как аптека уже закрылась и заведующая уехала домой. После этого медсестре приказали соблюдать ритуал, каким бы странным он ни казался – относить возврат в офис Совинкома, затем, дождавшись отмашки, что документы сделаны и произошло перемещение из офиса Совинкома в больничную аптеку; идти забирать товар в аптеке.
По деловой хватке Кумар Калымов ничуть не уступал Игорю Быстрову. Он самостоятельно вышел на поставщиков дешевых стентов и предложил поставлять их вместо Джонсоновских по цене последних. На Совинком он обратился вынужденно, как к эксклюзивному поставщику. От Совинкома товар принимался автоматом, провести новую фирму было чрезвычайно трудно. Тем более что предлагаемая продукция незарегистрирована на территории РФ, и, несмотря на уверения, что произведена в Германии, вид имела хуже китайского.
– Произведено в Европе для азиатских стран, – невозмутимо заявил Калымов в оправдание того, что на коробке иероглифы вместо латинского шрифта.
На вопрос, не опасается ли он за здоровье пациентов, ответил, что «все ништяк». Андрей пробил канал поставок, и оказалось, что «ништяк» привозят из Бакулевской клиники (Москва), а туда поступает нелегально откуда-то из азиатских стран. И занимаются этим челночники, у которых нет своей фирмы, и конечно же, регистрационного удостоверения и сертификатов на продукцию.
Андрею пришлось приходовать товар на Совинком от левой фирмы и делать левые сертификаты, после чего отгружать на кардиоцентр. И он был неприятно поражен, когда за такую подставу Калымов предложил 10 % – это было в два раза меньше, чем рентабельность чистого бизнеса с продукцией Джонсона.
– Нет, ну вам же известно, что я отношу 5 % Халанскому, – возмутился Андрей (на самом деле 8 %, но о тех дополнительных 3 % никто не должен был знать, – Что же получается – мне 5 %, а с учетом офисных- складских расходов, вообще хуй да ни хуя!
Даже с учетом московского посредника Калымов зарабатывал около $800 с одного стента, 80 % рентабельности, к тому же он не вкладывал своих денег, но бился за каждую копейку, как зеленщик на рынке. Андрей ценил его гостеприимство и утонченную беседу, его щедрые угощения. Но на те деньги, что Калымов отжимал для себя, можно было вагонами покупать Otard и любимую им халву. (при виде которой он буквально дрожал).
С величайшим трудом удалось выторговать дополнительные 5 %.
Это соглашение стало тяжелой обузой. Кроме очевидного риска, связанного с продукцией непонятного происхождения, это была упущенная выгода и риск разбирательства со стороны Джонсона. В распоряжении которого имелись данные о количестве и структуре оперативных вмешательств кардиоцентра, и сопоставив их с цифрами продаж, руководство “Johnson & Johnson” могло поставить под сомнение добросовестность своего официального дилера – Совинкома. А выяснив, что этот дилер торгует паленкой, могли запросто учинить скандал.
– Даже за 100 % рентабельности я б не подписалась на это, – сказала Ирина, – не понимаю, зачем ты это делаешь.
Андрей оправдывался, что «надо дружить с этим шайтаном», у нее же периодически возникали радикальные мысли – пойти капнуть Халанскому и пускай любитель халвы уебывает в свой Узбикистан, а на его место возьмут вменяемого человека.
– Ира, угомонись, – успокаивал ее Андрей, – он доктор наук, врача такого уровня не найти во всем Южном регионе. Скорее нас отсюда выпиздят по его просьбе, чем его с нашим разоблачением.
И это предположение было близко к истине. Калымова в администрации кардиоцентра называли не иначе, как «хам трамвайный» (за глаза конечно), однако он имел влияние на главного врача и ему удавалось проводить в жизнь все свои решения.
В других медучреждениях также практиковали возвратные схемы. Особенно крупные объемы проходили через Ставропольскую краевую больницу, Республиканский Медцентр Калмыкии, и Волгоградский гарнизонный госпиталь. Эти медучреждения перечисляли денежные средства, после чего пропечатывали расходные документы, свидетельствующие о приемке товара – счета-фактуры и накладные – но на деле никакого товара не получали, а вместо него им привозили обналиченные деньги за вычетом 25 %. Руководители этих учреждений действовали не на свой страх и риск, у них были достаточные прихваты в вышестоящих структурах (то есть они делились), поэтому особого мандража они не испытывали.
