась… Человек сунул меня за пазуху просторного шерстяного пальто, я погрузилась в блаженное тепло и тут же отключилась…
Шесть Очнулась я на мягком, пахнущем домом ковре. Передо мной стояло блюдце со слегка подогретой ряженкой – нос мой беспокойно задвигался, словно отдельный организм, морда приблизилась к краю блюдца, и я с наслаждением погрузила язычок в это неземное блаженство…
– Вот так! – сверху раздался добродушный рокот моего спасителя. – Особо только не увлекайся, тебе сразу много нельзя!
– Угм… – отвечала я, быстро опустошая посуду. По горькому опыту я знала, что счастье обманчиво – сегодня оно есть, а завтра – нет, вот и спешила набить желудок.
– Ну что, рыжая кошара! – тип весело посмотрел на меня. – Поживешь пока у меня, а там видно будет… Не выкидывать же тебя на мороз! Хотя, знаю я вас, вольных бродяг! Отогреешься, отъешься, а весной – поминай, как звали! Трубы зовут! Ну, ежели так, препятствий чинить не буду. У каждого своя дорога. Он что-то еще бубнил, а я засыпала под музыку его голоса…
Проснулась я от храпа – оказалось, что мой новый хозяин уложил меня спать рядом с собой и сейчас выводил носом жуткие рулады. Я потянулась и почувствовала себя откровенно счастливой – мне было тепло и сытно. За окном шел снег, холод был, наверняка, собачий. Я искренне посочувствовала всем бездомным тварям, но везет не всем – счастье выбирает самых достойных… Хозяин взял тональность повыше, и мои уши с трудом стали выдерживать эту музыку. Трезво рассудив, что заснуть под храп мне не светит, я прыгнула на стол и стала с интересом осматривать свое новое жилье.
В единственной комнате царил хаос. Но, судя по всему, человек, который в ней жил, был личностью творческой. На столе – бардак, основу которого составляли многочисленные листы, исписанные крупным корявым почерком. Я равнодушно отвернулась и продолжала исследовать стол. В углу, заваленная бумагами, стояла маленькая изящная статуэтка женщины с головой кошки. В левой руке она держала корзиночку, очевидно, с какими-то снадобьями, правая рука ее была приподнята, в ней женщина держала систр*. Как и всякая уважающая себя кошка, я узнала в ней свою богиню. О ней мне рассказывала мама теплыми весенними вечерами, когда я была еще совсем котенком. Люди называли ее Бастет, Сошедшая с Солнца. Во мне вдруг проснулось нежное чувство к моему хозяину. 'А он не просто рядовой алкоголик, – мелькнула у меня мысль. – Может, неудавшийся ученый? Впрочем, мне все равно – лишь бы не забывал кормить два раза в день и лишь бы не слишком скоро сломал себе шею, навернувшись где-нибудь по пьяни…' Перепрыгнув на комод, я стала с любопытством разглядывать скукожившиеся эстампы и старые фотографии в рамках. Э-э-э, да он когда-то был настоящим красавчиком… И что это за блондинка?
Фр-р-р… Надеюсь, что не жена – вдруг она не любит кошек… Я еще раз обвела взглядом комнату и успокоенно вздохнула. Не-е-ет… Женщинами здесь и не пахло. Ну что ж… Тем лучше для меня.
Ночь я скоротала в кресле. Утром, открыв глаза (хозяин еще дрых) и сладко потянувшись, я в самом радужном настроении отправилась на кухню. О, это сладкое слово 'разведка'! Я по очереди облазила все шкафы, все обнюхала и осторожно потрогала лапой дверцу на самой верхней полке – оттуда исходил какой-то подозрительно приятный запах. Однако, заняться более детальным осмотром мне не удалось, потому что на кухню, шаркая шлепанцами, приплелся хозяин в одних трусах.
Грудь у него была тощая и мохнатая, и мне почему-то по-женски стало жаль его.
– Здорово, рыжая! – пророкотал он. – Ты чегой-то тут делаешь?.. – Взяв меня двумя пальцами за шиворот, он оттащил меня от загадочного шкафчика. – Тебе тут лазить нельзя, ясно? Не твоего, кошачьего, ума дело…
Потом, напевая, он быстро расколотил два яйца, и скоро на сковороде аппетитно зашипела глазунья. Мне же достался сырой желток, кусочек колбасы и блюдце вчерашней ряженки. Воздавая хвалу небесам и урча, как трактор, я быстро смолотила этот царский завтрак. Хозяин достал из холодильника бутылку водки и предался, судя по всему, традиционной опохмелке. Потом сгреб меня в охапку и поволок в комнату. Там он включил радио, и мы долго сидели бок о бок, слушая разнообразную дребедень.
Я расслабилась.
Опять дом, опять тепло, опять музыка. Неисповедимы пути кошачьи!
После принятия пищи и легкой музыки мысли мои потекли в вольном направлении…
Я переместилась на один из кухонных шкафов (памятуя, что наверху всегда теплее) и, блаженно щурясь, долго лежала там, размышляя о своем, о кошачьем… Сверху просматривалась груда немытой посуды в раковине, грязный пол и пыльная куча бутылок в углу. Я перевела задумчивый взгляд на шкафчик, от которого меня так неделикатно оттащили.
'Не иначе, тоже тайник! – подумалось мне. – Любят же мужики играть в детские игры…' Врожденное кошачье любопытство, несмотря на то, что оно уже сгубило немало кошек, зашевелилось во мне. Как и всякая мудрая уличная тварь, я знала, что в тайниках всегда скрывается самое вкусное… Но что там мог