Все эти операции – приход левого товара, обналичивание денег – не проводились по бухгалтерии корректно. Это выяснила Елена Гусева, новый бухгалтер Совинкома. Состоялся серьезный разговор, она заявила, что при существующем положении вещей не будет ставить свою подпись на бухгалтерской отчетности, и соответственно главбухом будет числиться неофициальным.
– Ваша Юля снимала деньги прямо с Совинкомовского счета, и вешала вам в подотчет, уважаемый Андрей Александрович, – потрясая чековой книжкой, сказала Гусева. – На вас висит несколько миллионов рублей, я не представляю, как вы будете отчитываться за такую сумму. И неужели при таком количестве питерских прокладок вам было сложно открыть здесь расчетный счет от одной из них, чтобы снимать деньги в Волгограде? Юля превратила Совинком в помойку. Может у вас такая политика – но не думаю, учитывая ваших солидных контрагентов, фармацевтическую лицензию, лицензию на продажу оборудования, и так далее.
Вынув несколько папок, Гусева продолжила разбор полетов:
– Вот, полюбуйтесь: Юля закрывает снятые со счета деньги «затратами на маркетинговые исследования». Это с какого века высер! Нет, я такую тупопиздность впервые вижу. Какие маркетинговые исследования! Даже если у вас договоренность на уровне начальника налоговой инспекции – эти «исследования» у вас не примут при проверке. С расчетного счета вы можете снять только на белую зарплату, на канцтовары и мелкие хозрасходы – гостиница, авиабилеты, и кое-что по мелочи.
…И так далее, и тому подобное.
Бухгалтера – они как стоматологи, и как автослесари. Каждый новый первым делом словесно уничтожает предыдущего, причитает, почему сразу не обратились к профессионалу, зачем дожидались, пока настанет жопа. А потом делают еще хуже, и если прежний специалист не доводил до крайней жопы, то вновь пришедший, подхватив эстафету, выполняет это.
Однако в случае с Юлей Чуприной и Еленой Гусевой правота последней была очевидна. Особенно выпукло смотрелась угроза штрафа по поводу незаконного дохода (снятые со счета деньги). Теоретически можно закрыть их липовыми кассовыми чеками за якобы приобретенный товар, который потом кому-то по бумагам продать, но как провести все это задним числом, за два последних года?
– Это настолько явный косяк, что вам будет дешевле закрыть это юрлицо и открыть новое, – резюмировала Гусева.
Что и было сделано – а другого ничего не оставалось. Нашли юриста, который предоставил сливную яму – фирму с каким-то левым учредителем, то ли бомжом, то ли трупом. Вначале этот человек вошел в состав учредителей Совинкома. Затем из состава учредителей вышел Андрей Разгон. После этого Совинком слился с той левой фирмой, снялся с учета по месту регистрации и перерегистрировался по новому месту, в другом районе (где-то в области). Больше Андрею знать ничего не полагалось, все обязательства Совинкома брал на себя новый учредитель (на этот счет были составлены специальные документы). Известно было только, что в данном конкретном случае юрист похоронил тридцать проблемных фирм, и за каждую взял в среднем $1500.
Новая фирма была зарегистрирована, конечно, с прежним названием. В отличие от Электро-Балта, в кардиоцентре спокойно отнеслись к смене юридического лица, несмотря на то, что здесь также существуют проверки, в том числе встречные проверки с поставщиками. Сложность возникла с переоформлением кредита и с лицензиями. Их пришлось получать заново. А кредит возвращать, и брать заново на новую фирму. Это удалось достаточно быстро провернуть, – учитывая какие обороты проходили по расчетному счету. Совинком был в числе самых крупных клиентов Кировского филиала Волгопромбанка, поэтому там сквозь пальцы посмотрели на манипуляции со сменой ИНН.
Правда, пришлось снова отстегнуть 10 % (а это 40,000 рублей) – так сказал Верхолетов (юрист Волгопромбанка, устраивавший первый кредит), а у Андрея не было возможности проверить его слова. И, как только кредитные деньги поступили на расчетный счет, Андрей выдал ему комиссионные.
Ирина активно участвовала во всех этих организационных вопросах, в том числе слив старой конторы и подготовка кредитных документов, и в отличие от Риммы Абрамовой не требовала дополнительную плату за
